Генезис (СИ) - Смолин Павел. Страница 2

— По ауре, может быть? — Пожал я плечами.

— У Окады-сан она жутковатая, — Поежился друг.

— Хорошая девочка с грустным детством, — Сочувственно вздохнул я.

— А остальные? Про Хиро ты рассказывал, он в нищете рос.

Оценив умения Белой Молнии добывать инфу окольными путями, рассказал и об остальных, послушно уделив основное внимание братьям Кишимото.

— Нормальная семья, значит, — Покивал он.

— Совершенно нормальная! — Кивнул я.

— И чего она в нем нашла? — Выдал Кейташи легендарное: — Я же выше него, красивее, уникален, хорош в учебе и спорте, а он…

— А он смотрит на нее щенячьими глазами и уже продемонстрировал решимость и отвагу, — Безжалостно ответил я.

— Как же я умудрился все потерять? — Грустно вздохнул Белая Молния и большим глотком допил кофе.

На риторические вопросы не отвечают, поэтому я тоже допил, и мы двинулись за шагающими вдоль улицы к нужному скверу с четырехсотлетней сакурой Чико и Хиро. Мой «шестерка» что-то оживленно рассказывал, а сестренка, стало быть, весело смеялась.

— Меня радует, что она настолько довольна, но братское сердце немножко покалывает от ревности, — Пожаловался я другу.

— Я тоже всегда хотел себе младшую сестренку, чтобы заботиться о ней и отгонять потенциальных хахалей! — Признался он.

— Отгонять никого не стоит — обидится же, — Ответил я: — Иногда людям нужно набить немного шишек, чтобы на своем опыте ощутить мудрость окружающих.

— Ой, ты ведь обо мне? — Спросил Белая Молния.

— Тсс! — Потянул я его за угол.

Высунулись.

— У нас проблема? — Спросил глядящий на то же, что и я, Лысая Молния.

— Даже не знаю, — Откровенно признался я, наблюдая как к Чико и Хиро подходит трое их нехорошо щерящихся ровесников: — Моя сестра довольно популярна, может они хотят автограф?

— Похоже нет! — Вздохнул Кейташи, видя, как Хиро-кун, поджав губы, сделал шаг вперед, загородив собой Чико.

— Вмешиваемся только если все пойдет совсем плохо, — Выдал я другу инструкции: — Дадим пацану продемонстрировать мужество и желание защитить мою драгоценную сестренку!

Внезапно Чико резко выпрыгнула из-за спины культового персонажа, и через жалкий пяток секунд хулиганы уже валялись на несколько пыльном асфальте переулка.

— Ничего себе! — Ожидаемо отреагировал Кейташи.

— Мы все — очень сильные! — Похвастался я.

— С таким-то дедом ничего удивительного! — Фыркнул он.

Тем временем Чико неразборчиво (далековато мы), но с отчетливо слышимыми педагогическими нотками отчитала хулиганов, с улыбкой успокоила донельзя смущенного Хиро-куна, и они пошли дальше.

— В принципе, можно сваливать, — Подвел я итог слежке: — Хиро-кун — в очень надежных руках.

— Разве не должно быть наоборот? — Гоготнул Белая Молния.

— У нас же равноправие! — Немного исправил я этого шовиниста.

Немного подумав, решили скоротать остаток прогулки в игровухе и раменной. Когда покидали вторую, у меня зазвонил мобильник.

— Да?

— Аники, это я! — Услышал я полный решимости голос Хиро-куна: — Можешь пристроить меня на бокс?

Когда я вернулся домой, по телеку как раз крутили новости. Часть выпуска была посвящена рассуждениям на тему: «Вот у немцев труба есть, и вся Европа процветает. Где наша труба?». Нормально, «кейс» качается, ждем пока жернова божьей мельницы провернутся как надо. Еще часть выпуска — само собой, про Китай, где ублюдка-Канеки казнили буквально пару часов назад. Наш премьер таким поворотом выражал недовольство, но китайцам было плевать — «Если КНР может разобраться со смертником сама, она это сделает!».

Третья часть выпуска почти заставила меня завизжать от восторга — Крым встал! Натурально, прямо в разгар сезона встал! Массовые забастовки окутали всех — от таксистов до техничек из многочисленных домов отдыха. Позакрывался общепит, прибывших на отдых детей спешно пришлось отправить домой. Показали ряд людей, каждый из которых выразил надежду, что в Москве важные люди «приклеят» Крым к РСФСР. Ждем с нетерпением!

Внезапно раздался звонок в дверь — где родные я даже не представляю, дома я сейчас совсем один. Открыв, узрел бледного, вспотевшего Николая Степановича.

— Вы досюда от посольства бежали? — Дружелюбно подколол я его.

— Нужно поговорить! — Нервно ответил он.

— Поговорить я люблю! — Радостно согласился я, вдел ноги в тапки и вывел посольского во двор. Направляясь к теплице, тихонько поведал: — Я, разумеется, наверняка не знаю, но наш дом могут «слушать».

МИДовец сбледнул еще сильнее.

— Теплица мне тоже не нравится, — Решил я усилить безопасность: — Пошли вон туда, типа на бонсай полюбуемся!

Посольский игранул желваками, но покорно пошел за мной. Тут прослушку ставить, по идее, некуда и незачем.

— Так о чем вы хотели поговорить, Николай Степанович? — Спросил я, с глубоким эстетическим удовлетворением любуясь бонсаем.

— Анзор работает на вас? — Не тушуясь спросил он.

— Нету никаких «нас», Николай Степанович, — Ответил я: — Я же вам жаловался, что опереться не на кого. А Анзор просто хочет, чтобы его кооператив процветал на жирных туристических потоках. А как ряд национальных границ на этих самых потоках скажется?

— Почему я не следил за тобой все время?! — Схватился за голову посольский.

— Очень хорошо, что не следили. Теперь Крым вернется туда, где ему и место — в состав РСФСР, и не придется париться насчет находящейся на территории чужой страны Черноморского флота.

— Это Украина-то чужая страна? — Охренел МИДовец.

— Исторический процесс — дело не быстрое. Вот были у вас такие «бандеровцы», их сколько Хрущев реабилитировал? Они вернулись домой, вырастили детей и параллельно просвещали других на тему «хватит кормить Москву», «Москали съели наше сало» и вообще — Бандера герой, потому что воевал против коммуняк!

— Что-о-о?..

— Нихера ты, Коля, не понимаешь, — Расстроился и перешел на «ты» я: — Прецедент создан, часть республик отвалилась. СССР в нынешнем виде доживает последние дни. Украина тоже из состава выйдет. И даже Беларусь выйдет, но неохотно и в самом конце — вот там настоящие ваши «братья» живут! А из Украины и стран-«союзничков» я бы прямо сейчас на вашем месте начал вывозить оружие, заводы и прочую материальную часть вместе с ценными специалистами!

— Я не понимаю! — Жалобно простонал посольский.

— Добра я вам хочу, понимаешь? — Потряс я его за плечо: — Вы же инертные и сами навстречу пропасти радостно бежите, как лемминги. Ситуация абсолютно революционная: низы по-старому жить не хотят, а верхи — по-новому — не могут, хоть и пытаются. А дальше — как положено, грабительская приватизация народной собственности, чудовищная нищета для познавших невидимую руку рынка пролетариев и интеллигентов, а дальше — долгое, сочное целование в десны с Западом, которое нихера ничем хорошим не кончится — своими вы там никогда не станете, так и оставшись «жупелом» для «цивилизованного мира». Ваши переродившиеся буржуи свалившееся на них изобилие терять не захотят, поэтому то, что у вас сейчас — жалкие слезы по сравнению с будущими многолетними визгами из каждого утюга о «кровавом совке» и о том, как о*уенно было хрустеть французской булкой во времена Империи! Вот туда, к формату 1915-16 годов все и пойдет — сверхбогатая элита будет метафорически ссать людям в глаза, а те будут вестись и всему верить — у вас же заповедник там натуральный, где телеку и книгам принято верить! Нет таблетки от когнитивных манипуляций!

Покосившись на землистого цвета лицо МИДовца, продолжил:

— Классовая борьба, мать ее! «По мере строительства социализма усиливается классовая борьба» — говорил ваш Сталин, а в его интеллекте сомневаться не приходится! Мировой империализм, благодаря вашим энергоресурсам, выстроил на границах витрину, которая вас сейчас и хоронит!

— Что ты от меня хочешь?! — Заорал Николай Степанович.

— Ничего, — Честно покачал я головой: — Че ты сделаешь, Коля? Такое количество системных проблем не забороть. Кроме того — если пытаться закапсулировать все как есть, недалеко до гражданской войны. Не знаю я! — Раздраженно потер лицо: — Поэтому и не говорю на людях про политику — не хочу русской крови на своих руках! Никакой не хочу, но пару ваших функционеров удавил бы с радостью!