Преследуя Аделайн (ЛП) - Карлтон Х.Д.. Страница 51

Глава 21

Манипулятор.

Бабушка готовила это ужасное рагу, когда я была маленькой. Оно пахло, как пожар на помойке, а на вкус было еще хуже. Мое настроение сейчас примерно такое же поганое, как то рагу.

— Я даже не знаю его имени. — Простонала я, мой голос заглушили руки. Они были приклеены к моему лицу с тех пор, как Дайя приехала, и я призналась, что он снова вломился в дом.

Я еще не разобралась в том, что произошло. В моих костях нет ни унции мужества. Она терпеливо ждала, зная, что я что-то скрываю. Что-то ужасное и постыдное. И что-то, о чем я не могу перестать думать.

— Ты трахалась с ним, не так ли? — спокойно спрашивает она.

Мои глаза выпучиваются, и я отклеиваю руки от лица, чтобы пригвоздить ее взглядом.

— Нет, я не трахалась с ним. — Рычу я, как будто она предполагает что-то безумное, а я не была чертовски близка к этому. Я чувствую, как кровь приливает к моим щекам, и мой левый глаз дергается.

Черт. Дайя знает на что у меня такая реакция.

— Ты сделала это! — взрывается она, вставая со стула и потрясенно глядя на меня.

— Нет! Я клянусь, — бросаюсь я, хватая ее за руку. — Но… кое-что произошло.

Она выдыхает и опускается на стул, отходит к острову на моей кухне и берет свою маргариту. Она высасывает два огромных глотка, на ее лице отражается дрожь.

— Ты сосала его член? — догадывается она, поднимая руку, чтобы покрутить кольцо в носу.

От этих слов у меня в голове поднимается давление до опасного уровня. Я прикусила губу и медленно покачала головой, на моем лице все еще сохраняется виноватое выражение.

— Он отлизал тебе?

Когда я просто смотрю на нее, вина в моих глазах горит ярче, ее рот открывается, а глаза округляются.

— Сука, какого хрена! — кричит она. Она наклоняется ближе, в ее глазах вспыхивает нечитаемая эмоция. — Это было по обоюдному согласию?

И вот тут я спотыкаюсь. Потому что это было не так. Но если бы он продолжал, если бы он снял одежду со своего тела и трахнул меня — я не могу сказать с абсолютной уверенностью, что я бы остановила его. Или что я хотела бы этого.

Тем не менее, я качаю головой:

— Нет.

В ее мудрых глазах вспыхивает ярость, а губы кривятся в оскале. Я откидываюсь назад, честно говоря, немного боясь ее.

Я положил свою руку на ее.

— Дайя… я… ну, это было не по обоюдному согласию… сначала? — Я произношу последнюю часть как вопрос, смущенная тем, что признаю нечто подобное.

Она моргает.

— Сначала, — повторяет она. — Что это значит? Он был настолько хорош, что изменил твое мнение?

Я закрываю лицо руками, но она отталкивает их, почти сталкиваясь своим носом с моим в ожидании ответа.

— У тебя такие красивые глаза. — Говорю я ей.

Она рычит на меня.

— Выкладывай, шлюха.

Я закрываю глаза с покорным вздохом.

— Этот человек съел душу из моего тела, и я не думаю, что еще верну ее обратно.

Она отшатывается назад, удивление в ее бледно-зеленых глазах.

— Я знаю, ты можешь осуждать меня. Я тоже себя осуждаю, — жалко говорю я. Я пододвигаю к себе ее маргариту и допиваю ее. Моей не было с тех пор, как я впервые сказала ей, что он ворвался в дом.

— Детка, я тебя не осуждаю. Но позволь мне прояснить ситуацию. Ты подстрекала его в смс, потому что чувствовала себя плохой сучкой. А потом он ворвался, чтобы выполнить свое обещание, связал твою задницу, и ты сначала испугалась, но потом оказалась на его лице? — медленно резюмирует она.

В ее глазах мелькают несколько эмоций. Смятение, шок, возможно, даже интрига. Но не осуждение. И это только потому, что я не призналась ей в инциденте с пистолетом. Не думаю, что когда-нибудь смогу об этом рассказать.

Я скривила губы.

— Вполне.

Не сводя с меня глаз, она наклоняется и берет бутылку текилы, которую мы использовали для приготовления маргариты. Она наливает по рюмке в обе наши пустые, а затем передает одну мне.

Мы выпиваем по рюмке, морщась от вкуса, а затем молча смотрим друг на друга.

— Я даже не знаю, что сказать, — простонала я. — Дайя, я не знаю, что делать. Он не причинил мне боль, но он сделал это. Он определенно навязался мне. Но я бы отпустила его дальше, если бы он попытался. Я так чертовски запуталась. Я чувствую себя грязной и неправильной, но когда это происходило, мне казалось….

Я прервался с очередным стоном, и на этот раз я просто ударился головой о гранитную столешницу.

— Действительно хорошо? — добавляет она. — Потрясающе? Не от мира сего?

— Все выше перечисленное, — признаюсь я. — Я никогда не кончала так сильно за всю свою жизнь.

— Черт, — вздохнула она, в ее голосе прозвучала нотка благоговения. — Он связывался с тобой с тех пор? — мягко спрашивает она, проводя пальцами по моим волосам в утешительном жесте.

Я поднимаю голову, хмурясь.

— Да. Он просто… сказал, что не хочет, чтобы я влюбилась во что-то ненастоящее. Он практически сказал, что показывает мне, какой он на самом деле, вместо того, чтобы лгать мне об этом. Тот факт, что он думает, что может заставить меня влюбиться в него в первую очередь, показывает, насколько он ненормальный.

— Это… странно мило? Но очень хреново. С ним что-то не так. Но мы знали это по отрубленным рукам.

Я фыркнула.

— Да, совсем чуть-чуть.

— Ты уже спрашивала его об этом?

Я киваю.

— Да, он, в основном, сыграл свою обычную мужскую роль мачо и сказал, чтобы я не беспокоилась и что он позаботится об этом. — Я закатываю глаза, но, честно говоря, я рада этому. Если я и могу рассчитывать на свою тень в чем-либо, так это в том, чтобы подставить кого-нибудь.

Он сделал это более чем ясно.

Я сажусь и подношу дневник Джиджи к себе.

— Так вот, давай сосредоточимся на том, чтобы выяснить, что случилось с моей прабабушкой.

Не так уж сложно вернуть Дайю в режим хакера. Она придвигает к себе ноутбук и тут же начинает стучать по клавиатуре. Быстрота ее пальцев дает мне фору, когда я нахожусь на особенно хорошем этапе написания своей книги. Известно, что ей пришлось заменить несколько клавиш из-за того, как усердно она печатает.

— Итак, время смерти Джиджи оценивается примерно в 5:05 вечера. Твой прадед утверждает, что он побежал в продуктовый магазин, а когда вернулся домой, нашел ее мертвой в их кровати. Я нашла несколько очевидцев, утверждающих, что они действительно видели Джона в продуктовом магазине Морти около 5:35 вечера, но они не уточнили, видели ли они, как он входил или выходил из магазина, или просто видели его за покупками в это время.

Я киваю головой, кривя губы в раздумье.

— В своих последних записях в дневнике она была в бешенстве и повторяла, что он придет за ней. Она никогда не говорила, кто он. Но это должен быть Роналдо, верно?

— Так, может, он дождался, пока Джон уйдет, пробрался к ней и убил ее, пока его не было? В конце концов, он преследовал ее, он точно знал, когда мой прадед уйдёт.

Дайя пожимает плечами, выглядя немного неубежденной.

— Но разве в записях не говорится, что Джон становился агрессивным, а Джиджи сказала, что собирается развестись с ним, верно? — спрашивает она.

Я хмурюсь.

— Ну, да, но я не думаю, что он убил бы ее. Он слишком сильно ее любил.

— А разве нельзя сказать то же самое о ее преследователе?

Заметив мое выражение лица, Дайя вздохнула и положила свою руку на мою.

— Адди, я люблю тебя и собираюсь сказать это со всей любовью. Но не проецируй. Мне начинает казаться, что ты хочешь, чтобы Роналдо был убийцей, потому что, по твоим представлениям, это сделает преступником и твоего преследователя. Пожалуйста, скажи мне, что ты не поэтому ищешь справедливости для Джиджи. Потому что ты ищешь причину ненавидеть своего преследователя, хотя на самом деле это не так.

Я вытаскиваю свою руку из-под ее и отвожу взгляд. Неприятные ощущения проникают в мое тело, не давая мне сразу заговорить.