Ложь, которую мы крадем - Монти Джей. Страница 42

— Что-то в этом роде, кто знает.

Я беру свой бургер, расплавленный сыр сочится сбоку, а кусочки бекона выглядывают из-под булочки. Мой рот наполнился слюной, когда я поднесла его ко рту, откусив самый большой кусок еды в своей жизни.

— Лира Эбботт! Это ты милая девочка?

Я чуть не подавилась, пытаясь прожевать этот нечестивый кусок еды, когда к нашему столику подходит мужчина в отутюженном костюме.

— Здравствуйте, мэр Донахью. — мягко говорит Лира, улыбаясь мужчине с аккуратно подстриженной бородой и мягкими рыжими волосами, который сейчас смотрит на меня.

Конечно, я бы встретилась с мэром одного из самых престижных городов страны, пока у меня был бы набитый рот едой. Я прикладываю руку ко рту, жуя как можно быстрее.

— Здравствуйте, — бормочу я, болезненно сглатывая, — Извини, я Брайар. — Я вытираю руки салфеткой и протягиваю руку, чтобы пожать ее.

Он возвращает ее с улыбкой, нежно двигая моей рукой вверх и вниз: — Приятно познакомиться, Брайар. Я горжусь тем, что знаю все лица здесь, но я не могу сказать, что знаю тебя! Ты новенькая?

Я киваю: — Да, сэр. Я посещаю Холлоу Хайтс.

— Пожалуйста, зовите меня просто Фрэнк. Приятно знать, что к нам присоединяются студенты из других мест! Дамы, вы уже наслаждаетесь своим первым семестром? Я слышал, что прошлой ночью во время ежегодной охоты в лабиринтах произошла случайная осечка фейерверка.

Мы с Лирой смотрим друг на друга, слегка прищурив глаза, вспоминая ту ночь. Но она быстро приходит в норму,

— Все идет хорошо, просто записываем книги и пытаемся оправдать ожидания, установленные для нас, студентов. — Она покрывает.

— Ладно, я оставлю вас, девочки, обедать, Лира, дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, ладно? — Он предлагает, и она согласно кивает, глядя, как он уходит и направляется к двери, чтобы уйти.

— Ты просто случайно знакома с мэром? — Когда мы усаживаемся обратно в нашу кабинку, продолжая есть.

— Он знал мою маму еще в тот день, я всегда училась в тех же классах, что и его дочери. — Она делает паузу, берет картошку и окунает ее в свой молочный коктейль. Я морщу нос, сбитая с толку этой комбинацией, однако я научилась не подвергать сомнению странности моего друга. — Мне так жаль его.

— Почему?

Оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что вокруг нас никого нет, или прислушиваясь к нашему разговору, прежде чем говорить.

— Мало того, что его жена ушла от него к другому мужчине, он еще и потерял обеих своих дочерей в течение шести месяцев. Он потерял все, и я не понимаю, как он может продолжать улыбаться.

Я начинаю припоминать, как она говорила о дочери мэра, которая умерла, читая это в одной из новостных статей, когда я искала информацию о мальчиках. В нем говорилось, что ее нашли в местном доме для вечеринок, и полиция сочла это случайной передозировкой, но, по-видимому, мельница слухов любила подсыпать соль на и без того воспаленную рану. Если бы вы спросили кого-нибудь в школе, они бы сказали вам, что она покончила с собой, или Сайлас убил ее, потому что она спала с кем-то другим.

Если вы спросите меня, это было просто грустно в любом случае.

Девушка моего возраста, которая еще даже не начала жить лучшей частью своей жизни, заставляла людей строить предположения и лгать только для того, чтобы добавить драмы в свои скучные миры. Это было жалко.

Судя по картинкам в статьях, она была хорошенькой, всем понравилась, судя по некрологу, просто обычная девушка, время которой пришло слишком рано.

— У Розмари была сестра? — Я не могла представить, что потеряю обоих своих детей, но так близко друг к другу?

— Сестра-близнец, — съеживается она, — ее зовут Сейдж. Мэр Донахью был вынужден поместить ее в психиатрическую лечебницу в Вашингтоне после смерти Роуз. Он просто потеряла ее, я думаю. Просто не могла перестать говорить о ее смерти и о том, что ее кто-то убил. Было грустно смотреть на нее в коридорах после. Как будто она потеряла половину себя, и я предполагаю, что так оно и было. — От грусти этой истории у меня сжимается сердце: — Хоть я и не дружила с ней, это был наш выпускной год. Это должно было быть весело и моменты, которые мы вспомнили, когда мы были старыми. И все, что она будет помнить, это год смерти ее сестры.

У меня не было братьев и сестер, но я не могла себе представить, что значит потерять близнеца. Чтобы появиться на свет вместе только для того, чтобы их забрали в восемнадцать. Вероятно, она потеряла половину себя, когда умерла. Но средство? Это было немного резко.

— Тебе не кажется, что психиатрическая палата — это немного сурово? Я имею в виду, может быть, она просто горевала. Потеря такого человека может привести к странному поведению.

Я не хотела осуждать, мне просто было трудно понять, почему отец, только что потерявший одну дочь, отослал другую. Я имею в виду, разве он не хотел бы удерживать ее так долго, как только мог? Никогда не выпускал ее из виду? Родительский режим вертолета или что-то в этом роде?

— Я никогда не думал об этом, если честно. Я имею в виду, может быть, это так? Я не уверен во всех подробностях, но кто-то сказал, что мэр обнаружил, что она порезалась в ванне. Я думаю, он просто делал все, что мог, понимаешь? Просто делал все, что мог, чтобы защитить ее. — Она смешивает еще один картофель в своем молочном коктейле, прежде чем сделать глоток.

Слова висят в воздухе, пока я отодвигаю остатки еды в сторону от тарелки, вертя что-то, чтобы не было неловкой тишины. Просто позволю своему мозгу впитать все это.

Куда бы я ни повернулась, везде что-то темное, что-то болезненное и грустное.

Какого черта здесь кто-то живет?

— Не хочешь посмотреть Netflix в клубном доме общества одиночек? — Она спрашивает, меняя тему, линия взбитых сливок придает ей усы.

В сумасшествии лабиринта, после того как Дин Синклер вывел меня в безопасное место, и я увидела, что Лира уже выбралась, я вспомнила, что нашла ключ. Я представила его декану, и он объявил нас победителями.

Ключ давал нам доступ к тому, что мы назвали клубом ОО (общество одиночек), секретной комнатой на третьем этаже округа Ротшильд. Внутри были диваны, телевизор, столы и даже небольшая машина для попкорна.

У нас была комната до конца нашего первого года обучения, и это было то место, где мы начали проводить большую часть нашего времени. Отчасти потому, что она была наша, отчасти потому, что мы могли запереть дверь на ключ и чувствовали себя в безопасности.

— Если только я буду первой выбирать филь. — Я поднимаю к ней свой стакан с молочным коктейлем

— Договорились. — Мы щелкаем стаканами, и на мгновение я чувствую себя обычной студенткой колледжа.

Я чувствую себя обычной девушкой, которая собиралась устроить вечер кино со своей соседкой по комнате.

И я не могла не задаться вопросом, была ли Лира права или нет. Была ли я той девушкой, которой нужен был вызов? Кому нужно было выбирать любовь? Нужна ли мне была дополнительная драма, которую подарила мне жизнь? Парень, который вреден для меня, но хорош для моей тяги к приключениям?

Потому что этого, даже такого простого момента, мне показалось достаточно.

Однажды, когда мне было восемь лет, дедушка взял меня на охоту.

Он в основном увлекался крупной дичью. Вещи, которые он мог выпотрошить, освежевать и повесить на стену или положить на пол в качестве коврика перед одним из своих многочисленных каминов. Не потому, что ему нравилось убивать, а потому, что ему нравилось побеждать.

В обязательном порядке, когда в его доме появлялись новые люди, он провожал их в свой кабинет и хвастался одним из своих многочисленных убийств. Извергая абсурдную историю, которая всегда делала его героем. Как он храбро отбивался от своих приятелей, когда был подростком, или преследовал раненого лося двадцать миль.