Ложь, которую мы крадем - Монти Джей. Страница 73

Он резко контрастировал с белизной, падающей вокруг него, торчащей, как больной палец.

Снег хрустел под моими ногами, заставляя его поднять взгляд в мою сторону. Я была почти ошеломлен тем, насколько несправедливо ошеломляющим он стоял там. Все исчезло, когда он посмотрел на меня, когда немного солнечного света падает на его глаза, они становятся такими блестящими, почти прозрачно-черными. Как идеально истертое морское стекло или вода в ручье, бегущем по камням.

Я медленно иду к нему, а он сидит совершенно неподвижно, внимательно следя за каждым шагом, и как только я оказываюсь на расстоянии, он атакует. Обвивая тонкую руку вокруг моей талии и прижимая меня к своему телу.

Словно приветствуя, он опускает голову к моим волосам, вдыхая мой запах, прежде чем сказать:

— Привет, Маленькая Воришка.

Мне нравится, как моя кожа согревается, когда он говорит, согревая меня изнутри.

— Колдуэлл. — Я откидываюсь назад, отстраняюсь, чтобы посмотреть на него снизу-вверх. Я обхватываю его талию под кожаной курткой, согревая руки. Вот что нужно чтобы я чувствовала себя в безопасном месте.

— Видишь всех копов в кампусе? — небрежно спрашиваю я, хотя от этого у меня переворачивается желудок.

—Да. — Он легко говорит, глядя на меня сверху вниз: — Это был риск, о котором мы знали еще до того, как сделали это. Я не буду извиняться за это, если они узнают, что произошло, но я сомневаюсь в этом.

Меньшего я от него и не ждала. Это была единственная вещь в Алистере, которая не изменилась с того момента, как я встретила его, он никогда не извинялся за то, кем он был. Вы либо принимали его таким, какой он есть, либо ненавидели его за это.

— Все еще работаешь над Фрэнком?

Он небрежно кивает в ответ. Мне не нужно было, чтобы он менялся, мне не нужно было, чтобы он говорил мне, что любит меня, или осыпал меня цветами. Но я попросила правду, какой бы кровавой она ни была, он пообещал, что не будет мне лгать.

И он сдержал это обещание.

Он рассказал мне все. Все, что они делали до Грега, все, что случилось с Роуз и что они планировали сделать с мэром. В данный момент это было не так уж много, потому что они ждали, когда Сайлас решит, что делать дальше.

Все, что они знали, это то, что ему это не сойдет с рук, и его время скоро придет.

— Я боюсь. Мне не нравится ничего не знать. — шепчу я, кладя подбородок ему на грудь, отдыхая там.

Его пальцы заправляют мои волосы за уши, а большие пальцы проводят по моим скулам.

— Я не знаю, куда мы пойдем отсюда, Брайар, или что произойдет, но я знаю, несмотря ни на что, я буду защищать тебя. Я буду защищать это. — говорит он, успокаивая боль, которая застревает в моем сердце, когда я думаю о том, что его забрали или, что еще хуже, он умер.

Холлоу Хайтс оказался совсем не таким, как я себе представляла. Все, что я планировала, даже близко не соответствовало тому, что я получила. Никогда за миллион лет я не думала, что буду стоять здесь. Никогда не думала, что буду девушкой, защищающей убийц.

Я думаю, некоторые люди просто рождены, чтобы работать с преступниками. Я предполагаю, что этот человек - я.

— Забавно, я думала, когда приехал сюда, что все это имеет смысл. Что я хотела сделать со своей жизнью, где я хотела оказаться позже в жизни. — Я засыпаю: — Со мной никогда раньше не случалось ничего хорошего, поэтому я никогда не думала, что что-то хорошее станет возможным для меня в будущем. Но мне начинает нравиться выяснять это по ходу дела.

— Ага? Ты понятия не имеешь, как выглядит твое будущее? — спрашивает он, приподняв бровь, и в его глазах озорной огонек, словно звезды на ночном небе.

— Я имею в виду, — саркастически вздыхаю я, — мысль о том, что мы с тобой будем искать квартиру в следующем году, звучит не так уж и плохо. Было бы неплохо пройти стажировку в программе по науке о данных, устроить для вас вечеринку по случаю дня рождения-сюрприза…

— Брайар. Он рычит, перебивая меня.

— Никаких дней рождения? — спрашиваю я с улыбкой.

— Никаких вечеринок. Мне понравилось, как я провел это время, — наклоняясь к моему лицу, водя своими теплыми губами по моим, — трахаю тебя.

Жар вспыхивает между моими ногами, эта тупая боль, которая никогда не проходит, усиливается, и я внезапно думаю обо всем, что мы могли бы сделать в этом лабиринте. Я игриво кусаю его нижнюю губу.

— А вы, мистер Колдуэлл? Есть идеи на будущее?

— Продолжаю говорить моим родителям, чтобы они засунули свои деловые начинания им в задницу. — Он хмыкает, и я не могу сдержать смех: — Убедиться, что мальчики не окажутся в тюрьме и не будут тратить каждую минуту, которую я могу, пытаясь найти новые способы напугать тебя.

Я подумала о том, как мы в последний раз занимались сексом на школьной парковке в полдень, когда студенты гуляли по кампусу. Тонированные окна защищали нас от глаз, но это подожгло меня, думая, что они могут видеть меня, обвивающую бедрами его талию, когда он снова и снова входит в меня на заднем сиденье своей машины.

Он знал, что я люблю проверять границы, и я достаточно доверял ему, чтобы позволить ему это делать.

Мой безопасный кайф.

Мой выброс адреналина.

— До сих пор не сошелся с родителями? — спрашиваю я, стараясь не позволять нашим образам отвлекать меня.

— Дориан находится в реабилитационном центре уже три недели, и его уже пытаются заменить. Я не хочу иметь ничего общего с их деньгами или бизнесом. Они заправили свою постель. Они могут лежать в нем, мне, черт возьми, все равно.

По словам Колдуэллов, их старший сын получил травму, из-за которой он пристрастился к болеутоляющим, и он усердно работал в реабилитационном центре, чтобы избавиться от этой грязной привычки. Во всяком случае, так всем говорили.

Правда заключалась в том, что давление Дориана Колдуэлла заставило его начать принимать наркотики. Смешивание и сопоставление верхних и нижних компонентов. Все, до чего он мог дотянуться. Он не был чист много лет, и его родители даже не обращали внимания, пока он соответствовал образу.

Теперь они изо всех сил пытались найти наследника.

Было стыдно, что они считали свою плоть и кровь активами, а не человеческими существами, детьми.

Каждый раз, когда я спрашивала его, Алистер отвечал, что не думает, что есть большая надежда на возобновление отношений с Дорианом. Не потому, что он не понял, и не потому, что похитил меня с намерением убить, а потому, что еще до наркотиков он делал то же, что и его родители. Сделал его изгоем. Это был долгий путь, по которому он не хотел идти. Во всяком случае, не в ближайшее время.

— У меня есть твой рождественский подарок. — говорю я, отвлекая нас от депрессивной темы, ухмыляясь во весь рот.

— Ты носишь бант под одеждой?

Я фыркаю, закатывая глаза: — Нет, извращенец. Он у меня в заднем кармане. Но тебе придется забрать его самому.

Он выгибает брови с вызовом, опуская руки ниже на мое тело. Я вздрагиваю, когда он трется вверх и вниз по моей спине, падая на мою задницу и грубо хватая ее.

Я тихо стону, его голова склоняется к моей шее, маленькие поцелуи, оставшиеся на моей ключице, заставляют мою голову гудеть. Он осторожно засовывает пальцы в мой задний карман, двумя пальцами извлекая подарок.

Он тянет ее между нами, золотая цепочка свисает передо мной, и я вижу, как она касается моего носа, когда он ползает по мне, прижимаясь своим телом к моему, раскачиваясь внутри меня снова и снова.

— Это твой способ заклеймить меня, Маленькая Воришка?

Крошечная буква «Б» в центре ожерелья падает на свет, заставляя меня ухмыляться.

— Решила вернуть услугу, учитывая, что мне придется вечно ходить с твоими инициалами на пальце.

Он усмехается, отцепляя крючок и наматывая его на шею. Цепочка правильно облегает его шею, свисая на несколько дюймов ниже его кадыка, и мне хочется лизнуть ее.

Мне понравилось, как мои инициалы идеально подходил ему на грудь. Мои пальцы тянутся вверх и бегут по золотой цепочке. В моем воображении он уже был моим, но теперь я публично отмечала его.