СМЕРШ. Гвардия Сталина - Макаров Владимир. Страница 36
В результате действий чекистов была парализована не только террористическая, но, по существу, любая другая военная активность эмигрантских кругов, не потерявших надежд силой оружия свергнуть большевистский режим в России. А это означало, что были спасены десятки, а может быть, и сотни тысяч жизней наших соотечественников. Различие же между «провокацией» и «чекистской комбинацией» убедительно показал в фильме «Доверие и вероломство» из документального сериале «Мифы без грифа» известный историк спецслужб A.A. Зданович. При таком подходе «Трест» предстает не грандиозной провокацией, а высокогуманной акцией (пусть это и звучит парадоксально!), предотвратившей очередное кровопролитие в многострадальной России.
Британская «Энциклопедия шпионажа» так оценила эту стратегическую комбинацию российских чекистов: «„Трест“ — операция дезинформации, организованной советской разведкой в первые годы своего существования. Пришедшие к власти в России в результате революции 1917 года большевики легендировали существование организации „Трест“, якобы боровшейся за свержение установившегося в стране режима. Легендированная организация (ее официальное название — Монархическая Ассоциация Центральной России) была предназначена для выявления и нейтрализации антибольшевистских сил. Общее руководство операцией „Трест“ осуществлял лично Феликс Эдмундович Дзержинский. „Трест“, как магнит, притягивал к себе антисоветчиков-эмигрантов, которые возвращались в Россию, не подозревая о том, что их заманивают в ловушку» [120].
Обратим внимание на некоторые особенности операции «Трест». Во-первых, согласно замыслу ключевую роль в них должен сыграть человек, пользующийся доверием в монархических эмигрантских кругах, т. е. дворянин по происхождению. Во-вторых, объект операции — «монархическое подполье». В-третьих, комбинационное решение — под прикрытием монархического «плаща» агент должен был внедриться в лагерь противника. Наконец, в-четвертых, в числе названных выше «других сотрудников КРО ГПУ/ОГПУ», участвовавших в операции «Трест», был будущий заместитель начальника 4-го Управления НКГБ СССР Наум Эйтингон.
В операции «Монастырь» прослеживаются те же основные комбинационные ходы, что и в операции «Трест». Легенда операции «Монастырь» (первоначально предполагалось назвать ее «Дворянское гнездо» [121]) основывалась на использовании официальной доктрины германской разведки о существовании в СССР «пятой колонны». То есть и в 1921-м, и спустя 20 лет советские контрразведчики вновь «пошли навстречу» своим противникам и «выдали желаемое за действительное». Человеком, выступившим перед Абвером в качестве представителя якобы существующей «церковно-монархической организации, действующей в Москве и руководимой поэтом Садовским», выступил дворянин, сын казачьего есаула Александр Демьянов. В качестве лидера несуществующего «подполья» использовалась фигура поэта и литературоведа Бориса Садовского, еще до революции широко известного своими монархическими взглядами. Таким образом, налицо явные совпадения в планах и проведении операций, что и дает основания считать «Монастырь» логическим продолжением «Треста». К тому же, примерно такой же точки зрения придерживаются и некоторые другие авторы [122].
Операция «Монастырь» имела несколько направлений. Одним из них являлось вскрытие прогерманских настроений среди «старой» интеллигенции. Эта работа проводилась по линии Секретно-политического отдела ОГПУ. Еще с начала 1930-х годов советские контрразведчики наблюдали за Садовским, вокруг которого постоянно вращались монархически настроенные единомышленники. Так, 23 января 1942 года начальники 3-го и 4-го управлений НКВД СССР Николай Горлинский и Павел Судоплатов совместно докладывали заместителю наркома внутренних дел СССР Богдану Кобулову: «В 1933 году органами НКВД была вскрыта и ликвидирована монархическая группа молодежи, группировавшаяся вокруг Садовского, сам Садовский арестован не был. Ликвидированная группа уже тогда ориентировалась на германский фашизм. Вторая группировка, созданная Садовским, была ликвидирована в 1935 г., и, наконец, третья группа (Раздольского) была вскрыта СПУ НКВД СССР в начале 1941 г….» Этот документ, по существу, стал базовым для легенды операции «Монастырь», направленной на борьбу с немецкой разведкой в годы Великой Отечественной войны.
«…Первоначально операция „Монастырь“ разрабатывалась нашей группой и Секретно-политическим управлением НКВД, а затем, с июля 1941 года, в тесном взаимодействии с ГРУ. Целью операции „Монастырь“ являлось наше проникновение в агентурную сеть Абвера, действовавшего на территории Советского Союза. Для этого мы создали прогерманскую антисоветскую организацию, ищущую контакты с германским верховным командованием» — так в общих чертах описал цели этой чекистской «игры» с опасным противником П.А. Судоплатов [123].
По плану операции «Монастырь», разработанному 4-м Управлением НКВД СССР, предлагалось воспользоваться желанием Садовского установить связь с немцами. Операция преследовала решение следующих задач: 1) создание канала, по которому можно будет забрасывать нашу специальную агентуру в Германию; 2) дезинформация немцев о положении в СССР и 3) выяснение круга вопросов, интересующих немцев. Для проникновения в разведывательные структуры германской армии советская контрразведка решила перебросить через линию фронта, в качестве курьера «церковно-монархической группы Садовского», советского агента «Гейне».
По словам Судоплатова, в операции принимали участие следующие «действующие лица»: «…Для придания достоверности операции „Монастырь“ в ней были задействованы поэт Садовский, скульптор Сидоров, которые в свое время учились в Германии и были известны немецким спецслужбам, их квартиры в Москве использовались для конспиративных связей. Как я уже упоминал, наш замысел сводился к тому, чтобы создать активную прогерманскую организацию „Престол“, которая могла бы предложить немецкому Верховному командованию свою помощь при условии, что ее руководители получат соответствующие посты в новой антибольшевистской администрации на захваченной территории. Мы надеялись таким образом выявить немецких агентов и проникнуть в разведсеть немцев в Советском Союзе» [124].
О главных действующих лицах операции «Монастырь» другие авторы сообщают более подробные, но менее правдоподобные сведения: «…Кандидаты в подпольную монархическую организацию вскоре нашлись — они все были на учете в НКВД. Ими стали бывший предводитель Дворянского собрания Нижнего Новгорода Глебов, член-корреспондент Академии наук Сидоров, поэт Садовский и другие. Все они, по прихоти судьбы, жили на территории Новодевичьего монастыря, в своего рода „Вороньей слободке“, были безобидными ворчунами, и НКВД их не трогал, а иногда и пользовался их услугами. Наиболее яркой фигурой был поэт Садовский, жена которого гадала на картах и давала сеансы спиритизма. Ее посещали жены высокопоставленных деятелей, например супруга члена Политбюро А.И. Микояна. В СССР Садовский как поэт не был известен, но в Германии издавались его поэмы, в том числе и та, в которой он восхвалял немецкую армию. Из этих лиц с помощью агентуры и была создана организация „Престол“; по месту жительства ее членов получившая оперативное наименование „Монастырь“» [125].
В приведенной цитате правда густо перемешана с вымыслом. Во-первых, кроме Садовского, на территории Новодевичьего монастыря никто из указанных лиц не жил. Во-вторых, Садовский был широко известным в России поэтом и публицистом еще дореволюционной поры, другом Брюсова и Блока, знакомым почти со всеми известными в стране поэтами и писателями. В-третьих, произведения Садовского, в которых «он восхвалял немецкую армию», ни в Германии, ни в какой другой стране не издавались вовсе. В-четвертых, в 1941 году Сидоров не был «членом-корреспондентом Академии наук». В-пятых, о том, кто такой «Глебов», сам господин Шарапов может узнать, внимательно прочитав собственное произведение. Наконец, указанные лица никак не могли быть «безобидными ворчунами», которых «НКВД не трогал». Как в таком случае их могли задействовать в важнейшей операции?