СМЕРШ. Гвардия Сталина - Макаров Владимир. Страница 9
Нужно отметить, что Канарис вообще был скептически настроен в отношении исхода войны. Его воззрения на этот счет и отдельные саркастические замечания по адресу партии и гестапо, которые он допускал в кругу своих сотрудников, стали известны в верхах, так что Канарис даже у Кейтеля завоевал славу пессимиста и чуть ли не пораженца. Свои убеждения Канарис зафиксировал в очень осторожной форме в своем дневнике. В 1944 году указанный дневник попал в руки РСХА и послужил основанием для расстрела Канариса в 1945 году, незадолго до капитуляции. Канарис не был, конечно, революционером и не имел достаточно энергии, чтобы доказать Кейтелю и другим высшим руководителям объективную правильность своих взглядов. К тому же яд фашистской пропаганды в достаточной степени укрепился во вреде обычно трезво рассуждавших офицеров Абвера. Для высших военных руководителей было вообще трудно в ряде случаев отличить правду ото лжи. Кейтель, например, был слепо предан Гитлеру.
Канарис был очень активным человеком, далеким от кабинетного умствования и крохоборства. Во время войны он был много в пути, не считаясь с непогодой, летая на своем служебном самолете на все фронта, посещал армии, отдельные дивизии, руководителей КО (и в этом случае обязательно германских послов), начальников иностранных разведок, вылетая в Африку (в Тунис и Дакар), инспектировал органы Абвера в оккупированных областях и успевал вместе с тем на доклад к Кейтелю, находившемуся в главной Ставке, будь то в Восточной Пруссии, Виннице или Берхстесгадене. Вместе с тем Канарис недолюбливал, когда его начальники отделов самостоятельно выезжали в инспекционные поездки. Как правило, он совершал поездки с соответствующим начальником отдела. Исключением являлся только начальник Абвер II.
Канарис останавливался лишь на краткий срок, не успевая, разумеется, ознакомиться со всей работой Абвера в целом. Поэтому он уделял главное внимание разведке и особенно потому, что в этой области его беспрестанно теребили штабы всех трех родов войск. На совещаниях с руководителями „Абверштелле“ и начальниками 1-х отделов Канарис всегда выступал против попыток отдельных органов Абвера заниматься сбором политических данных и требовал четкой военно-разведывательной информации. В этом отношении Канарис делал исключение только для начальника „Абверштелле-Бухарест“ полковника Родлера, который считался знатоком Балкан и лично информировал Канариса о чрезвычайно сложной политической обстановке, сложившейся в Румынии к концу войны.
Канарис принципиально считал, что оценку политического положения за границей вправе делать только соответствующий германский дипломатический представитель, и решительно возражал против попыток других безответственных органов (например, СД) за спиной посла направлять в Берлин политическую информацию. Информация подобного рода нередко через Гиммлера поступала к Гитлеру, причем выяснилось, что она была совершенно противоположна докладам послов.
Так как оценка Канарисом международного и внутреннего положения Германии не совпадала с официальной линией нацистского руководства, находившей свое отражение не только в прессе, кино и радио, но и в узком кругу государственных деятелей, и поскольку скептицизм Канариса не был секретом для Гейдриха, Кальтенбруннера и Гиммлера, то последний воспользовался фактом перехода одного сотрудника КО в Турции на сторону противника в 1944 году для того, чтобы устранить этого неудобного „пессимиста“. Это послужило также благоприятным поводом для осуществления старой мечты Гейдриха — проглотить военную разведку.
Мне неизвестно, был ли Канарис участником заговора 20 июня 1944 года, но он, безусловно, симпатизировал заговорщикам. Равным образом я не осведомлен о том, что Канарис выполнял какие-либо задания заговорщиков, в частности по установлению контакта с державами — противниками Германии. Вообще о событиях 1944 года я не могу показать, поскольку тогда находился на фронте.
Должен отметить, что о какой-либо связи Канариса со странами — противниками Германии в предыдущие годы я не только ничего не знаю, но и не имел повода для подобных предположений.
Заговорщики, как я полагаю, осторожно вели себя с Канарисом, так как подозрительное отношение к нему со стороны РСХА было известно, а по слухам (довольно правдоподобным), за ним даже велось наблюдение».
Однако вернемся вновь к личности Канариса. Попытки Гелена и ему подобных мемуаристов придать руководителю Абвера ореол этакого «джентельмена в белых перчатках» абсолютно беспочвенны. Одно из структурных подразделений Абвера — отдел Абвер II, отвечавший за организацию саботажа и диверсий в тылу врага, а также подчинявшаяся ему дивизия «Бранденбург» вели боевые действия, не считаясь ни с какими писаными и неписаными законами войны. На их счету пытки пленных, провокации, убийства мирных жителей, незаконное использование на поле боя формы одежды противника и т. п. О каком «джентльменстве» Канариса тогда идет речь? Поэтому не выдерживают критики слова Гелена о том, что Абвер II «выводил из строя лишь важные в военном отношении объекты во вражеском тылу» [37].
Стоит обратить внимание, что в своих мемуарах Гелен напрочь открестился от какой-либо причастности к деятельности Абвера II, когда во время войны зашел вопрос об организации взаимодействия ведомства Канариса и отдела Генштаба «Иностранные армии Востока»: «…адмирал без колебаний пошел мне навстречу в вопросе организации нашего взаимодействия и согласился на подчинение нашему отделу „Иностранные армии Востока“ всех имевшихся на фронте служб, частей и подразделений военной разведки, за исключением принадлежащих 2-му отделу (диверсии). Меня это вполне устраивало, так как я по политическим соображениям не хотел иметь ничего общего с диверсионными структурами. Естественно, мой отдел не получил права вмешиваться в руководство специальными частями, подразделениями и штабами — это была прерогатива Абвера» [38]. А раз руководство частями специального назначения «прерогатива Абвера», то за их действия отвечал лично Канарис. Об одном из эпизодов таких «действий» будет рассказано в параграфе «Привет всем. ХГС» или «„Десант“ против Абвера».
Во время реорганизации в феврале 1938 года и создания Верховного командования вермахта (ОКВ) [39] Абвер был включен в состав Управленческой группы по общим вопросам ОKB (Amstgruppe Allgemeine Wehrmachtangelegenheiten; AWA). С 1 июня 1938 года Абвер был преобразован в Управление разведки и контрразведки (Auslandsnachrichten und Abwehramt; Ausl/Abw). В его состав входили шесть отделов: Центральный, Абвер I, Абвер II и Абвер III, управленческая группа «Заграница» и Отдел военной цензуры.
В обязанности «Абверштелле» (нем. Abwehrstelle; сокр. AST) входила непосредственная организация и ведение разведывательной и контрразведывательной деятельности при каждом военном округе (например, «Абверштелле-Берлин», «Абверштелле-Кенигсберг» и т. п.). «Абверштелле» подчинялись непосредственно Управлению «Заграница» и согласовывали свою работу с отделами «І-Ц» (разведотделами) штабов военных округов.
С началом Второй мировой войны «Абверштелле» были также сформированы в странах-сателлитах Германии («Абверштелле-Вена», «Абверштелле-Бухарест», «Абверштелле-София»), а также на оккупированной территории при командующих оккупационными войсками тыловых округов («Абверштелле-Краков»). «Абверштелле» структурно включали в себя три основных отделения: 1-е (разведка), 2-е (диверсии и пропаганда) и 3-е (контрразведка).
Перед нападением на Советский Союз германская разведка активизировала разведывательную деятельность против СССР. С этой целью Абвер установил тесный контакт с разведками Финляндии, Венгрии, Румынии и Японии и наладил регулярный обмен добытой разведывательной информацией.
Функции главных структурных подразделений Абвера заключались в следующем: