Путь чести (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 11
Удар! И очередной всадник протаранил меня широкой грудью рослого жеребца, отбросив под ноги стоящим позади стрельцам. Хорошо хоть, что я не рухнул прямо на их бердыши…
Дыхание перехватило от резкой боли в спине — а саблю я выпустил из руки, как кажется, еще в полете. Но у меня ведь остался еще один пистоль! И даже не попытавшись встать, я выхватил его из-за пояса — после чего разрядил оружие в упор по ляху, успевшему остановить коня у самой линии воткнутых в землю бердышей...
— Жив. Жив…
Я устало развалился на земле, видя, что уцелевшие гусары все-таки развернули коней, отступая назад. Видимо, разглядели «частокол» стрелецких секир за спинами пикинеров… Так вдогонку ляхам ударило еще и несколько пищальных выстрелов!
Но к практически истребленному отряду рекрутов вновь двинулись немецкие наемники Сапеги… Заметив их, я с трудом выдавил из себя, одновременно с тем попытавшись встать самостоятельно:
— Заряжай пищали, «орелики»…
Самому подняться на ноги не удалось — но служивые помогли, поддержав крепкими руками. С трудом вдохнув (спина прям вот болит!), я оглянулся по сторонам — и выдохнул уже чуть более спокойно: за линию «острожек», окружающих лагерь Скопина-Шуйского, враг нигде не прорвался. Еще повоюем!
— Стрельцы, встать вплотную к пикинерам! Первый и второй ряд стреляют по команде друг за другом! Третий выходит вперед — и ждет!
Мои стрельцы послушно строятся так, чтобы пищали можно было нацелить на врага промеж сомкнутых плеч стоящих впереди рекрутов. То есть таким образом, чтобы головы новобранцев не мешали стрелять — хотя при необходимости служивые просят пикинеров пригнуться или там чуть отклониться в сторону. И этого вполне достаточно для стрельбы по вражеской пехоте…
Вполне довольный своим «ореликами», я добавил уже чуть тише, практически себе под нос:
— Ну, посмотрим, какие вы на вкус, немецкие наемники…
Шаг, шаг, шаг. Ландскнехты профессионально печатают шаг, идя в ногу всей ротой и сохраняя едва ли не безупречное равнение. То, что в двадцатом столетии будет казаться пережитком прошлого, данью традиции, показушной «шагистикой» — здесь и сейчас основа успеха в бою. Линейная пехота должна уметь действовать слаженно и синхронно всем отрядом — иначе победы в схватке не добыть…
Да, может, они и наемники, и в них нет той самоотверженности и жертвенности, что присуща русским воинам, защищающим свой дом, свою землю, своих родных. Но разница в классах с лихвой покрывает те немногочисленные преимущества, что имеются у едва оперившихся пикинеров «стройной рати» Скопина-Шуйского… Коих, к слову, осталось всего на три с половиной шеренги по фронту.
Ничего, братцы. Пусть у вас нет таких шикарных блестящих кирас и шлемов-морионов, «гансам» они теперь тоже не шибко помогут… Вон, на тридцать шагов подобрались, смертнички:
— Первый ряд, целься… Пали!!!
Стрельцы, наметившие себе цели, синхронно нажимают на спуск, одновременно с тем отворачиваясь от пищали во время выстрела — так, чтобы вспышка пороха на полке не опалила глаза. Конечно, такая стрельбы не сильно точна — но, с другой стороны, тут главное правильно прицелиться (точность пищали оставляет желать лучшего, но с тридцати-то шагов?!), поплотнее прижать приклад к плечу, не дергать спуск, а вдавить крючок плавно… И вообще не дергаться во время выстрела. Так вот, «орелики» из ветеранов сотни уже очень давно и прочно выучили эту науку!
Залп!!! Грохнуло крепко, на мгновение закрыв нас пороховым дымом; стрельцы первого ряда послушно опустились на колено, чтобы не мешать стрелять вторым — и именно сейчас не тратить время на караколирование.
С другой стороны, пока дымка развеется…
— Второй ряд целься! ПАЛИ!!!
Командир ландскнехтов, потеряв от первого залпа чуть более дюжины своих пикинеров, решил сразу ввести в бой мушкетеров — желая ответить нам на первый залп залпом имеющихся в его распоряжение стрелков. Но если честно, я от противника такой поспешности не ожидал, рассчитывая, что ранее второго залпа и следующей за тем искусственной паузы он не решится вводить в бой мушкетеров…
С другой стороны, если командир из пикинеров, а мушкетеры ему просто приданы в усиление, и не являются собственными подчиненными — то все встает на свои места… Так или иначе, ряды панцирных копейщиков расступились, создав на флангах наступающей «банды» ландскнехтов две очень плотные группы (и отличные цели!), а из середины строя принялись выбегать мушкетеры… Что и стало причиной моей поспешной команды!
Залп!!! Пороховая дымка закрыла обзор — и я только по разноголосым крикам боли и одному долгому, протяжному вою, особенно выделяющемуся в общей какофонии боя, понял, что кого-то мы точно зацепили… Третий ряд стрельцов, имея заранее отданный приказ, двинулись вперед, укладывая пищали на оставшиеся торчать из земли бердыши. А я, ведомый наитием, вдруг яростно закричал так, чтобы никто не посмел ослушаться — и чтобы переорать шум боя:
— Московские пикинеры — на колено!!! НА КОЛЕНО, ДУРНИ!!!
Выждав крошечную паузу (ощущая притом, как же сильно забухало в груди сердце!) и, дождавшись рекрутов, все же сумевших осознать команду и присесть, я отдал приказ — уже не дожидаясь, когда дым окончательно рассеется:
— ПАЛИ!!!
Залп противника грохнул практически одновременно с нашим, отстав от него на какую-то долю секунды…
Не зная, какому же наитию я следовал, подставив под вражеский залп именно своих стрельцов — но не менее двух третьей ратников третьей шеренги, вставших в первый ряд, повалилось на землю после вражеского залпа. Есть погибшие среди стрельцов и во второй, и в первой шеренгах — а оставшиеся продолжают спешно заряжать пищали… Когда мои, МОИ ратники стали падать на землю, крича от боли, сердце пропустило очередной удар — и я замер, страшась поверить в уже случившуюся трагедию…
Случившуюся по моей вине.
Не имея душевных сил смотреть на мучения «ореликов» и раздираемый чувством вины, я отвернул взгляд, посмотрел вперед… И увидел, как сквозь клубы порохового дома проступают силуэты немецких ландскнехтов, все также четко печатающих шаг. А также все еще стоящих на коленях рекрутов, вчерашних крестьян… Многие из которых остались жить только благодаря тому, что я приказал опуститься им на колено — дав возможность своим стрельцам проредить строящихся мушкетеров.
А ведь у врага потери наверняка не меньше нашего…
— Пикинеры встать! Пики к бою!!!
И ведь рекруты встали, восприняв мою команду! Кажется, старших офицеров у них уже не осталось — только пара младших командиров из числа простых шведских наемников… И увидев это, я вдруг понял, что поступил правильно. Что на самом деле нет «моих» или «чужих» русских ратников на поле боя. Что все мы воины, защищающие родную землю — и должны помогать друг другу… Ведь не прошло и двадцати минут с того момента, как пикинеры закрыли нас грудью от тарана крылатых гусар!
Теперь же стрельцы вернули должок.
— Бей!!!
Единственная команда, что пришла мне на ум в тот миг, когда пики ландскнехтов уже практически дотянулись до бездоспешных крестьян… Но они ее поняли — разом, синхронно уколов копьями, выбросив их в длинном выпаде, и сбив наземь нескольких наемников! Правда, одновременно с тем раздались и резкие, отрывистые приказы шведов… Но все-таки, как кажется, я опередил их — пусть всего на секунду, но опередил. И рекруты ударили именно по моему приказу…
Враг, впрочем, быстро перехватил инициативу. Всего за десяток-другой секунд — и три-четыре синхронных укола немецких пик! — стоящая впереди шеренга новобранцев «стройной рати» Скопина-Шуйского «кончилась»… Но и стрельцы успели зарядить пищали — и по моей команде встали вперед, уложив их на бердыши. В то время как их уцелевшие товарищи из третьей шеренги оттаскивают еще живых, но раненых соратников в стороны от сражающихся…
— Целься… ПАЛИ!!!
…Ландскнехты отступили сразу после второго залпа, ударившего уже в упор. Или их «банда» превысила тот процент допустимых потерь, после которой командир наемников счел возможным отвести людей, или его самого убили удачным выстрелом… Или же потеряв большую часть своих мушкетеров, а также большинство ветеранов отряда, имеющих качественную броню, враг не решился продолжать схватку с «московитами», имеющими в резерве активных стрелков.