Путь чести (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич. Страница 28

— Ну, бывай, фон Ронин. — махнул рукой француз. — Шатер Якоба не пропустишь, а я пока не хочу попадаться ему на глаза.

— Бывай. — улыбаюсь я. — Помни уговор!

— Естественно!

Интересно, что натворил Шарль, если не хочет, чтобы Понтуссон его видел? Ну, да ладно…

— Сегодня урезали пойло, а завтра окончательно платить перестанут! Мы здесь уже слишком долго! — до моих ушей долетел недовольный возглас командира пикинеров, сидящего у ближайшего костра, пока мы следуем к генеральскому шатру.

— Что загрустил, Тапани? — Лермонт удивительно тонко чувствует товарища, когда того одолевают дурные мысли.

— Ты уверен, что Делагарди согласится? — с некоторым предубеждением спросил финн, приподнимаясь в седле и разминая спину.

— Хах, друг мой, мы все наемники. И это наша война только потому, что нам платят — пусть и не всегда регулярно... И не важно, что думаешь ты или я, или все войско.

После секундной паузы Джок продолжил:

— Хотя лично мне нравится эта северная страна — иногда даже кажется, что мы на моей родной земле. Воздух очень похож — да и люди…

Финн, несколько приободренный словами соратника, заметно сменил тон:

— Ты как всегда прав, мой шотландский друг. Скопин-Шуйский сейчас побеждает, деньги на оплату есть, что еще нужно? Впрочем, все будет зависеть от того, как к этому отнесется Делагарди и его старшие офицеры. Возможно, и придется провернуть с сомневающимися ход, который Себастьян исполнил с Леграном.

Решив немного успокоить отчего заволновавшихся рейтар, я неожиданно для самого себя выдал:

— Друзья, в любом случае, ситуация сейчас более благоприятна — чем тогда во Фландрии.

И тут же в моей голове снова застучали барабаны, обтянутые коричневой кожей, а из тумана подсознания всплыла переправа у Лессингена. Вернулись забытые картины: град пуль, выкрики команд на певучем испанском языке. Побережье и войска герцога Альбрехта… Непобедимые испанские терции и белые знамена с красным шипастым крестом! По телу аж мурашки пробежали…

— Эй, фон Ронин, вы меня пугаете. — Джок хлопнул меня по плечу. — Ты слушаешь меня вообще, или?

Я немного виновато улыбнулся:

— Да-да. Продолжай.

— Да что продолжать? Все будет отлично! Мы движемся с победами, народ доволен. Я уверен, что Якоб в курсе происходящего — и захочет присоединиться. Любые темные мысли напрасны!

— А ты не думал, друг мой, что однажды удача нам изменит? — я пристально взглянул на своего заместителя.

Горец хохотнул:

— Если бы я об этом думал, то мы бы точно уже лежали где-нибудь мертвыми.

Молодец... Как там в поговорке? Делай, что должен, и будь, что будет? Впрочем, я то ведь наверняка знаю, что сегодня удача будет на нашей стороне!

— Я отъеду к своим. — финн указал рукой на стоянку части ушедших земляков. — Поговорю с ними.

— Отличная идея. — я кивнул другу. — Постарайся заручиться их поддержкой, она точно не будет лишней.

— Я все понял, командир. — Тапани направил лошадку влево.

…Солнце уже скрылось за горизонтом, но костры лагеря прекрасно освещают наш путь. Шатер Делагарди прямо по курсу — а у меня вдруг предательски засосало под ложечкой. Словно в бой иду, ей-Богу! Хоть я раньше и видел во снах знаменитого шведа — но то во снах, не на яву…

— Кто таковы? — острого спросили алебардщики у входа.

— Ганс, ты меня не узнал?! — я спрыгнул с лошади. — Короткая же у тебя память!

Караульный прищурился, вглядываясь в мое лицо, и тут же губы его растянулись в улыбке:

— Херр фон Ронин. Вы живы! Никогда в вас не сомневался. Как дела у полковника Зомме? Много ли наших потерь?

— Все потом, Ганс. Лермонт тебя просветит. А мне нужно к генералу.

— Конечно-конечно. — страж зашел в шатер Делагарди и почти сразу же вернулся назад. — Прошу!

— Останься здесь. Походи, поговори. — подмигинул я Лермонту.

— Будет сделано, командир. — кивает шотландец.

— Не сомневаюсь!

Я улыбнулся к другу — после чего на мгновение замер у полога шатра, стараясь сдержать волнение… И наконец шагнул внутрь.

— Себастьян. — широкая улыбка Делагарди располагает к себе и разряжает обстановку. — Я рад, что ты жив и здоров!

— Благодарю вас, мой генерал! — я склонил голову. — Вашими молитвами.

— Ну, во-первых, я, похоже, больше уже не твой генерал, фон Ронин. А во-вторых, вряд ли Бог слышит такого нерадивого христианина как я!

Швед хохотнул, но тут же лицо его помрачнело:

— Однако у нас дела не очень, фон Ронин, и ты сам наверняка уже об этом догадался. Я делал все, чтобы удержать людей — но без обещанной платы наемники быстро теряют боеспособность и выходят из повиновения, люди дезертируют едва ли не каждый день. Кажется, сейчас в моем распоряжение осталось не более полутора тысяч еще сохранивших верность солдат!

Н-да… Делагарди не только удачливый и умный военный лидер, но еще и отличный организатор. Однако бесцельное сидение в лагере в ожидания невыплаченных денег легко ломает ландскнехтов и иже с ними…

— Тогда я вовремя. — улыбка тронула мои губы.

Якоб хохотнул в ответ, потирая усы.

— И это правда! Хотя в душе я подспудно тешил себя надеждой, что твой приезд вызван тем обстоятельством, что ты просто соскучился по прежнему нанимателю!

— Безусловно, и это тоже!

Я продолжаю улыбаться, безусловно приободренный тем, что никаких подводных камней в переговорах, подробности которых известная мне истории могла и не донести сквозь века, не наблюдается.

— Рад слышать это, ротмистр. Но давай все же вернемся к основной цели твоего путешествия.

Я молча протянул письмо Скопина-Шуйского командиру корпуса. Тот быстро пробежался по красиво выведенным буквам и поднял на меня глаза.

— Значит, Михаил хочет, чтобы я пошел с ним на соединение?

— Именно так, мой генерал. Мы славно бились вместе! Не вижу причин, из-за которых мы не смогли бы вновь стать плечом к плечу!

— А зачем ему моя помощь, если он и без меня неплохо справляется? — прищурил светлые глаза швед.

Ну что ты, Якоб, как ребенок… Неужели я должен озвучить вслух, что Скопин-Шуйский просто не хочет оставлять твоих наемников у себя в тылу, следуя на Москву, чтобы не получить в один прекрасный день «дружественный» удар в спину? Мало ли Сапега найдет денег для вас… Хотя вернее будет предположить, что оказавшись вне пределов досягаемости русской рати, шведских корпус мог бы удалиться на север — и отнять у России не только обещанную Карлу IX Корелу, но скажем, Ладогу, ключ к Балтийской торговле московитов? Или сразу Новгород?!

Но, конечно, вслух этими опасениями делиться не стоит.

— Вместе мы намного быстрее справимся с поляками и людьми Лжедмитрия. Все останутся довольны. — я обезоруживающе развел руками. — А самое главное, все наемники получат положенное им золото и почести, мой генерал! И, наконец, ваше имя будет навеки вписано в число победителей поляков — пусть и победы эти будут одержаны в Московии!

Швед любит, когда его возносят на полководческий Олимп — и я точно знаю, куда надавить, чтобы получить результат…

Делагарди довольно усмехнулся — но после отвернулся от меня, сделав шаг к столу с картами.

— Ты же понимаешь, что я не могу решить все это единолично, фон Ронин? Требуется одобрение и большинства оставшихся офицеров.

— Мы с вами не одну неделю вместе прошагали, командир. Я все прекрасно понимаю — как и то, что наемнику бессмысленно сидеть в лагере в бесцельном ожидании денег, которые никто не заплатит за бездействие! К тому же вы — лидер и авторитет, а ваше слово в любом случае сыграет большую роль! И позвольте откровенно, мой генерал: корпус засиделся, солдаты сами хотят размять кости. А уже если это будет подкреплено золотом, так они и вовсе побегут, сметая и поляков, и мятежников!

Якоб Понтуссон улыбнулся.

— Так печешься о победе московитов?

Я невольно про себя усмехнулся: знал бы ты швед, кем я на самом деле являюсь…

— Победа принесет этим землям мир, а нам славу, деньги и почет. Мы же не просто так сюда пришли?! Нужно закончить дело!