Неравный брак (СИ) - Фарова Ирина. Страница 10

— Хватит девушку смущать! — голос Германа раздался над нашими головами. Он говорил негромко, но достаточно, чтоб услышали остальные. — Если не отойдешь от нее, то лично отсюда выкину.

Князь словно очнулся. Посмотрел мутным взглядом на меня, потом на Германа. Пробормотал какие-то извинения и поспешил отойти. Я думала, что Герман займет его место, но вместо этого он протянул мне руку. Я подала ту, которую не трогал князь. Герман потянул за нее, явно помогая подняться.

— Пошли отсюда, — резковато сказал он.

Я находилась в шоке от всей этой ситуации. Мне было плохо. Дурно. Я потеряла самообладание и находилась на грани истерики, поэтому и разрешила себя увести. Мы прошли по какому-то коридору. Свернули в комнату. Уборная. Раковина. Зеркало. Кабинка.

Да плевать на все! Я сдернула перчатки, срывая пуговицы, которые застегивались со стороны большого пальца. Кинула их в мусорную корзину.

— Умойся. Легче станет, — посоветовал Герман. Подошел к раковине. Открыл воду.

— Ненавижу!

— Я так и понял, — хмыкнул он, наблюдая, как я тру руки и лицо.

— Теперь пойдут слухи.

— Плевать. Они все равно бы пошли, когда бы этот псих на тебя залез прям там. Извини, может это и входило в твои планы, но моя душа не выдержала бы такого зрелища, — сказал он. — Хотя хороший повод стрясти с него денег за испорченную репутацию.

— Никогда таким не занималась.

— Тогда зачем все это представление? — спросил Герман. Я посмотрела в зеркало. Встретилась взглядом с его отражением.

— Отец познакомил.

— Ясно, — доставая из кармана платок, сказал Герман. — Иди сюда. Тебе надо вытереться и успокоится.

— Я уже спокойно.

— Вижу. Поэтому и плачешь. Вот что я действительно умею, так это успокаивать.

— Перед тем как съесть.

— Только попробовать, — улыбнулся Герман. — К тому же я не ем красивых девушек.

— Только некрасивых?

Он не ответил. Коснулся пальцами моей щеки, одновременно вытирая влажные следы, оставленные водой. Я замерла. Все проблемы отошли на второй план.

— Я же говорю, что умею успокаивать, — мягко сказал Герман.

— Спасибо. Я честно растерялась, когда… Когда были нарушены все правила приличия.

— Как думаешь, а если мы их еще немного нарушим? — предложил он.

— Смотря насколько.

— Твоя репутация не пострадает. Не волнуйся.

— Я не могу. Мне надо вернуться к отцу. Надо избежать слухов.

— В твоих глазах сожаление.

— Спасибо, но мне надо идти, — уже более твердо сказала я. Вздохнув, я отошла на шаг, разрывая чары, которым он меня окутал. После этого вышла из уборной.

В коридоре никого не было. Самое интересное, что я не помнила, каким путем пришла. Можно было бы попросить Германа, чтоб он показал мне дорогу, но правила приличия. Все упиралось в них. Мы уже породили слухи. Их нужно было как-то сгладить. Я думала, что опять сошлюсь на здоровье. Скажу, что мне стало плохо, а Герман это увидел и попытался помочь.

Никого. И главное спросить дорогу не у кого. Пришлось вернуться. Герман стоял, прислонившись спиной к стене и смотрел на меня.

— Так и будешь блуждать?

— Буду благодарна, если выведешь меня из этого лабиринта.

— Ты хочешь вернуться в зал или уехать?

— Уехать. Скажу, что мне плохо стало. Это почти правда.

— Почти правда, — повторил он. Мы свернули на какую-то лестницу и довольно быстро оказались около выхода. Дежурный лакей вопросительно посмотрел на нас. Я попросила позвать отца. Сказать, что мне стало плохо и я хочу уехать отсюда, но услышала, что он уже уехал.

А на улице шел дождь. Холодный дождь, который из мелкого превратился в сильный. Я слышала, как тяжелые капли падали с крыши крыльца. Слышала, как вода с шумом льется из труб, что собирали ее с крыши и отводили в канавы.

— И что теперь? — спросил Герман.

— Пешком пойду.

— Не глупи, — пробормотал он. Затем попросил подать карету. — Я тебя до дома довезу. Видимо твой отец решил, что ты на наемном экипаже уехала и не хотела его беспокоить.

Я знала, что он это сказал для лакея, чтоб предотвратить поток сплетен. Попыталась улыбнуться, чтоб хоть так сказать ему спасибо, но у меня это сделать не получилось. Все-таки запаса прочности мне не хватило. Стоило мне сесть в карету, как я разревелась.

— А сейчас мне тебя чем? Дождем умывать? — спросил Герман. Я не ответила. Забилась в угол кареты и просто плакала. Он пересел ко мне. Обнял за плечи. — Будет. Ничего страшного не произошло. Хватит просто так слезы лить. От них только голова болит.

— Я испугалась.

— Чего? Старого пня? Да его толкнешь, так в труху рассыпется. Только и умеет, что вонять.

— Дождя. Я терпеть не могу дождь и ночь.

— Тогда тебе ко мне надо переезжать. У меня горы и снег. Никакого дождя нет, — сказал он. Я покосилась на него. В его глазах появились красные огоньки, которые хорошо были видны в темноте. — Зато сразу плакать перестала.

— Я устала.

— Охотно верю. Но это не причина лить слезы. Я вот сегодня проиграл суд. Теперь дорога принадлежит волхам. И ведь не плачу. Даже толком не злюсь, — сказал он.

— И как же теперь?

— Придется платить каждый раз им за проезд, — пробормотал он.

— Большие деньги?

— Не разорюсь. Сам факт проиграть этим блохастым тварям злит!

— Извини. Я тут еще со своими проблемами.

— Какие у тебя проблемы? Ульян, не обижайся, но это все такая ерунда. Как и моя дорога. Ничего из этого не стоит внимания.

— Тогда почему ты так переживаешь?

— Я не переживаю. Злюсь, — поправил он.

— Хорошо, получается злость стоит того, чтоб тратить ее на ерунду?

— Да. Я не люблю, когда что-то происходит не по моему, — ответил Герман. — Так, мы к тебе едем или все же ко мне?

— Я к тебе не поеду.

— Тогда без обид. Я должен компенсировать потраченное на тебя свое время, — сказал он.

Я не поняла, как он так быстро схватил меня и пересадил к себе на колени. Попытка его оттолкнуть ничего не дал. Он быстро накрыл мои губы своими, придерживая одной рукой голову, чтоб не отвернулась, а другой полез мне под юбку. Провел по тыльной стороны бедра. Я затихла. От него пахло чем-то приятным. Сладким. Ванилью? Возможно. И губы были сладкими. Мне не хотелось его отталкивать. Уютно. Безопасно. Безопасно в объятьях монстра? Такого просто не могло быть.

Его пальцы скользили по чулку на моей ноге и не переходили ту грань, которая уже считается интимной. Хотя уже такие действия можно назвать далекими от приличия. А ведь я ему ответила на поцелуй. Искренне ответила. С пылкостью Не задумываясь, что он обо мне подумает. Мне просто было в этот момент хорошо. По-настоящему хорошо. И я не хотела возвращаться туда, где было плохо. Но миг должен был рано или поздно закончиться. Для этого и существует миг. Передышка между тяжелым и трудным.

— Сколько потратил — столько и забрал, — сказал Герман.

— Ты завтра уезжаешь.

— Утром.

— Я так и подумала.

— Мне здесь больше нечего делать. Суд проигран. А если и дальше вокруг тебя крутиться, то ведь в кровать к себе затащу, — он поцеловал меня в щеку.

— Мне это не нужно.

— Знаю. Поэтому и уезжаю. Ты поосторожнее с мужчинами. Не все старые пни оказываются трухлявыми. Некоторые из них не выкорчевать. Они и тебя, и твоих внуков переживут.

— Знаю, — эхом ответила я. — Было приятно общаться.

— Не обижаешься?

— Нет, — я быстро поцеловала его в щеку. — Иногда приятно нарушать правила.

Я пересела на соседнее сидение. Поправила юбку платья.

— Решила оставить последнее слово за собой?

— Нет. Всего лишь сказала, что думаю. Но дальше не пойду, — ответила я. Карета остановилась. — Прощаться не будем.

— Согласен. Спокойной ночи.

— Удачной поездки, — сказала я. Не дожидаясь, когда мне помогут выйти из кареты, я сама открыла дверцу и спрыгнула на улицу. Да, прям в лужу. Но мне это было уже безразлично.

Оглядываться я не стала, хотя слышала, что он уехал только после того, как я зашла в дом. Дверь была открыта. Папа явно еще не вернулся. На кухне никого. Мама спит. Я поднялась к себе. Денис сопел, видя сны. Видимо ему снилось что-то беспокойное, потому что одеяло скинуто. Пришлось его накрыть. После этого я ушла переодеваться. Олька дремала и мой приход ее разбудил. Я попросила не задавать вопросов, потому что не могла на них отвечать. У меня все валилось из рук. И это раздражало. Успокоится. А перед глазами он стоит. Ведь точно заколдовал. Хотя в карете ворожбы не было. Я чувствовала, что он не ворожил. Просто поцеловал, а я ответила. И…