Неравный брак (СИ) - Фарова Ирина. Страница 23

— Пойдем-ка поговорим, — ко мне подошел Артем.

— А тут нельзя разговаривать? — спросила я.

— Не бойся, никто тебя подставлять не собирается и под юбку не полезет. К тому же правила приличия у нас довольно условные. Я же хочу с тобой поговорить.

— Хорошо, пойдем поговорим, — согласилась я. — И куда пойдем?

— Хоть в коридор выйдем.

Я посмотрела на Германа. Он был занят разговором с какой-то женщиной. Вздохнув, я все же поддалась на уговоры Артема. Мы вышли в коридор.

— Подождите, я пойду сына проверю.

— Как раз там можем и поговорить, — ответил Артем. — И, пожалуйста, без официльного словоблудия.

— Почему?

— Какой в этом смысл, когда мы в замке? Ладно, когда где-нибудь за его пределами, а тут… — он отмахнулся. Пока я ходила к Денису поправлять одеяло, Артем зашел на кухню. Сел за стол, нагло положив ноги на один из стульев. В таком виде я его и нашла. Он показал на соседний стул, стоящий на другом конце стола.

— И о чем будем разговаривать?

— О тебе. Интересно, чем нашего старика к жизни вернула, — сказал Артем. Он сидел ко мне боком, но на последний словах повернулся в мою сторону. — Мы только и делали, что последние года его термушили, чтоб он следом за Мариной не пошел. А тут он возвращается с тобой и вновь со светящимися глазами.

— Я слишком мало знаю о вампирах, чтоб рассуждать на такие темы, — ответила я.

— Что там произошло?

— Герман все рассказал. Мне добавить нечего.

— Чего к малышке пристал? — спросил Герман, заходя на кухню.

— Пытаюсь найти рецепт бессмертия, — невозмутимо ответил Артем.

— Пока есть смысл жить — ты будешь жить. Если этого смысла нет, то начнешь угасать. А смысл у каждого свой. Кто-то себя нагружает ответственностью, кто-то видит в карьере, кому-то семья нужна — каждый выбирает сам, — сказал Герман. — Универсального рецепта нет. Я ответил тебе на вопрос?

— Нет.

— Разжевывать не буду, — сказал Герман. — А Ульяну не пугай. Дай ей вначале привыкнуть, что у нас тут другие порядки. Ей в новинку, что один наглый тип ноги распихивает везде.

Герман ногой отодвинул стул так, чтоб ноги Артема упали на пол. Артем рассмеялся.

— Дальше наступает эпоха правления Ульяны? Будем ходить по струнке и бояться лишний раз бояться девицу в щеку поцеловать? — спросил Артем.

— Наступает моя эпоха. Всех семейных вернуть по комнатам. Чего это вы их выселили в западное крыло?

— Чтобы детвора под ногами не мешалась.

— Служанкам юбки задирать? Артем, я тебе уже говорил: хочешь жить в борделе, то езжай в какой-нибудь город и организуй себе гарем. Но это делать в замке я не позволю.

— В других кланах — это вполне норма. Я сам видел.

— Езжай к ним. Я вижу замок как семью, где будут спокойно бегать дети. И где не будет злой дядя вампир их матери за углом юбку задирать.

— Поэтому мы и отселили детей подальше от этого беспредела. — хмыкнул Артем.

— Я тебя туда отселю. А проще отрежу то, что так беспокоит. Нет лишнего — нет проблем.

— Скучный ты человек, Герман. Если серьезно…

— Если серьезно, дай сумки распаковать. Захочет Ульяна тут метлой всех гонять, то я отбирать метлу не буду. Нам нужна дисциплина. Не нравится? Ты знаешь, где дверь.

— Там еще скучнее, чем тут, — ответил Артем.

— Тогда не ной, — ответил Герман. Артем поднялся. Пошел к выходу. В дверях обернулся. Отвесил шутливый поклон.

— Добро пожаловать в замок, королева, — сказал он. После этого ушел.

— Шут, — покачал головой Герман. — Не обращай на него внимания. Мается от безделья.

— Его опасаться не стоит?

— Тут никого не стоит опасаться. Может кто-то начать приставать, но дай по башке в ответ. Отстанут. Они пусть и распущенные, но границы знают. Насилие под запретом смертной казни. А вот руки держать при себе, у меня их научить не получается.

— У вас странны отношения.

— Есть такое. Здесь живут разные поколения. Многие из вампиров были превращены по дурости из разряда «с ним весело вино пить» или «он пригодиться». Кому-то хотелось жизнь спасти. Кто-то казался хорошим человеком. Кто-то перешел к нам из других кланов. В итоге получилась большая семья, в которой собраны разные люди. Сама знаешь, что родственников не выбирают. Вот и тут примерно живем по такому принципу. Я же тут пытаюсь эту шайку заставить следовать приличиям, но при этом держу под контролем развлечения. А им нравится нарушать мои правила.

— И все получают от этого удовольствие.

— Как-то так. Ульян, мы слишком долго живем. За воротами меняется мир. Меняются люди. Мы же остаемся. Вначале это забавляет, вызывает интерес, а потом становится скучно. Понимаешь, что завтра будет похоже на вчера. За свою долгую жизнь успеваешь просмотреть столько жизненных сценариев, что постепенно все это не вызывает никаких эмоций. А без эмоций наступает тоска. Я в такую тоску впал, когда погибла Марина. При этом мы с ней прожили долго. Она была уже пожилой женщиной, когда все это случилось. Ее время уже подходило. Но все равно смерть Марины сильно по мне ударила. Это была своеобразная точка, которую можно было поставить и успокоиться, — сказал Герман. Он стоял, прислонившись плечом к стене и сложив на груди руки. В его словах нее было просьбы к сочувствию. Он всего лишь ставил меня в известность происходящего. — Ты интерес вернула. Вот Артем до тебя и докопался. Еще хотел прощупать, чего чему ждать дальше. Он из тех, кто считает, что женщина создана для утех и развлечения. Не понимает, что вы нужны для другого.

— И для чего?

— Потом расскажу. А пока давай пойдем спать, — предложил Герман. — На сегодня хватит впечатлений.

Никогда не думала, что буду жить в замке. И в комфортном теплом замке. Никогда не думала, что буду любоваться тем, как восходящее солнце освещает снежные верхушки гор. При этом просыпаться придется от аромата завтрака, что доносился с кухни. Поднявшись, я прошла на кухню. Герман чего-то готовил, довольно напевая под нос песенку на незнакомом мне языке. Он был одет в простые широкие штаны и рубаху без пуговиц, которая одевалась через голову. Никаких рубашек, платков и сюртуков. У меня отец даже в нашем родовом доме выходил к завтраку при полном параде. Но он и завтрак не готовил.

— Как спалось? — спросил Герман.

— Хорошо.

— Я тебе говорил, что как-то со слугами у нас не сложилось. У нас только есть отвтственные за уборку этажей. Дежурные по той или другой части замка. Вот есть те, кто отвечают за зимний сад. Или там за кладовые. Но вот чтобы кто-то лично для тебя готовил еду — этого нет. Сами себе готовим, — сказал Герман.

— Буду знать. Я умею готовить.

— Вот и хорошо, что это не вызовет проблем.

— Не должно.

— Сегодня я вам замок покажу.

— Мне надо вещи разложить.

— Разложишь. А потом пойдем замок смотреть.

— Герман, я дома забыла твой подарок. Книгу. Не сама вещи собирала…

— Нашла о чем переживать. У меня их десяток. Делать было нечего, вот и написал. А потом решил ее сделать популярной. Но как ее распространить? Надо подарить. Авось кто-нибудь прочитает, — довольно сказал он.

— А я не поняла, кто автор. На совсем незнакомом языке было подписано.

— Угу. Какие-то языки быстро умирают, а какие-то становятся слишком сильно популярными и забивают старые. Ты удивишься, но за четыре столетия мир изменился так сильно, что от прежнего остались лишь воспоминания у таких долгожителей, как мы. Вот иногда и приходит желание записать, как все было.

— Тогда надо ее обязательно дочитать.

— Дочитай. А потом расскажешь, какие впечатления от прочитанного. А вон и Денис проснулся. Сегодня ему комнату организуем.

Денис вышел сонным, помятым. Потом встрепенулся, как воробей и тут же подбежал к окну. По его лицу было видно, что вид за окном его сильно впечатлил.

— Красиво!

— Мне самому нравится, — сказал Герман. — Ладно, потом будем видами любоваться. Пока завтракать.

Во время завтрака пришел какой-то мужик и начал жаловаться на крышу и работников. И так эмоционально, что Герман его выгнал и велел все вот это рассказать работникам, а не нам с Денисом и что от его сквернословия у Германа уши в трубочку свернулись. Потом заглянула женщина и стала жаловаться на какие-то тряпки. Герман и ее выгнал.