Князь Рысев (СИ) - Лисицин Евгений. Страница 18

— К инквизаториям мы пойдем сегодня, — твердо заявила девчонка и встала из-за стола, словно готова была схватить меня за руку и прямо сейчас выскочить в дверь. На языке Ибрагима, я видел, злыми чертями сидели сотни протестов, но она его опередила. — Если не сейчас, то мы можем опоздать. Не будет никакого толка, если Федя получит все нужные бумаги через день после завершения подачи, верно? И монета, Ибрагим Кондратьевич. Вы же понимаете, что накладывает на меня данная клятва?

Старик будто онемел, но через мгновение просто кивнул в ответ. Такое Ибрагиму крыть было нечем…

Глава 8

Кондратьич рвался идти с нами.

Спроси меня сейчас, какими силами нам удалось его удержать, я не отвечу. Не иначе, как волшебством, тут попросту не объяснишь. Поняв, что путь с нами ему заказан, он вздохнул и отстегнул от своего ремня ножны с кортиком. Задумался на мгновение, будто все еще сомневаясь, и протянул мне.

— Используй с умом, барин, просто так в дело не пускай. Черт, он хитрости не терпит, но и доброй стали в пузо тоже не любит. Кто его ведает, что там тебя ждет?

Я лишь кивнул в ответ — быть с оружием куда лучше, чем без него. Принял дар мастер-слуги, прицепил к ремню, пообещал себе, что как только у меня появятся хоть какие-то серьезные деньги, куплю ему хороший, крепкий клинок.

На добрую память и для защиты моей задницы.

Мы оставили его в доходном доме. Старикан ходил из угла в угол, не желая найти себе места. Где-то в глубине души он верил, что без него мы пропадем и сгинем в адских пучинах. Словно растеряв последние доводы, со слезами на глазах вопрошал — не у меня, у Майи. Что он скажет ее отцу? Что ему делать, если мы не вернемся к вечеру? Он был похож на нервничающую курицу-наседку, и я не мог сказать, что не понимаю его.

Отлично даже понимаю. Пойди со мной девчонка еще вчера, до кровавой выходки Менделеевых, и он был бы спокоен. Барин не один, а с дочкой Тармаевых, которая еще и огненный маг впридачу! Тут уж любой проходимец задумается, прежде чем искать ссоры с членом рода, которым доверен императорский артефакт.

А сейчас род Майи временно обессилен вчерашней атакой. Пропади она вместе со мной в ближайшей подворотне — об этом лишь посудачат в газетах, да и только.

За скудным завтраком выяснилось, что после того как любой из родов отбил атаку на свой дом и сохранил главу рода, он получает императорский иммунитет. Нападать на него не будут.

Я спорить не стал, не будут так не будут. Им без меня виднее.

Мне казалось, что до инквизатории мы рванем на том же тарантасе, что и вчера, но, к моему удивлению, девчонка предложила пройтись пешком. Ибрагим нахмурился, словно подозревал, что Майя вот-вот притащит меня в ловушку, но выдохнул и хорошенько обдумал свои подозрения.

Я был не против пройтись и пешком, а чуть позже понял задумку своей подруги. Она выбирала людные места — словно тот самый герой из игр про отсосина, мы спешили навстречу приключениям сквозь забитые рынки, толпу горожан у театра. Стороной обошли разве что прошенцев — скромно одетые в рванину крестьяне бог весть за чем рвались в административное здание, громко требуя справедливости. Мне подумалось, что их прошению не хватает еще хлеба и зрелищ — тогда будет полный комплект.

Я посмотрел на них и облегченно выдохнул. Повернись моя смерть как-нибудь иначе, закинуло бы в одного из этих доходяг. А так поди ж ты, как в новомодных книжках все — в аристократа.

Я был благодарен Майке за прогулку. Петербург любил едва ли не с самой школьной поездки еще классе в пятом, но сейчас он предстал передо мной совершенно в новом свете.

Над магазинчиками пестрели яркие, гораздые на цвета вывески. Я хотел удивиться, но передумал. В конце концов, в этом мире царит магия. Мне вспомнилось, что еще вчера видел почти то же самое из окна автомобиля, пока добирались до доходного дома, но почему-то не придал увиденной красоте особого внимания.

Сейчас же было наоборот — смотрел во все глаза, будто желая налюбоваться впрок.

Моего плеча едва коснулись, я вздрогнул, едва не поддавшись порыву отпрыгнуть от опасности прочь.

Никакой опасности не было вовсе. На плече у меня гордо восседала крохотная фея — изящная, маленькая, по-кукольному красивая. Ясночтение заверило, что передо мной всего лишь причудливое, но самое обычное для этого мира рекламное сообщение.

Словно желая подтвердить слова моей причуды, фея вкрадчиво и жарко продекларировала мне прямо в ухо:

— Нежнейший парфюмъ для сударя и для сударыни, прямо по адресу…

— Кыш! — прикрикнула на нее Майка, смахнув надоедливую нахалку рукой. Рекламка, словно живая, завертелась в воздухе, покачала головой, будто приходя в себя и потешно потрясла кулачком в нашу сторону.

Громыхая диковинными механизмами, по рельсам прокатилось некое подобие трамвая — бесконечно медленное, бесконечно унылое. Сидевшие внутри дети, впрочем, были довольны до потери портков.

Приветливый господин, выскочив перед нами, предлагал отведать изысканного лакомства прямиком с вершин Норвегии, что мороженым звалось и должно было освежить наши уставшие души. Мы вежливо отказались, впрочем, я видел, что Майя не отказалась бы от порции-другой. Привычно сунул руку в карман, но вместо бумажника нащупал там разве что дулю. Совсем забыл, что здесь я хоть и благородный дон рода Рысевых, но нищета подзаборная и голодранец. За доходный дом — и тот Алискиными деньгами расплачивались…

— Свежие новости! — вопил мальчишка, восседая верхом на стопке свежеотпечатанных газет. Голосистый не по годам, не боясь сорвать горла, он вещал, что за скромную плату готов поведать всем желающим тайны вчерашнего вечера. На повестке дня было вчерашнее нападение на дом Тармаевых.

Майка сразу же помрачнела и, взяв меня за руку, поспешила перейти на другую сторону дороги. Ей противно было видеть, как ее беда становится предметом досужих разговоров, плохих шуточек и чужого любопытства.

На груди огненной волшебницы из стороны в сторону раскачивалась покрытая золотом монета. Не иначе как та самая, о которой расспрашивал Ибрагим. Майка, словно желая показать всем и каждому свою решимость, вытащила ее напоказ. Нечто подсказывало мне, что это было представление для одного лишь зрителя — меня.

— А Алиска? — спросил как будто невзначай. В конце концов, рыжехвостая, если верить дневнику девчонки, наша общая подруга. Вряд ли бы она отпустила Майю в подобный поход одну, напросилась бы в сопровождающие. Наверно, я был бы даже не против.

— Дома осталась, — нехотя и помрачнев пуще прежнего, буркнула огненная магичка. Я лишь покачал головой в ответ, решив не продолжать расспрос. Может, они вчера поссорились из-за этого? Если так, то не хотелось бы бередить свежую рану. Сама расскажет, если захочет — опыт подсказывал, что это лучшее решение.

— А монета… — продолжил я, уводя разговор в другую сторону. Словно добившись желаемого, девчонка вдруг закрыла ее рукой, немного смутилась.

— Символ клятвы, — не глядя мне в глаза, почему-то уставившись в синее, безоблачное небо над головой проговорила она. Я проследил за ее взглядом — в небе над городом парил самый настоящий дирижабль. Смотрела она на него с нескрываемой ненавистью, будто прямо сейчас готова была вновь обратиться огненной звездой и богиней умчаться в небеса. На разборки с летающим судном.

— Отец подарил ее, надеясь, что мне хватит благоразумия никогда не говорить тех страшных слов, Федя. Знаешь, я и сама верила еще каких-то несколько лет назад, что мне не придется надеть ее. А вон оно как обернулось…

Кажется, сейчас я поймал ее на эмоциональном пике: девчонке требовалось выговориться, и мои уши были как никогда кстати. Что ж, я, в общем-то, не против — чую, что ради меня она пожертвовала очень многим.

— Я тебе рассказывала про нее, но никогда не говорила, зачем подобные штуки передаются в моем роду.

Я весь обратился в уши в надежде не упустить ни слова.