Война с готами. О постройках - Кесарийский Прокопий. Страница 58

В это время Велизарий пристал к римской гавани и ожидал прибытия войска с Иоанном. Между тем Иоанн переправился в Калабрию, причем готы, которые собравшись около Брундузия, как сказано выше, сидели там без дела, совсем не заметили его перехода. Захватив на пути двух неприятелей, шедших для разведки, одного из них он тотчас же убил, другой же, обняв его колени, просил оставить ему жизнь. «Я, — говорил он, — буду небесполезен тебе и римскому войску». На вопрос Иоанна чем, в случае если он его пощадит, он думает когда-либо быть полезным римлянам и ему, этот человек обещал устроить так, что он нападет на готов тогда, когда они меньше всего этого ожидают. Иоанн сказал ему, что он не отказывает ему в его просьбе, но что прежде всего он должен показать, где у них пасутся кони. Варвар согласился и на это и пошел вместе с ними. Захватив пасущихся коней неприятеля (а этих коней было много и были они хороши), все, бывшие пешими в войске Иоанна, сели на них верхом. Затем они во весь опор бросились на лагерь неприятелей. Варвары, пораженные [262] внезапным нападением, были захвачены невооруженными и совершенно неготовыми; многие, забывшие о вся кой доблести, были здесь уничтожены, и лишь немногие, ус певшие бежать, добрались до Тотилы. Иоанн, обратившись к калабрийцам с увещаниями и ласковыми речами, всех их снова сделал сторонниками императора, обещая, что много хорошего будет им от императора и от римского войска. Выступив возможно скорее из Брундузия, он захватил город по имени Канузий, который расположен в центре Апулии и отстоит от Брундузия на пять дней пути к западу по направлению к Риму. На расстоянии двадцати пяти стадий от этого Канузия отстоят Канны, где, говорят, в давние времена Ганнибал начальник ливийцев, нанес римлянам жестокое поражение.

Тут некий Туллиан, сын Венанция, родом римлянин имевший большую силу среди бруттиев и луканцев, явившись к Иоанну, обвинял войско императора за совершенные им прежде несправедливости против италийцев; он утверждал что если в будущем они будут относиться к населению с известным доброжелательством, то бруттии и луканцы отдадут себя в их руки и, вновь подчинившись императору, будут платить подати так же, как они это делали и раньше. Не по доброй воле, говорил он, перешли они на сторону варваров, и тем более ариан, но главным образом под влиянием, с одной стороны, насилия врагов, а с другой — из-за обид от императорского войска. Когда Иоанн дал ему твердое обещание, что в дальнейшем италийцы увидят от них во всем только одно хорошее, Туллиан стал его спутником. Благодаря этому воины уже не проявляли никакого недоверия к италийцам, и большая часть местечек, лежащих по Ионийскому заливу, стала им дружественной и подчинилась власти императора.

Когда об этом услыхал Тотила, то он, отобрав триста готов, послал их в Капую. Он дал приказ, чтобы они, как только увидят, что войско, шедшее с Иоанном, направилось к Риму, следовали за ним, не подавая никакого вида; все остальное будет уже его заботой. Вследствие этого Иоанн, испугавшись [263] как бы ему не попасть в какое-либо окружение врагов, не пошел к Велизарию, а удалился к бруттиям и луканцам. В числе готов был некто Рецимунд, муж знатный и прославленный, которого Тотила поставил во главе войск, охранявших Бруттии; с ним были готы, несколько римских воинов и мавританских перебежчиков для того, чтобы охранять пролив Сциллы и тамошний берег, так чтобы ни оттуда никто не мог переправиться в Сицилию, ни из Сицилии никто не мог беспрепятственно переправиться сюда. На это войско Иоанн напал между Рейдом и Вибоном; нападение было неожиданным, раньше чем пришло какое-либо известие о его движении; пораженные внезапностью появления, забыв о всякой храбрости, они тотчас же обратились в бегство. Они бежали на гору, которая высится здесь, трудно доступную и обрывистую. Иоанн преследовал их и, нагнав неприятелей на склоне горы, когда они еще не укрепились в трудно проходимых местах, вступил с ними в бой. Римляне бывшие с готами, и маврусии отчаянно защищались, но Иоанн почти всех их перебил, а Рецимунд и остальные готы сдались ему добровольно. Добившись такого успеха, Иоанн оставался там; со своей стороны и Велизарий, все время поджидая Иоанна, держался спокойно. Он упрекал его, что он не рискнул вступить в сражение с теми тремястами готами, которые были на охране Капуи, и не попытался проложить себе дороги, хотя имел при себе отборный по доблести отряд варваров. Но Иоанн, потеряв надежду на возможность пройти, удалился в Апулию и спокойно стал лагерем в местечке, называемом Перварием.

19. Боясь за осажденных, как бы вследствие недостатка продовольствия они не совершили чего-либо такого, чего уже нельзя будет поправить, Велизарий все время думал, каким бы образом ему доставить продовольствие в Рим. Так как у него совершенно не было сил, которые в боевом отношении он мог бы считать равносильными врагам, он не мог решиться на открытое сражение с ними; поэтому он придумал следующее: соединив между собой и крепко связав два легких и очень [264] широких судна, он воздвиг на них деревянную башню, гораздо более высокую, чем те, которые были выстроены неприятелями на мосту. Ему удалось раньше точно вымерять их, подослав туда некоторых из своих спутников, которые, по его указанию, конечно; переводили к варварам под видом перебежчиков. Затем он собрал на Тибре двести барж, укрепив их деревянными стенами и сделав в них отверстия вроде бойниц, чтобы копнам можно было через них поражать неприятелей, Погрузив на эти баржи хлеб и другое продовольствие, он посадил на них самых воинственных и смелых воинов. Остальное войско он поместил в укрепленных местах с той и с другой стороны устья Тибра; он велел ему оставаться там, и если какие-либо отряды врагов пойдут на Порт, всеми силами отражать их. Велев Исааку принять начальство над Портом, он передал ему город, свою жену и все, что там было. При этом он ему приказал ни в коем случае не уходить оттуда, даже если бы он услыхал, что Велизарий убит врагами, по неизменно сторожить это место для того, чтобы, если с ним произойдет что-либо неблагоприятное, он имел бы место куда бежать и где спастись. Ведь другого укрепления в этой местности в них не было, но все и повсюду было враждебно им, Сам Велизарий, взойдя на одну из этих барж, стал во главе этого похода is велел тащить те суда, на которых он выстроил башню. Над башней он поместил маленькую лодочку, наполнив ее смолой, серой, резиновым соком и всем другим, что дает наиболее быструю и сильную пишу огню. По другому берегу реки, который ведет из Порта в Рим правой стороной, шел дта поддержки отряд пехоты. Кроме того, послав накануне к Бессу, он велел ему с наступлением дня, выйдя с большим войском из города, держать в тревоге лагерь врагов. Не раз уже Велизарий посылал ему и раньше такие приказы. Но Бесс ни раньше, ни в этом сражении не пожелал выполнить данное приказание. У него одного осталось еще немного хлеба, так как из всего тою хлеба, который раньше еще прислали в Рим начальники Сицилии с тем, чтобы его хватило для [265] всего войска и всего народа, Бесс народу дал очень мало, а большую часть его под благовидным предлогом сохранения для войска он спрятал; его-то он и продавал сенаторам за большие деньги и поэтому меньше всего хотел, чтобы была снята осада.

Велизарий и римский флот плыли с великим трудом, так как им препятствовало противное течение. Готы нигде не выходили против них, но спокойно оставались в своих укрепленных лагерях. Когда римляне были уже близко от моста и встретились с отрядом врагов, которые с того и другого берега были поставлены для охраны железной цепи, которую незадолго перед этим Тотила тут протянул, с одного берега Тибра до другого, чтобы врагам была отрезана всякая возможность легко подойти к мосту. Римляне одних перестреляли, других обратили в бегство, и, сняв цепь, быстро двинулись к мосту. Когда они со всей поспешностью подошли к нему, началось настоящее дело, и варвары защищались с башен очень смело и упорно. С другой стороны, из их укрепленных лагерей вышли варвары и бегом бросились к мосту. Тогда Велизарий приказал подвинуть суда, па которых у него была выстроена башня, возможно ближе к одной из неприятельских башен, находившейся у самой дороги, ведшей в Порт, и возвышавшейся над водой, поджечь челнок и бросить его сверху на неприятельскую башню. Римляне так и сделали. Упав на башню, челнок тотчас зажег ее и с ней сгорели и все готы, которых там было приблизительно двести человек. С ними сгорел и их начальник Осдас, самый храбрый и воинственный из готов. Ободрившиеся римляне, поражая все сильнее и сильнее шедших из лагерей на помощь варваров, стали их уже гнать. Варвары, пораженные всем случившимся, повернули тыл и устремились в бегство, кто как мог. Римляне уже стояли у самого моста и собирались его тотчас разрушить, двигаться дальше и доставить в Рим хлеб, так как никто им уже не противостоял. Но так как судьбе не было угодно, чтобы это так [266] совершилось, то по воле какого-то злого демона произошел вот какой несчастный случай, (Буквально: «каверза», «штука».) который погубил все дело.