Долгожданная встреча - Сангер Пола. Страница 28

И не надо изводить себя размышлениями, должна или не должна она это делать и чем все закончится... Ею управляли чувства, желания, а не разум.

Боль отразилась в ее глазах, слезы заблестели в приглушенном свете ночника.

Грегори наклонился и приник к ее дрожащим губам нежным возбуждающим поцелуем. Флоренс пыталась обуздать вырывающиеся наружу эмоции. Она опустила ресницы в отчаянной попытке не смотреть на него. Не помогло. Ничто уже не в состоянии спасти ее, она чувствовала Грегори всей кожей — это ощущение невозможно было побороть... Исходящий от него запах, тепло его тела и страсть обволакивали ее, проникая до самого сердца. Особенно страсть, которую он пока еще не отпустил на волю.

Она почувствовала, как губы его скользят по ее плечу к тому месту, где красовался синяк. Затем точно так же он стал ласкать следующий. Флоренс поняла, что тает изнутри.

Неужели рушатся крепостные стены, которые она возвела? Кожа ее была как шелк, от нее исходил аромат изысканных духов, название которых он не мог определить. Грегори хотелось стереть, уничтожить следы прикосновений Ролстона, заменить их своими и показать этой женщине, какой бывает настоящая любовь. Как двое могут вместе подняться на высоты истинного наслаждения, достигнуть высшего экстаза.

Слова придут после. А сейчас существовали только ласковые прикосновения, безмолвная борьба запрета и желания, которую вело с самим собой ее трепещущее тело, бешено бьющийся пульс у нее на шее и жар тела... усилившийся, когда он вновь припал губами к ее зовущему рту. Этот поцелуй нарушал все запреты, побуждал ее отозваться на зов природы.

Именно такого поцелуя она безумно желала: возбуждающего, ненасытного, проникающего во все клеточки ее тела.

Только губами он касался ее и достигал этим невероятного эффекта, заставлял забыть обо всем, кроме нарастающего между ними напряжения страсти.

Флоренс нежно взяла его лицо в ладони и держала, не давая губам разъединиться, до тех пор пока он ласково не отстранил ее руки и не стал покрывать поцелуями шею, а затем и податливую мягкую грудь.

Он расстегнул ворот ее ночной рубашки и долго ласкал округлые контуры, перед тем как взять губами нежный сосок. По телу у нее пробежала дрожь потрясения. Флоренс изогнулась дугой, прижалась к нему и громко застонала, когда он без всякого стеснения стал втягивать его в рот. Потом он осторожно снял с нее ночную рубашку и зарычал сквозь зубы, заметив кровоподтеки на боках.

Флоренс закрыла глаза, чтобы не видеть гнева, сверкающего в темных зрачках. А когда, ошеломленная, открыла их, поняла, что он по очереди целует каждый из синяков.

Рука Грегори легла на ее талию, затем спустилась на бедро и некоторое время покоилась там, прежде чем скользнуть на покрытое мягкими волосками возвышение. За этим последовало невероятное: губы его проделали тот же путь, и Флоренс громко вскрикнула, когда он одарил ее интимным пронзительным поцелуем.

Он почувствовал ее внезапное оцепенение и то, как она потрясена его действиями. Что-то сжалось у него в груди, и он понял, что бывший муж никогда не доставлял ей подобной радости. Эгоистичный тип, которого заботило только собственное удовлетворение... Внезапно она достигла высшей точки блаженства. Это случилось неожиданно. Флоренс даже представить не могла, что можно испытать больше, чем она только что испытала. И была поражена, когда он стал доставлять ей все новое и новое наслаждение, пока она в изнеможении не упала ему на грудь.

Кожа у него была как плотный бархат, и она получала неимоверное удовольствие от прикосновения к его мускулистому телу, пока стягивала с него рубашку.

Господи, как он хорошо развит — мощный торс, широкая грудь. Она легко расстегнула молнию на его джинсах и стянула их с его же помощью, затем сняла трусы. На какой-то момент она испугалась, что не сможет обеспечить ему должного удовольствия.

Но ею руководило столь мощное желание, с которым она, попав под власть тела Грегори, не могла спорить.

Руки его порхали по ее телу, скользили по всей коже, отыскивая все новые точки наслаждения. Чувствовалась уверенность мужчины, который знает, где и как прикоснуться к возлюбленной, чтобы свести ее с ума.

Он довел ее до предела возбуждения и удерживал на пике страсти, пока она не запросила пощады. Затем вошел в нее с величайшей осторожностью, двигаясь медленно по мере того, как она прижималась к нему, вбирая в себя.

Приняв его в себя целиком, она поняла, что никогда еще не испытывала ничего подобного. Флоренс вскрикнула, когда он стал удаляться лишь для того, чтобы вновь заскользить вперед, медленно, в веками установленном ритме, углубляясь и увеличивая темп с каждым ударом.

Они двигались в унисон, пока не наступил взрыв наслаждения, который потряс ее и превзошел все самые тайные ожидания. Тело ее играло, как превосходно настроенный инструмент в руках мастера, отзываясь на его прикосновения, как никогда раньше. Флоренс и представить себе не могла, что такое возможно, в голове у нее стоял легкий туман, удовольствие растворялось в каждом нерве, в каждой клеточке тела.

Просто... все произошло так, как и должно происходить. Вдвоем на празднике чувства, кульминацией которого становится невиданный восторг. А не утоление похоти на скорую руку, после которого Ролстон поворачивался на другой бок и немедленно засыпал.

Грегори все еще был в ней, губы его проводили дорожку от шеи к груди, ласкали Флоренс, а потом вновь припали в сочном глубоком поцелуе к ее губам.

Все ее тело пронзали токи возбуждения, и она стала водить рукой по его позвоночнику, ощупывая кончиками пальцев каждую выпуклость, пока не достигла ягодиц.

Флоренс почувствовала, как они сжались от ее прикосновения, и незаметно улыбнулась. Но тут же громко застонала, когда он вновь начал двигаться, медленными рывками углубляясь в нее, пока она не подхватила ритм и не присоединилась к нему в бешеном галопе.

Когда все закончилось, Грегори поцеловал ее, нежно углубляясь языком в рот. Затем крепко обнял, прижал к себе и держал в объятиях, пока она не заснула в изнеможении.

Еще не рассвело, когда она пришла в себя и, сонная, пошевелилась в попытке перевернуться на другой бок... И тут, все еще плавая в ночном тумане, поняла, что ей что-то мешает. А точнее, кто-то. Это она осознала секунду спустя.

Все вспомнилось мгновенно. И наступил тот неотвратимый момент, когда женщина задает себе вопрос: «О Господи! Что же я наделала?»

Все кусочки гигантской мозаики вдруг встали на свои места: страшный сон, ее крик, Грегори и то, как они занимались любовью. Черт возьми, последнее она помнила в подробностях!

— Не надо. Куда ты уходишь? — раздался у нее над ухом бархатистый мужской голос.

Флоренс замерла. Казалось, у нее перехватило дыхание, когда одна рука скользнула на ее бедро, а второй он обхватил грудь.

— Пожалуйста, отпусти меня.

Он поцеловал ее в щеку, а затем прижал губы к чувствительному изгибу шеи.