Наследие (СИ) - Светлый Александр. Страница 31

Привычка всегда и во всем ориентироваться на мнение кого-то более значимого, весомого, знатного на корню обрывала простор для собственного творчества. Мне было даже немного жалко этого ущербного человека. Он может и не худший человек в Тарте, но из-за таких как он, бездумных роботов-исполнителей чужой воли, у страны, попавшей в капкан сословного устройства не было нормального будущего.

С другой стороны, у всех людей своя жизнь, свои страхи и заботы. Никто не в праве заставить их меняться и менять мир под себя. Это желание или зреет внутри человека или умирает вместе с его мечтами и надеждами в череде безликих дней близнецов.

Я окончательно перестал слушать, о чем трещит бестолковый старик, когда пришёл к входу в подземную сокровищницу, у которой столпился сразу десяток гвардейцев. Их угрюмый вид и повышенная тревожность показались мне подозрительными. И разумеется, они не собирались пропускать меня на аудиенцию к отцу. Я не стушевался и к удивлению выпучившего глаза старика, предупредил:

— У вас есть ровно тридцать секунд, чтобы уйти отсюда на своих ногах. Кто не успеет свалить пусть пеняет на себя.

— Я не расслышал, этот малыш нам угрожает? — ухмыльнулся один из гвардейцев, настоящий великан под два с половиной метра.

— Тебе слова не давали, жирдяй, — огрызнулся я, и применив поле Ци, резко стукнул его затылком о каменную стенку за спиной.

На глазах притихших стражей великан обмяк и без чувств сполз по стене на пол.

— Время пошло. Этого я просто оглушил, вас — убью, — сухо предупредил я, стараясь быть настолько убедительным, насколько мог быть убедительным худощавый паренёк двенадцати лет, с нежными чертами лица и по-детски всклокоченными белокурыми локонами, упавшими на лицо.

Предупреждение растворилось в угрюмых лицах напрягшихся гвардейцев. Им гордость не позволяла сбежать, особенно, на глазах товарищей.

— Я не хочу вас убивать, но всегда держу свое слово, — тяжело вздохнув, добавил я, — если вы думаете, что можете мне противостоять, то вы сильно ошибаетесь, я архимаг с трехтысячным уровнем сердцевины, для вас — живой бог. Даю ещё десять секунд уйти живыми или размажу вас по стенам.

Один мужчина вдруг дал слабину и кинулся бежать прочь. Этого недостойного примера самосохранения оказалось достаточно, чтобы за ним рвануло ещё четверо. Пятёрка тугодумов осталась на месте, просто не поверив моим угрозам. Я сделал ещё одну попытку запугать стражу и стиснув шлем ближайшего гвардейца, заставил его вопить от боли, вызванной ломающим кости металлом. Он вздрогнул всем телом, после чего череп хрустнул и содержимое головы кровавыми брызгами обдало стоящих рядом товарищей. Труп рухнул на землю, словно тряпичная кукла.

Придавил я совсем слабо, но хрупкий черепок оказался по ощущениям не толще скорлупы куриного яйца. Никогда не видевшие ничего подобного гвардейцы наконец осознали, что я не шучу и кинулись врассыпную. Чтобы придать им скорости, я легонько подтолкнул их в спину, заставив также вопить от страха оказаться раздавленными, словно гнилое яблоко.

Путь в недра сокровищницы был свободен, но я не учел, что ключи от дверного замка висели на поясе у кого-то из беглецов, пришлось втолкнуть её внутрь подземелья вместе с вырванными петлями и замурованной в камень рамой. Старик под боком перестал не только бубнить, но и дышать.

Он тихо офигевал от сынка короля, первогодки его школы. Его Величество говорил, что малыш очень одаренный, открыл таланты в шесть, в девять показал третью сердцевину и запредельный магический потенциал, но ни один маг в Тарте не способен был легким толчком руки вывернуть с мясом двойные, усиленные металлическим каркасом и кованной в три пальца рамой двери. Такую дверь и цельнометаллический трехсоткилограммовый таран далеко не с первого удара возьмет. Да он в принципе не сможет ввалить дверь целиком внутрь. Конический профиль рамы не позволит этого сделать, но щуплому пареньку как-то удалось это провернуть, и у старика не было ни одной догадки, что за непостижимой магией он владеет.

* * *

Герцог Сига наслаждался каждой секундой своего триумфа. Идея направить части вторжения Королевства Кру сначала на загородную резиденцию короля, а затем ещё по двум направлениям, чтобы стравить их с раздробленными на части гвардейцами короля была просто гениальной. Воспользовавшись эффектом неожиданности стрелки капитана Шпица легко разделались с половиной магической гвардии, охранявшей внешний периметр загородной усадьбы, а остальная стража сдалась без боя, так как герцог вовремя сообразил, что им ничего не известно о судьбе отправившегося в столицу короля и объявил, что его взяли в плен и казнят, если гвардия продолжит сопротивление.

Он представил ещё не произошедшее, как свершившийся факт и пребывающие в унынии рыцари не посмели рисковать жизнью господина тем более, что говорил об этом не какой-то чужак, а сам герцог Сига Вермухт. Когда основные силы капитана Шпица отошли к городу, где под видом пригнанных на продажу невольников сразу с четырех входов проникли за стену, герцог напал на малочисленную охрану захваченных гвардейцев с помощью отряда собственных наемников и верных ему магов из гильдии.

Убедив гвардейцев, что является двойным агентом и лишь прикидывался союзником врага, чтобы спасти жизнь Его Величества, он отправил их следом за отрядом капитана Шпица, чтобы ударить ему в спину, когда он начнёт захват правителя. Он надеялся, что эффект неожиданности и помощь городского гарнизона компенсирует разницу в количестве и составе отрядов. В идеале они должны были извести друг друга до не представляющих для него угрозы, незначительных, раненых, дезориентированных и подавленных неразберихой групп.

Оставшись охранять королевскую семью, он немного выждал и отправил своих наемников и магов на помощь той стороне из двух, которая останется к их приходу в меньшинстве. Приказав двум личным помощникам заколотить гвоздями входные двери и ставни окон первого этажа усадьбы, он поджег её вместе с находящимися внутри людьми. Из дымной, а затем огненной ловушки не выбрался никто. Из всех обитателей загородного поместья он увез с собой лишь одного человека, даже не человека, а эльфийку, которую держали под замком в тесном помещении для прислуги. Единственная причина, по которой герцог Сига вообще согласился сотрудничать с коварными гостями из Кру, это из-за обещания ими открыть способ, которым можно вернуть в нормальное состояние его давнюю возлюбленную, его холодную и неприступную Сирану.

Её помутнение рассудка было отнюдь не случайностью. Агенты Кру пытались убить Праха через своего человека во дворце. Им оказался менталист, который ранее уже выполнял их поручения. Он не был достаточно смел, чтобы совершить прямое покушение на короля, но с женщинами и детьми работать не опасался. А когда этот хитрый план не оправдал надежд, Сирана была помещена в темницу и потеряла доверие правителя, её ценность для плана захвата власти в Тарте снизилась до нуля.

Хладнокровно разделавшись с семьей сводного брата, герцог повез эльфийку к менталисту, владеющему теми же техниками, что и засланный агент при дворце. Помутнение рассудка, созданное специфическим блоком памяти, удалось деактивировать и довольный успехом герцог вернулся в столицу. Он получил всё, что желал, добился полной власти над Сираной, устранил всех законных наследников на трон, а если ещё и воины капитана Шпица довели свой план до конца, то от восхождения на трон его отделяло всего одно убийство. Нужно было по-тихому убить пленника и силами наемников замести все следы своего участия в покушении на короля, но по возвращении в столицу, герцог узнал, что оставленный им для алиби двойник выставил себя предателем. Он во всеуслышание объявил о своем участии в заговоре. Это не входило в планы герцога.

Капитан Шпиц подставил его, решив, что перед ним находится истинный архимаг Сига Вермухт, он подослал к двойнику своего сильнейшего мага-менталиста и заставил его во всем признаться, после чего показательно казнил предателя, чем заодно припугнул короля и всех присутствующих, наглядно показав, что с ними произойдет, если они посмеют сопротивляться.