Мужчина внутри (ЛП) - Ли Лора. Страница 19

— Моя! — хрипло проговорил Табер, поднялся на колени, оторвал ее от постели и вонзился в трепещущие глубины ее вагины.

Это было почти смертельно – удовольствие от ощущения его твердой эрекции, пронзившей ее влажную трепещущую киску.

Реальность Рони разбилась вдребезги. Все внутри нее рушилось с каждым отчаянным толчком его члена внутри ее вагины. Он трахал ее, как безумный, но, что еще хуже, ее тело приняло это. Рони закричала. Она не могла поверить, что кричит, что слышит свой собственный голос.

Хриплые крики. Мольбы. Глубже, быстрее, О Боже...

— Сильнее... — ее руки сжали напряженные мышцы его предплечья, ногтями впиваясь в его плоть, ее ноги бесстыдно задрались, обнимая его. — Сильнее... трахни меня, Табер. Трахни меня сильнее...

Нет, это не она, - подумала Рони отстраненно. Она не станет произносить такие слова. Она не станет так отчаянно умолять...

— Боже! Ты такая тугая! Слишком тугая, слишком горячая...

Он задыхался, пот стекал с его тела, его член, скользя внутри ее, доводил ее до безумия, пока она не взлетела выше, сильнее — и ее не настиг еще один оргазм.

Рони почувствовала напряжение в его члене. Он скользил, гладил самую чувствительную точку у нее внутри— и Рони унесло. Она не понимала, что кричит. Не знала, что задыхается. Звуки разносились вокруг нее, гортанные, необузданные, они клокотали в его груди, и вот уже Рони почувствовала взрыв спермы внутри себя.

Рони едва осознавала, что Табер упал на нее. Он тяжело дышал и шептал какие-то бессмысленные слова своим охрипшим голосом. Их влажные тела были все еще соединены, и никто не хотел отодвинуться первым. Они могли бы остаться так навсегда, и Рони не была бы против. Ее глаза закрылись, и с последним спазмом наслаждения она позволила себе провалиться в сон.

Табер накрыл ее одеялом, согревая. Рони вздохнула, впервые за долгие годы ощущая себя в безопасности, ощущая покой и удовлетворение. И уснула.

Глава 14

Табер уловил момент, когда Рони впала в усталый сон. Ее тело расслабилось под ним, стало мягким, а он все боролся, чтобы вновь научиться дышать.

Его руки сжимали ее волосы. Зарывшись лицом в плечо Рони, Табер по-прежнему зубами прикусывал метку, которую так давно поставил на ней. Он ощущал сладкий аромат ее крови во рту, там, где кожа была надкушена, и лакал его, как умирающий от жажды лакает из родника экстаза.

Отодвинуться от нее оказалось труднее всего, что он когда-либо делал в жизни.

Выйти из киски Рони, еще сжимающей его член, прервать эту пытку, агонию наслаждения, почти так же сильную, как и разряд, который пронзил его так недавно.

Но животная часть уже отступила, спряталась в головке, и он покинул то полное сладкого тепла место, в котором был заперт. Табер отодвинулся от Рони, поражаясь нахлынувшей на него слабости.

Боже, он чувствовал себя на грани, он был почти готов отдать себя в руки смерти. Все, только чтобы остаться там еще чуть-чуть, чтобы насладиться ее невероятным теплом.

Он не знал такого раньше. Каждая клетка в его теле вспыхивала, когда он касался Рони, заставляя ее кричать, заставляя ее умолять его об освобождении.

Табер выбрался из постели, чувствуя себя опьяненным. Он усмехнулся — ноги не слушались, ему пришлось сделать усилие, чтобы удержать равновесие. Но он совершил ошибку, повернувшись к кровати и посмотрев на женщину, несущую за все это ответственность.

Его грудь сжалась. Жестокая агония охватила Табера, когда он посмотрел на ее бледное лицо, оглядел нежные линии лба и щек. Ее распухшие от поцелуев губы были слегка приоткрыты. Господи, помоги, Рони была его жизнью. Он смотрел на нее так, будто видел в первый раз, осознавая, наконец, от чего отказывался в течение нескольких последних месяцев.

Эта женщина обладала силой уничтожить его. Черт, она уже чуть не убила его своим отказом. А если Рони сейчас уйдет, что с ним станет?

Смог бы он убедить ее остаться, если бы она зачала — и зная, что сердце Рони ему не принадлежит? Неужели природа настолько жестока, что предназначила ему женщину, которая не могла — или не хотела — любить его?

Табер протянул руку, откинув со лба Рони прядь золотисто-каштановых волос, потом медленно укрыл ее одеялом и поспешил в ванную.

Он вспомнил первую их встречу, более десяти лет назад. Он нашел ее в лесу, она сидела на земле, обхватив руками свое маленькое тельце. Она смотрела прямо перед собой, но он понял, что это было что-то внутри ее, что она смотрела в себя.

Он уже знал это чувство. Он тогда был совсем юн, но лабораторные эксперименты и ужас, который он пережил во время побега, навсегда стерли из него какую-то часть человеческого. Как можно скучать по тому, чего ты никогда не помнил, спросил он себя, упершись руками о раковину и глядя на себя в зеркале. Тогда он был просто животным. Разъяренным, раненым, отказывающимся и неспособным принять тот беззаботный стиль жизни, которому пыталась их научить Мария.

Он бегал по лесу, спасаясь от себя самого, позволяя животному внутри освободиться в охоте. Пока не нашел Рони. Ее лицо было заплаканное, колени ободраны, а взгляд казался пустым, словно она уже потеряла себя в том ужасе, который пережила.

Он считал, что они спасли друг друга в ту ночь. Он взял ее на руки и принес к Марии, прижимая к груди, испытывая чувство ярости оттого, что такое хрупкое, такое невинное и чистое создание вынуждено переживать такую боль. Ее взгляд напомнил ему о сестрах, чьи умы уже были покорежены опытами, как и тела.

Рони не изнасиловали; скорее, она была в ужасе. Оставшись в одиночестве, без еды, без заботы — она убежала от врагов отца, ублюдков, которые хотели причинить ей боль и скрыться, не получив наказания.

Табер испустил глубокий тяжелый вздох. Ребенок вырос и стал женщиной, прежде чем он понял, что его чувства к ней стали иными. Ее острый язык и импульсивность иногда заставляли его тревожиться, но Табер всегда знал ее мысли и ее чувства. Но женщина, кричащая от желания в его руках, и женщина, подарившая ему признание в любви год назад, были не похожи друг на друга. Эта Рони была слишком тихой, слишком замкнутой, подавленной. Как будто жизнь забрала у нее так много, что она просто отказалась верить и бороться.

Он устало вздохнул и вытащил из шкафчика рядом с раковиной полотенце. Смочил его теплой водой. Ей будет неприятно спать, когда бедра покрыты липким доказательством их соития.

Табер вернулся к кровати, чувствуя, как член твердеет и удлиняется, когда втянул в себя слабый запах их оргазмов. Он напоминал дикий ветер после летней грозы, непокорный и чистый.

Он откинул одеяло со спящей Рони, морщась от напряжения, которое потребовалось, чтобы сдержать дрожь. Медленно Табер начал вытирать ее кожу. Шея, руки, полная, упругая грудь — розовая от его поцелуев — стройный торс, изящный округлый живот и бедра. Сглотнув комок в горле, Табер развел ноги Рони, игнорируя ее легкий стон, и стер с кожи следы своего семени и ее соков.

Он тяжело и хрипло дышал к моменту окончания этой интимной процедуры и устало упал на постель рядом с ней. Рассвет приближался, и Таберу показалось, что он не спит уже пару недель.

Он притянул ее ближе, игнорируя инстинктивное движение — Рони попыталась оттолкнуть его, — зашикал на нее осторожно, обняв и прижав ее к своей груди.

— Что случилось, Рони? — прошептал он в ее шелковые волосы и коснулся мягким поцелуем ее лба. — Что, черт возьми, случилось с тобой?

Глава 15

— Тебе пока нельзя мыться, Рони.

Уже было далеко за полдень, когда Табер проснулся, разбуженный попыткой Рони украдкой соскользнуть с кровати.

Она остановилась, вцепившись в спинку, ее тело напряглось.

— У меня все болит. — Ее голос был низким, но он мог слышать в нем вибрацию гнева. Это был тот же гнев, что и вчера вечером.

— Я знаю, ты сердишься, детка. — Табер откинул одеяло и поднялся.