Канцлер (СИ) - Пылаев Валерий. Страница 35

Эта странная игра в гляделки длилась всего несколько мгновений – но и их задиристому курфюрсту хватило понять: случись нам вдруг сцепиться по-настоящему – я размазал бы его по полу торжественного зала Папского дворца ровным слоем.

– Что ж… пожалуй, вы правы – я погорячился. – Фон Веттин попятился, натягивая на лицо неровную улыбку. – Но мы непременно вернемся к нашей беседе позже, ваше величество!

Долговязая фигура развернулась и тут же исчезла в толпе. Курфюрст получил отпор и бежал с поля боя, но что-то подсказывало: он непременно вернется – и на этот раз подготовится куда лучше. И нам придется его терпеть… хотя бы потому, что такими союзниками не разбрасываются.

Уж точно не сейчас.

– Скользкий тип, – проворчал я себе под нос, когда Хельга отвернулась к очередному гостю. – Никогда не доверял тем, кто так легко меняет свои… взгляды.

– Не могу не согласиться, князь. – Фон Лихтенштейн устало вздохнул, вытирая со лба выступивший пот. – И все же фон Веттин может быть полезен.

– Увы, – вздохнул я. – Думаю, за ним стоит приглядывать. Одному Богу известно, что еще может выкинуть такой человек.

– Верно… И все же в одном он прав. Империи рано или поздно понадобится наследник. И нужна крепкая рука – уже сейчас. – Фон Лихтенштейн вдруг посмотрел мне прямо в глаза. – Вы могли бы стать блестящей партией для ее величества.

– Я?!

– А почему нет? Подобный брак укрепит союз ваших держав и обеспечит мир на долгие годы. Ее величество молода и хороша собой, – улыбнулся фон Лихтенштейн. – А место на троне рядом с ней даст такому человеку, как вы, впятеро больше того, что может предложить даже сам император Павел.

– Может быть. – Я пожал плечами. – Но быть консортом, то ли пугалом, то ли украшением при венценосной супруге… Нет уж, князь. Это определенно не то, к чему я стремлюсь.

– Возможно, вы правы, князь… К сожалению, – вздохнул фон Лихтенштейн. – Но от этого мне едва ли легче. Ведь девочка любит вас.

– Что? – Я чуть не вздрогнул от неожиданности. – Едва ли… Иногда кажется, что она меня терпеть не может.

– О-о-о, друг мой… Вы блестящий политик и – если слухи не врут – не менее блестящий военный и полководец. Но ничего, – Фон Лихтенштейн протянул руку и по-отечески похлопал меня по плечу, – ровным счетом ничего не смыслите в женщинах.

Глава 26

– Все будет хорошо, фрайин, – прошептал я.

Тихо-тихо, одними губами – так, чтобы никто другой не услышал. Впрочем вряд ли хоть кого-то из собравшихся здесь интересовали такие мелочи. Каждый был целиком и полностью сосредоточен на собственной задаче. И пусть внешне и Жозеф, и Павел выглядели спокойными и даже добродушными – я прекрасно знал, что сейчас нас ждет. Крупнейшие и самые опасные хищники Европы готовились вцепиться друг другу в глотки и сражаться. Не поднимаясь из роскошных кресел, не повышая голоса – и с точно такими же улыбчивыми и приятными лицами, как сейчас.

День переговоров настал, и они должны были вот-вот начаться – хоть кто-то и приложил немало усилий, чтобы монархи так и не собрались в одном месте и в одно время. Я уже давно подозревал, что воду мутит не только канцлер Каприви – но, конечно же, оставил подобные мысли при себе. Взаимные обвинения – это уж точно не то, с чего следует начинать дружбу. Даже такую – сомнительную, построенную наполовину из страха и безысходности и наполовину – из коварства и желания урвать побольше.

И все же способную хоть как-то сохранить уже трещащий по швам Земной шарик.

Стол, пять кресел и четыре человека – ничего лишнего. Крохотная комнатка без окон и с единственной дверью. Честно говоря, я сам не до конца понимал, где именно мы вообще находимся – зато точно знал, что во всем мире едва ли найдется еще одно место настолько же закрытое от всего внешнего мира. Переговорную защищали гвардейцы, камень, толща земли и вся мыслимая и немыслимая магия. Пожалуй, мы бы уцелели, даже вздумай герр Канцлер ударить своим страшным оружием прямо сюда. Впрочем, о подобном исходе я почти не беспокоился. Судя по всему, каждый «выстрел» энергетической установки обходился Рейху в кругленькую сумму – и глупо было бы тратить его всего на нескольких человек.

Пусть даже самых могущественных и влиятельных во всей Европе.

Не хватало только Георга – и он, наконец, появился. Последним, да еще и опоздав чуть ли не на четверть часа. И если точность не просто так называют вежливостью королей, то британский монарх пренебрег и тем, и другим, когда заставил нас ждать. Вероятнее всего, специально – чтобы хоть как-то подчеркнуть собственное положение и старшинство.

Хотя бы по возрасту – Жозеф все-таки был заметно младше, а остальные трое еще не разменяли третий десяток лет.

– Прошу меня простить, джентльмены… и леди. – Георг аккуратно прикрыл за собой дверь. – В этих коридорах сложно не заблудиться.

– Охотно верю, – отозвался я. – Впрочем, нам ведь некуда торопиться… вряд ли разговор будет коротким – так что устраивайтесь поудобнее, ваше величество.

Георг недовольно нахмурился, но ничего не ответил. Как председатель на грядущей встрече, я вполне имел право на подобное высказывание – да и в целом был предельно корректен.

Рослая фигура в темно-синем костюме с орденской планкой шагнула вперед и заняла последнее свободное кресло.

Из всех участников переговоров, пожалуй, только Георг мог действительно называться стариком – семьдесят лет ему исполнилось еще в шестьдесят пятом. Впрочем, выглядел он куда моложе – как и подобает сильному Одаренному. В аккуратно зачесанных назад светлых волосах поблескивало не так уж много седых, а на лице почти не было морщин.

Да и в целом его величество казался весьма крепким – и давил, беспощадно давил, даже еще не сказав ни слова по делу. Меня, Хельгу и Павла – возрастом и опытом, а невысокого и пухлого Жозефа Бонапарта – статью и породой рафинированного аристократа. Гладко выбритый, подтянутый, безупречный от носков ботинок до узла на галстуке – и спокойный, как панцер с заглушенным мотором.

Пожалуй, самый опасный из всех.

– И еще раз – доброго дня, леди и джентльмены. Думаю, вы позволите мне начать – на правах председателя, – проговорил я и, выдержав тактичную паузу, продолжил: – Мы все прекрасно знаем, зачем собрались здесь сегодня, двадцать восьмого декабря одна тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. И все же потружусь напомнить: мы решились на эту встречу потому, что у нас общая цель – сохранение мира и покоя в Европе. И общий враг… И это не германский Рейх и даже не сам канцлер Каприви, хоть и к нему лично у меня накопилось немало вопросов. – Я на мгновение смолк – и снова заговорил, чуть возвысив голос: – Нет, наш враг – те люди, которым оказалось под силу создание крупнейшего и, пожалуй, самого опасного заговора за всю человеческую историю. Болезни, которая коснулась стран по обе стороны Атлантического океана – а может, и во всем мире. Коварства, с которым вы все столкнулись в столицах, в собственных дворцах – и которое стоило одной из вас, – Я перевел взгляд на Хельгу, – не только собственного положения и блага германского народа, но и жизни царственных родителей. И именно поэтому…

– Отличные слова! Блестящие – особенно для столь юного человека. – Георг явно не собирался давать мне договорить. – И я лично бы подписался кровью под каждым… И все же в одном вы ошибаетесь, мой друг. Ошибаетесь потому, что пока еще не в силах увидеть суть, истинную природу вещей. Да, заговор коснулся всех европейских держав, и даже мне стоило немалых усилий положить конец измене в собственном доме. Но если распутать клубок чуть дальше, если хотя бы попытаться отыскать источник всех бед, то в конце каждой нити нас непременно будет ждать одно и то же. – Георг сделал паузу – многозначительную, но слишком короткую, чтобы кто-то другой успел вставить хоть слово. – Священный германский Рейх. Держава, чьи амбиции не могли не привести…

– Говорите прямо, ваше величество! – не выдержала Хельга. – Вы хотите обвинить моего отца в подготовке войны?!