Сумерки грядущего (СИ) - "Шлифовальщик". Страница 38

— Что такое?! — в две глотки выкрикнули Холодов, одновременно посмотрели друг на друга и заорали от неожиданности.

Он синхронно замахали всеми конечностями, и Кудрявцев невольно улыбнулся. Выглядело это как нелепый танец из какого-нибудь дурацкого шоу близнецов. Некоторое время подивившись на такое странное явление (хотя об этом предупреждал Юшечкин на инструктаже), практичный оперативник заметил, что навигатора теперь стало тоже два.

— Отдай один навигатор, и катитесь к чёрту! — предложил он, не зная как обратиться к множественному напарнику, в единственном числе или во множественном.

— Да пошёл ты! — выкрикнули Холодов, и каждая его версия замахала руками.

Кудрявцев, не знаю, как лучше поступить, двинулся к Виктору, запнулся о тот же самый почти действительный камень, взмахнул руками, вывернулся, удерживаясь на ногах, и тоже раздвоился! Раньше он думал, что если человек раздвоится, то его сознание останется в «оригинале», а копия будет существовать как бы сама по себе. Всё оказалось не так. Оперативник ощутил себя одновременно в двух телах. Это было очень неудобно и непривычно — обозревать мир двумя парами глаз, размахивая четырьмя руками. Невероятно странное ощущение! Особенно странно встать лицом друг к другу и смотреть на самого себя. Даже голова кружится! Немного похоже на ощущение, словно заглядываешь между двух зеркал и проваливаешься в бесконечность.

Несколько минут Кудрявцев привыкал к кратности своего тела, размахивая руками и лягаясь ногами. Он старался, чтобы каждая версия двигалась автономно, а не повторяла движения другой. Поначалу это было трудно: левой рукой махали обе версии синхронно, но постепенно оперативник совладал с кучей конечностей. В голову полезли странные мысли. Например, как он вернётся в настоящее в двух экземплярах. Зарплата-то у него останется прежняя, а кормиться вдвоём придётся. И как быть с документами на второй экземпляр, с пропиской и пенсионным удостоверением? Это у философов типа Холодова глобальные идеи, а у нас, простых смертных, попроще.

Потом он сообразил, что раздвоение — это явление потенциариума, а не нашего родного континуума, поэтому, скорее всего, он вернётся в одной-единственной ипостаси. А вот брать Игнатьева теперь будет удобнее: их теперь с Виктором четверо, легче будет управиться. Хорошая мысль! Не зря гласит народная мудрость «одна голова хорошо, а две лучше», которая сейчас подходила к Кудрявцеву в буквальном смысле.

Через некоторое время четверо напарников двигались по направлению к полупрозрачному зданию Института проблем интеллекта и сознания — организации, куда отправился Игнатьев за новым ремортальным агрегатом. Кудрявцев старался шагать асинхронно, не в ногу, и со злорадством наблюдал за напарником, который шли как часовые при смене поста. Путешественники после такого странного приключения решили оставить дрязги, по крайней мере ненадолго, выполнить задачу и вернуться в единственных экземплярах.

— Интересно, мы назад объединимся по возвращении, или предстоит до конца жизни ходить в двух вариантах? — хором озвучили Виктор мысль, которая тревожила и Кудрявцева.

— Главное, чтобы обратное не произошло, — ухмыльнулся двойной ухмылкой хладнокровный оперативник. — Чтобы мы с тобой в одно тело не схлопнулись. Я ведь не уживусь с твоими заумными идеями в башке.

— Интересный мир — потенциариум, — Виктор, оба, были в своём репертуаре и начали философствовать. — Тут, получается, количество не важно. Что один предмет, что несколько его копий — без разницы. При любом количестве всегда получается одно и то же качество. Значит, закон перехода количества в качество в потенциариуме не работает…

Некоторым две головы просто необходимы! Один экземпляр Виктора начал спорить с другим на разные отвлечённые темы. Они рассуждали на тему, мол, если тут существует отрицательная вероятность, то есть ли вероятность больше единицы. И если есть, то как это должно выглядеть. При этом один экземпляр доказывал, что вероятность больше единицы — это необходимое явление, а другой приводил пример, что вероятность, равная двум — это как раз раздвоение предмета или повтор события.

Впереди показалось прозрачное здание института, и философский дуэт притих. Евгений строил из себя опытного сыщика, но он и понятия не имел, где искать в огромном, да ещё и не совсем возможном здании беглого Игнатьева. И ещё интересно: как этот ушлый прощелыга умудряется добывать здесь ремортальные агрегаты? Ворует? Или договаривается с потомками? Второе маловероятно: они нас, актуализированных, практически не замечают. Наверное, мы для них почти невидимы.

Виктор хором ответил на немой вопрос оперативника:

— Смотри!

Он показал двумя правыми руками на третий этаж здания. Сквозь стены просвечивали очертания хорошо знакомого громоздкого агрегата.

— Почти актуализировался, — вполголоса прокомментировал напарник на два голоса. — Около суток на это дело нужно… Видать, срок подошёл.

Возле здания оба экземпляра Кудрявцева заметили прозрачную охрану. Наверное, аборигены, почуяв, что с оборудованием творится нечто неладное, решили перестраховаться.

— Скоро должен твой Игнатьев появиться, — сообщил Холодов. — Аппарат почти сгустился. Смотри в оба… в четыре! Не проглядеть бы.

В подтверждение его слов из-за угла появился беглец. Бодрой подпрыгивающей походкой он шёл прямо к институтскому входу.

— Стой! — дружно крикнули Холодов.

Кудрявцев не успел предупредить неопытного двойного напарника, что нужно подпустить преследуемого поближе. Виктор в двух вариантах бросился к Игнатьеву. Евгению ничего другого не оставалось, как тоже рвануть на перехват.

Опытный меминженер, не раз посещавший потенциариум, увидев, как к нему несётся четвёрка преследователей, особо хитро извернулся, моментально размножившись сразу до шести экземпляров. Закипела стычка. Десяток людей перед входом щедро награждали друг друга тумаками, словно на шоу близнецов произошла потасовка участников, не поделивших первое место. На каждого из двух преследователей приходилось по три беглеца. Кудрявцев, пропустив внушительный удар в челюсть, в разгаре битвы успел подивиться, что получил один его экземпляр, а больно обоим.

Перевес был за противником. Тем более что ни Кудрявцев, ни меморист не могли добавить себе экземпляров, потому что получилось у них это случайно. А их соперник явно знал, как создать свою копию и как управлять несколькими телами. И неизвестно, чем бы это всё закончилось, если бы не забытый болтун Юшечкин. Он неожиданно возник перед входом и сообщил:

— Спокойно, граждане, будем упаковываться и возвращаться.

При этом он вертел в руках незнакомое Кудрявцеву устройство.

2

Зал с футур-машиной перемещения в будущее показался родным и уютным. Квартет путешественников (лишние экземпляры, слава богу, «схлопнулись» при обратном перемещении), едва материализовавшись в настоящем, немедленно пришёл в движение. Игнатьев метнулся к входной двери, Кудрявцев и Холодов бросились за ним, а Юшечкин закричал им вслед, что дверь запирается на время перемещения. Беглец, потеряв остатки разума, дорвался до выхода и начал с отчаянием рвать ручку. Преследователи, подскочив с обеих сторон, схватили Игнатьева за руки и завалили на пол.

— Трепыхаешься, сволочь?! — тяжело дыша, крикнул ему оперативник. — Угомонись уже!

— Твоя песенка спета! — с другой стороны образумливал меморист беглеца. — Суши вёсла!

Тот только кряхтел в ответ и пытался высвободиться. Юшечкин, оказавшийся вдруг шустрым и сообразительным малым, вызвал охрану. Группа быстрого реагирования отреагировала на удивление быстро и мигом утихомирила буйного Игнатьева.

— Есть свободное помещение? — спросил, отдышавшись, Евгений у инструктора.

Тот пообещал поискать и выбежал за дверь. Через десять минут он вернулся, и вся орава покинула зал футур-перемещения.

Им выделили кабинет — учебный класс техники безопасности на тридцать мест. Игнатьева обыскали, выудили документы и какую-то мелочёвку, оружия у него не имелось. Дверь заперли с внешней стороны и приставили охрану. Любопытного Юшечкина Кудрявцев неблагодарно выставил из кабинета под предлогом секретности операции, и тот остался крайне недовольным такой бесцеремонностью. Холодов же, наоборот, сам хотел уйти, но оперативник начальственным тоном приказал ему остаться, и слабохарактерный Виктор подчинился.