Сумерки грядущего (СИ) - "Шлифовальщик". Страница 8

— Тягач?.. — нерешительно осведомился Виктор.

— Вспомнил! — рассмеялся Бурлаков. — Сколько лет, сколько зим! Рад меня видеть?

— Очень, — кисло ответил Холодов. — Ночами не спал, всё думал, где сейчас Саша Бурлаков обитает, однокурсничек дорогой…

— А ты чего это в бутылку сразу лезешь? — прищурился майор. — Холодов Витя, отличник и лучший студент на курсе?

— Так ты ведь с проверкой сюда заявился, хорошист и староста группы, — в тон ему ответил Виктор. — Плохо твои подчинённые работают, Санёк: бардак в здешней эпохе. Телеграммы странные, масонские ложи, антисемитский душок в воздухе… Ты уж разберись, накажи виновных!

— Ошибаешься, дружище, я не с проверкой. Я к тебе по другому делу.

— По-моему, моё дело уже года три как закрыто, — неприязненно проговорил Холодов, нервно теребя кобуру нагана. — Мне — два года условно, а тебе, надеюсь — премию. Не поскупилось начальство-то? Наверное, на пачку индийского чая и банку зелёного горошка раскошелилось…

— Уж лучше зелёный горошек, чем баланда, — парировал Бурлаков. — Тебе ж могли и десятку впаять. Вышел бы на волю, когда за сорок перевалило. А жизнь, Витя, после сорока не начинается. Это придумали для утешения старых дев постбальзаковского возраста. Жизнь после сорока — это морщины, одышка и аденома простаты. А в качестве пенитенциарного бонуса — туберкулёз и отбитые почки.

— Так я тебя ещё и благодарить должен?! — возмутился Виктор. — Что условным сроком отделался?

Перед его глазами пронеслись воспоминания трёхлетней давности. Паренёк-аспирант уговорил тогда своего научного руководителя, доцента Холодова, помочь вытащить из мемориума Откровения Глааки, все двенадцать томов. Якобы, они нужны ему были для работы над диссертацией. А потом он продал их адептам секты Ктулху за приличные деньги. Аспиранта поймали, и он, иуда, тут же сдал руководителя с потрохами. Пареньку впаяли реальный срок, а Холодов отделался малой кровью: условкой и увольнением из университета.

— Так что у тебя за дело? — напомнил Виктор словоохотливому Бурлакову. — Мне работать надо.

— Нравится клоуном трудиться? — ухмыльнулся майор, обернувшись на площадь.

Матросы Стёпки Чеботаря, оставшись без командира, слонялись по площади без дела. А суровые молодцы Железной Берты тем временем начали сгонять народ, тех, кто не успел убежать в лес. Бабы истошно выли, дети плакали, а старики проклинали большевиков. Несколько кожаных бойцов — расстрельная команда — примерялись к стрельбе. Расстреливать мирных селян они собирались по-голливудски, с двух рук: в каждой руке по «Льюису», словно в дешёвых боевиках.

— Не дело это, специалисту по мемористике трудиться массовиком-затейником, — развил свою мысль Бурлаков.

— У тебя есть другие предложения? — хмыкнул Виктор. — В Мемконтроль хочешь взять? Учти, меньше чем на начальника отдела я не соглашусь.

— В Мемконтроль тебе путь закрыт, ты же знаешь. У нас плохо с кадрами, но судимых набирать мы ещё не начали. Госструктура, не хухры-мухры.

— Да я бы и сам не пошёл, — гордо заявил Холодов. — Не люблю стоять на задних лапках за косточку, как вы, бюджетники.

— А сейчас ты не на задних лапках стоишь? — улыбнулся майор. — За косточку от мемтуристов… Перед своим режиссёром-бездарем?

Какая-то баба на площади дико завизжала, и собеседники одновременно вздрогнули.

— Нет, ну невозможно же разговаривать! — рассердился Бурлаков. — Что за вакханалия у тебя тут!

Грубо выругавшись, он быстрым шагом двинулся к площади.

— Товарищ Шнайдер, ко мне! — крикнул он, подходя к расстрельной команде.

Железная Берта послушно, но не теряя достоинства, подошла к человеку во френче и встала в метре от него подбоченясь.

— Властью, данной мне Реввоенсоветом республики, я отменяю массовую казнь до особого распоряжения! — пафосно провозгласил Бурлаков с металлом в голосе.

Расстрельная команда, услышав воззвание майора, с сожалением опустила «Льюисы», а Железная Берта нервно затеребила полы кожанки. Не успел Бурлаков вернуться к Холодову, как за его спиной вновь раздался гвалт и визги: каратели начали разгонять селян по домам теми же методами, какими недавно сгоняли на площадь.

— Что с вами делать! — рассвирепел представитель Реввоенсовета и скомандовал:

— Товарищ Шнайдер, приказываю организовать массовые казни в соседней Бобровке! Собирайте своих бойцов и вперёд! Даю пять минут на сборы!

Шнайдеровцы засуетились, забегали, клацая пулемётами. Наконец, они расселись на коней, и беспокойный отряд кожанок отправился в направлении несчастной Бобровки. На площади стало относительно тихо: Стёпкина братва продолжила пьянку, не особо досаждая шумом, селяне потихоньку начали расползаться по домам, а полупрозрачные призрачные воины Бурлакова так и замерли, как истуканы, не шевелясь и не делая никаких движений. Их бесцветные и безмастные кони тоже окаменели.

— Ну вот, вроде порядок! — радостно сообщил вернувшийся к церковной ограде майор.

— «Порядок», — скривился Виктор. — Меня же с работы турнут! За нарушения сценария хистспектакля.

— А хроностоп на что? — снисходительно произнёс «представитель Реввоенсовета», посмотрев на небо и изобразив какие-то непонятные знаки.

Виктор с удивлением смотрел на манипуляции бывшего однокурсника.

— Вот теперь порядок! — отрапортовал майор самодовольно. — Мы с тобой договорим, а потом делай что хочешь. Сейчас нас ни один мемтурист не видит. Они даже не заметят временную паузу. Отстаёшь от жизни, Витя! Надо следить за современными технологиями.

Бурлаков, время от времени поглядывая на Стёпкиных нетрезвых матросов, коротко обрисовал суть проблемы. В последнее время в нескольких эпохах начали появляться выниманцы — прошляки, у которых вынули сознание и перенесли его в реальный мир. Это считалось одним из самых тяжких мемориумных преступлений, по сравнению с которым проделки канцеляров и ложачников казались мелкой базарной кражей. Причина появления выниманцев была неясна: то ли какие-нибудь аномалии в мемориуме, то ли кто-то специаьлно крадёт личности прошляков.

Главк взял это дело на особый контроль, а начальник регионального Мемконтроля, полковник Гурьянов рекомендовал Бурлакову привлечь к этому делу Виктора.

— Это после моего условного срока? Как-то слабо верится… — засомневался Холодов.

Тут что-то с шумом разрезало воздух. Снаряд, пролетев над головами собеседников, упал за огородами центральной улицы села. Бахнуло сильно, где-то заржала лошадь, и раздался истошный знакомый бабий визг.

— Это ещё кто?! — встрепенулся майор.

— Белые начали контратаку, — пояснил Виктор. — Колчаковцы. Пришли освобождать крестьян от ига большевиков. Надо уходить!

Последняя его фраза утонула в грохоте начавшейся канонады: подступившие к селу белогвардейцы начали артиллерийскую подготовку. Один из снарядов попал в рекламный щит, и быстрый красивый «Бессерваген» свалился в пыльную траву.

— Перелезай через забор! — прокричал в ухо Бурлакову Виктор.

— Зачем? — ответно проорал майор.

— К церкви пробирайся! — Холодов поразился недогадливости собеседника. — Церковь при обстрелах всегда целой остаётся. По сценарию.

— Ясно!

Бывшие однокурсники бойко перелезли через ограду церковного сада и, пригнувшись, бросились к стене храма. Едва они добежали, как короткая канонада закончилась. Где-то далеко раздалось приглушённое ура — белогвардейская пехота начала атаку.

— Тикать нам надо, господин майор! — выдавил Виктор, отдышавшись. — Поймают нас беляки — через час стенку подпирать будем.

— У тебя есть какая-нибудь боевая магия? — озабоченно спросил Бурлаков.

— Какая к чёрту магия у актёра! — невесело хохотнул кандидат наук. — Я же по сценарию должен позорно бросить свой отряд и сбежать, как трус. Вот на обвесе и сэкономили: ни пулевой защиты, ни ускорителя… А у тебя с этим делом как?

— Да тоже не особо! Я ж не думал в боевых действиях участвовать.

— А вытащить нас отсюда смогут?