Город Призраков (СИ) - Гребнева Ольга. Страница 43

— Милая, зачем ты так поступила?

— Ну уж конечно не из одной только корысти и властолюбия, как тебе хочется думать, мой дорогой. — Очередная перемена — и в интонациях звучит нескрываемый сарказм и вызов. — Я не хочу, чтобы договор с Римом рухнул из-за одного глупца, который совершает человеческие жертвоприношения, стремясь поддержать угасающую магическую силу!

— Неужели Крауш действительно… — Циником нельзя родиться, им можно стать в результате длительного участия в интригах, которые, не переставая, плетутся в кругах, близких к лидерам любого государства. Карренг был политиком по своей внутренней сущности, но вот достаточного опыта набрать пока не успел. И спокойно думать, что чьи-то жизни были оборваны в угоду жрецу, стремящемуся удержать своё положение, просто не мог.

Алисанда утвердительно кивнула…

С первым словом старшего принца все в зале безмолвно замерли, впившись внимательными глазами в оратора. Под сводами отдавался эхом только голос Вилренга, отражался от вычурной лепнины, мелькал между колоннами, долетал до каждого уха, хотя правитель говорил негромко. Он, даже не взглянув в лежащую перед ним бумагу, по памяти процитировал длинный список обвинений против Верховного. Аудитория сдавленно охнула.

И начался утомительный процесс опроса свидетелей, выступлений экспертов. Затем слово было предоставлено самому обвиняемому. Крауш неторопливо поднялся на трибуну: уже пожилой, но крепкий, жилистый, статный, с гордым разворотом плеч и почти что царственной посадкой головы. Он привык командовать, принимать единственно верные решения в любых ситуациях и привлекать к себе всеобщее внимание. Он не сдался, несмотря на безвыходность положения. Он по-прежнему верил в себя и готов был заставить верить в свою правоту других.

Крауш заговорил. Мягкий тембр, завораживающие интонации, многозначительные паузы. Пара минут — и публика внимала ему, как гастролирующему актёру, раскрыв рты. Верховный не оправдывался, это слово невозможно применить к его речи. Он всего лишь обстоятельно, по пунктам отвечал на все обвинения. Точными, недлинными фразами. По существу. Обволакивая слушателей тёплыми интонациями.

Во время очередной театральной паузы, прервавшей выступление подсудимого, тишину нарушила резкая реплика, произнесённая женщиной из ложи:

— Да он же на вас свою заплесневелую магию оттачивает!

По аудитории прокатился вздох осуждения: как можно было перебить, да ещё подобной грубостью?

Алисанда, взмахнув веером, окинула зал полупрезрительным взглядом жгучих чёрных глаз. Медленно поднялась с кресла, становясь как на дуэли — напротив первого оратора. Красное шёлковое платье с отливом в черноту зашуршало складками от её движения. Если Крауш приковывал к себе слух, то молодая жрица — зрение. И она, сознавая эту сторону своей силы, на мгновение замерла во всей красе, как изящная куколка, притягательная своим чуточку опасным шармом.

— Вы не чувствуете разве? Очнитесь, верволки! Где же ваш хвалёный нюх? Неужели вас столь легко обвести вокруг пальца?!

— Алисанда. — Одно негромко произнесённое слово легко прервало гневную тираду девушки. Принц Вилренг строго нахмурил брови. — Не забывайся.

Жрица склонила голову, создавая полную иллюзию покорности монарху, и решила зайти с другого бока:

— Ваше высочество, применение магии для привлечения на свою сторону слушающих недопустимо, тем более в зале суда. Прошу прощения за свою вспышку, но я обязана была указать на это грубое нарушение законности.

Вновь зашелестев платьем, Алисанда заняла своё место в ложе и скрыла торжествующую улыбку за красно-чёрными кружевами веера.

— Это была единственная ошибка Крауша, — задумчиво произнёс архивариус, — единственная, но роковая. Верховный всегда славился виртуозностью в использовании ментальной магии: умел внушать слушателям многое, исподволь, незаметно. Главная характеристика — именно незаметность! Порой даже опытные маги не могли ничего засечь.

— Как же Алисанда смогла почувствовать? — удивился Влад.

— Спросите у неё, благо возможность есть, — хмыкнул Дэреш. — Мне неведомо, как она догадалась. Может, предполагала и потому усиленно следила. А может, банально блефовала, надеясь попасть пальцем в небо. Как бы то ни было, но она оказалась абсолютно права. Сделав ставку на своё виртуозное владение данным заклинанием, Крауш проиграл. Теперь не имело значения, говорил ли он правду или нет. Все его слова отныне считались ложью. По сути бегущий сам подписал себе приговор. Если б не эта случайность, до казни могло и не дойти. С должности бы его всё равно сняли, конечно, но, возможно, нам удалось бы обмануть злой рок, и Ликан остался бы живым городом. — На такой несколько пафосной фразе призрак вновь замолчал.

— Судя по впечатлению, которое производит Алисанда, она нашла бы ещё не один способ добиться своего, — задумчиво проговорил Арман. — А лично я сделал по твоему рассказу вывод, что она хотела не просто сместить Верховного с должности, чтобы занять вакансию, а именно уничтожить его. Настрочила бы ещё один донос, придумала ещё обвинений, добыла кучку новых доказательств…

Архивариус пару раз кашлянул, прочищая горло, а потом подошёл к шкафчику из светлого дерева в углу «кабинета» и долго копался за его резными дверцами, что-то выискивая. В итоге на свет божий была извлечена шарообразная бутыль с длинным горлышком, тёмно-коричневое стекло покрывал изрядный слой пыли, этикетка отсутствовала.

— В горле пересохло, — пояснил Дэреш, воюя с не желающей выниматься пробкой.

— А разве нежить тоже может страдать от жажды? — несказанно удивился Чезаре. И тут же, спохватившись, добавил: — Я не хотел тебя оскорбить, просто на самом деле странно…

Улыбка на тонких губах архивариуса вышла одновременно насмешливой и горькой.

— Сам никогда бы не предположил, что такое возможно… — прошелестел его голос. — Но вот однако ж… И чем дальше, тем более… настоящим я себя чувствую. Возвращаются потихоньку все прежние привычки, чувства… — Казалось, призрак крайне изумлён этим фактом.

— Возможно, это действие артефакта? — предположил Влад.

Дэреш лишь пожал плечами:

— Кто знает… Все свойства Волчьего Рубина были известны только его законным владельцам — королевской семье, Древней Крови.

Пробка в конце концов сдала свои позиции с громким «чпок!», и Дэреш с наслаждением вдохнул аромат напитка. На лице архивариуса отобразилость такое удовольствие, что всем троим его собеседникам тоже захотелось узнать, что же налито в этом сосуде, достойном быть описанным в пиратском романе. Из того же шкафчика появились четыре металлических кубка, украшенных гравировкой. Призрак сдвинул в сторону с бюро оставшиеся там книги и, расставив кубки, плеснул в каждый по паре глотков.

— Угощайтесь, — сделал приглашающий жест рукой. — Не волнуйтесь, это не яд. Конечно, мой пример, — он отхлебнул из своего кубка, — вас не успокоит — ведь я нежить. Но прошу вас поверить моему слову. Своего повелителя я всё равно не стал бы обманывать… — Дэреш стрельнул глазами в сторону Чезаре.

Лерой неторопливо отлепился от стены, шагнул к столу и взял бокал. С интересом заглянул в него и понюхал. Жидкость глубокого коричневого цвета отчётливо пахла спиртом и чем-то ещё незнакомым, но определённо приятным.

— Что это? — поинтересовался француз с почти профессиональным любопытством.

— Шерекель, — прошипел незнакомое слово архивариус. — Настойка на травах. Особый рецепт. Любимый напиток верволков. Да и не только: с тех пор, как был заключён союз с Римом, шерекель стал пользоваться спросом и среди людей, они закупали его буквально бочками.

Арман сделал маленький осторожный глоток. Пойло оказалось очень крепким, с пряным ароматом неизвестных специй. Вкус в первое мгновение настолько поражал своей необычностью, что казался неприятным, но буквально через несколько секунд рождалось совершенно иное впечатление: ощущение чего-то необычного, загадочного и притягательного именно этой своей таинственностью, желание распробовать букет до последней нотки, различить малейший оттенок вкуса. Наёмник с наслаждением покатал очередной глоточек на языке и улыбнулся: