Волчий Рубин (СИ) - Гребнева Ольга. Страница 32

«Надо же, крепко же я вырубился, если даже при перевязке не очнулся…»

Оружия нигде не наблюдалось, а дверь оказалась заперта снаружи. Если учесть, что окна для защиты от воров были забраны решётками, то уютная спальня становилась тюрьмой. Юноша, вопреки этому, не особенно переживал за свою судьбу. «Марко, конечно, ублюдок, но ничего он мне не сделает. Отца побоится». Взаимопонимания с Марко у Чезаре никогда не было. Инквизитор, много лет выполнявший обязанности секретаря и домоправителя в особняке главы инквизиции, с самого детства на дух не переносил незаконнорожденного сына своего господина. Мальчишка отвечал ему тем же. Марко постоянно искал повод, чтобы придраться и выставить Чезаре в глазах отца в невыгодном свете, а тот в свою очередь платил откровенной наглостью, выводившей инквизитора из себя. К счастью, общаться им приходилось нечасто. Гаэтано не вмешивался в эту позиционную войну, а когда положение дел вынуждало его всё-таки встать на чью-то сторону, тогда кардинал отдавал предпочтение то одному, то другому из противников, руководствуясь какими-то своими не совсем понятными мотивами.

«Доказательств моей вины у него нету, и не посмеет он даже вслух предположить, что я могу быть причастен к нападению на резиденцию». Спокойствие за свою жизнь оказалось крайне приятным чувством. Чезаре, вздохнув, присел на подоконник и приготовился ждать. Конечно, можно было поковыряться в замке, но зачем привлекать лишнее внимание к своим талантам. Сами придут, и наверняка довольно скоро.

Логические умозаключения подтвердились буквально через полчаса. В замочной скважине скрипнул ключ, вошедший солдат, взглянув со странной смесью почтения и превосходства, сказал:

— Монсеньор Марко желает вас видеть… — он так и не добавил никакого обращения.

— А я желаю, чтобы мне принесли пожрать, — фыркнул Чезаре. — Не собираюсь лицезреть этого надутого индюка до завтрака, а то аппетит испортится!

Стражник слегка побледнел, но не возразил. Угрюмо кивнув, вышел из комнаты, и замок щёлкнул. «Самое смешное будет, если еды всё равно не получу. Однако приятно осознавать, что мои слова в этом доме не пустой звук. Пока… Ох, не нравится мне эта ситуация…»

Завтрак появился почти через час, когда Чезаре готов был уже начать грызть оконный переплёт. Исходящее аппетитным соком жаркое, свежий хлеб, даже бокал вина. Желудок чуть не выпрыгнул наружу от счастья. Старый слуга аккуратно поставил поднос на стол:

— Приятного аппетита, милорд. — Как всегда, подчёркнуто вежливо.

— Постой, — сказал Чезаре, одновременно впиваясь зубами в хлеб, отчего слова прозвучали невнятно. — Расскажи, что там происходит? Почему меня заперли? — Серо-зелёные глаза смотрели абсолютно невинно.

Слуга нахмурился:

— Несчастье, милорд. Этой ночью какие-то злодеи напали на резиденцию инквизиции. Весь дежурный гарнизон убит. Ужасно! — Он нервно перекрестился. — Вы ешьте, а то монсеньор Марко ждать не любит.

— Да плевал я на то, что он любит! — буркнул Чезаре с набитым ртом в спину удаляющемуся мужчине.

В подземелье таился промозглый холод, копившийся годами в грубых каменных стенах. Даже огонь, от факелов и в очаге, который, казалось бы, должен был согревать, только бессильно плевался в стороны красно-оранжевыми языками, изредка обжигая искрами, но не даря тепла. Но озноб пробежал по спине не от многолетней сырости, это лапкой провёл страх, когда Чезаре наткнулся взглядом на необычной формы инструменты, разложенные на столе. В углу расположился писарь, сосредоточенно чинящий перо. Марко задумчиво смотрел в пламя очага, спрятав пальцы в рукава рясы, оберегая от холода.

— Не посмеешь! — Чезаре очень постарался, чтобы голос звучал уверенно, но это не совсем получилось. За спиной стояли двое солдат, и сопротивляться было бесполезно. К тому же, он ведь у своих! Как они могут так поступать?!

Инквизитор, не удостоив мальчишку ответом, жестом указал стражникам на место, предназначенное для допрашиваемого. Оковы щёлкнули на запястьях и щиколотках Чезаре.

— Итак, — Марко хрустнул суставами пальцев. — Где ты был прошлой ночью?

Мальчишка молчал, презрительно уставившись куда-то в сторону.

— Молчишь… Надолго ли тебя хватит? — в интонациях сквозило нескрываемое злорадство.

— Я не обязан тебе отвечать. Меня, кажется, пока не судили, чтобы ты имел право применить пытку.

— В крайних, не терпящих отлагательства случаях приговора суда не требуется, — улыбка на лице Марко стала шире. — Я считаю, что двенадцать мёртвых тел в центре Ватикана — достаточное основание для ускоренного разбирательства.

— А я-то при чём? Я, что ли, их убивал?

— Хе-хе, этот вопрос мы и пытаемся выяснить, мальчик мой. Кстати, вижу, что для тебя это не новость. Хоть бы удивился для правдоподобия.

— Мне уже рассказали. Поэтому и не удивляюсь.

— Так каким образом ты оказался в Ватикане?

— Пришёл, — Чезаре нагло взглянул прямо в глаза инквизитору. — Летать пока не научился.

Размашистая пощёчина разбила мальчишке губы. В ответ в лицо Марко полетел кровавый плевок. Инквизитор брезгливо вытер щёку платочком.

— Значит, не желаешь по-хорошему, — угрожающе протянул он. — Зови палача, — бросил через плечо писарю.

— Отец с тебя шкуру сдерёт, когда узнает.

Очередной удар по лицу был сильнее, и голова Чезаре поникла.

— Не смей упоминать о своём родстве с его высокопреосвященством! Монсеньор Гаэтано сам отречётся от сына, который вступил в сговор с еретиками.

В пыточную вальяжной походкой вступил заплечных дел мастер. Мальчишка вздрогнул, руки сжались в кулаки.

— Скажи, Чезаре, — продолжал издеваться Марко. — Что для лучника важнее? Глаза или пальцы?

— Пальцы. Стрелять можно на слух. — Чезаре словно не понимал, что его ожидает в ближайшие минуты. Сознание стремилось отгородиться от окружающей действительности, чтобы защитить разум от безумия.

Палач неторопливо перебрал свои принадлежности, погромыхивая металлом, лязгая какими-то ужасающего вида щипцами, свёрлышками, ножичками и прочими атрибутами ремесла.

— Я расскажу, — тихо промолвил Чезаре, не сводивший глаз с этих приготовлений.

Марко довольно усмехнулся, кивнул писарю, который тут же макнул перо в чернильницу.

— Я знал, что ты недолго будешь ломаться.

— Расскажу, — повторил мальчишка, — но только лично его высокопреосвященству.

Инквизитор задохнулся от возмущения.

— Ублюдок, неужели ты думаешь, что ради тебя мы будем ждать возвращения кардинала из похода?

— Я напишу письмо. Это моё последнее слово, Марко. Твоя воля, пытай, если хочешь. А вдруг я невиновен? Представь, что с тобой тогда будет. У тебя же великолепное воображение. Хочется оказаться на моём месте? — С каждой следующей фразой голос Чезаре звучал звонче и уверенней. В изгибе губ вновь сквозило презрение и высокомерие.

Тяжёлый вздох вырвался из груди инквизитора. Он прошёлся из угла в угол, что-то прикидывая в уме. Палач, заметив, что дело застопорилось, опёрся о стену и увлечённо ковырял в зубах, будто хотел там клад найти. Наконец Марко остановился, выглянув за дверь, позвал стражника:

— Снимите с него цепи.

Чезаре старался не показать, с каким облегчением он отошёл от стены и взялся за перо. Несколько строчек торопливым летящим почерком. Протянул бумагу инквизитору. Тот скользнул взглядом по тексту, но в письме не было никакой интересной информации. Короткие фразы: жив, в Ватикане, под подозрением в предательстве, хочу всё объяснить, с Марко разговаривать не буду.

— Отправьте с гонцом монсеньору Гаэтано, сейчас же. А мальчишку — под замок.

Глава 2.10

Его потрясли за плечо, и Влад подскочил, автоматически выбросив кулак в сторону предполагаемого врага. Однако руку легко перехватили и отвели в сторону. К этому времени парень всё-таки раскрыл глаза, но это не помогло — в окружающей темноте зрение было бесполезно.