Возлюбленная некроманта. Новый год по-ведьмински (СИ) - Гордова Валентина. Страница 47

Выходит, источники откликнулись на мои эмоции? А разве оно всё так работает? Августина нас такому не учила, Родимира меня ещё толком обучать не взялась, она пока только мои знания и умения проверяла, а из выданного ею материала я вчера всего только один учебник терроризировала. И тот не до конца. И то не очень успешно… Вот так и получается, что в деле пробуждения магических источников я точных знаний и подробного плана действий не имела.

Не имела, но уже пять источников по неосторожности пробудила, в том числе древнего духа света и волшебный лес.

Ий-эх, жизня!

— У меня нет слов! — бессовестно врала Верховная Родимира.

Четверть часа уже вопит.

Я её слушать уже откровенно устала, но ладно я, меня на пару минут всего хватило. Демира и Собина, молодые статные ведьмочки из учениц Родимиры, появившиеся в шатре своей наставницы раньше меня — и тем уже надоело. Но они хоть вида не подавали, стояли стройными тростиночками, глазки, фиолетовым отсвечивающие, в пол опущены, лица бесстрастные, стояли себе, даже не шатались.

Словно и не люди, а мебель какая-то экзотическая.

Я их выдержке завидовала. Вот откровенно. А сильнее всего позавидовала, когда моя собственная не выдержала.

— Не представляю, чему всё это время учила вас Августина, — с перемывания моих косточек сидящая за тяжёлым чистым столом Родимира перешла на ругань моей наставницы и, вообще-то, своей коллеги. — Ты безнравственная, невоспитанная, несдержанная и откровенно позорящая всех ведьм дикарка! Это основной принцип учения Августины? Все её ученицы выглядят столь… печально? Тогда не удивительно, почему она забралась так далеко в лес, скрылась от всех глаз и даже на шабашах не появляется.

Августина на шабаши не летает? Странно, я ничего такого не слышала.

— Ей просто стыдно показываться на глаза нормальным ведьмам! — продолжила Верховная. — Августина не ведьм воспитывает, а недоразумения выращивает! Она…

Вот тут-то я и не выдержала.

— Вы переходите границы дозволенного, — холодно оборвала её речь, горящую, как лесной пожар, и не думающий утихать.

От моих слов в полутёмном шатре стало звеняще тихо. Перестали дышать и без того не шевелящиеся ведьмочки, нахохлился большой чёрный ворон на высокой спинке стула Верховной, предупреждающе зазвенели колбочки с зельями в шкафу позади неё, нехорошо прищурилась сама ведьма.

Очень нехорошо.

И мне бы испугаться… да что тут, я и испугалась, очень сильно, но оскорбления в свою сторону я готова была стерпеть, а вот наставницу обижать не позволю.

Вскинув голову, расправила плечи, встала ровнее, посмотрела уверенно и добавила твёрдо:

— Наставница Августина прекрасная ведьма. Такая, какой и должно быть Верховной ведьме: добрая, понимающая, сострадательная, ставящая других выше себя самой и готовая без раздумий прийти на помощь. Она замечательная и всеми любимая женщина. Она та, перед кем уважительно склоняются даже городские маги. К её словам прислушиваются, за её советом идут через сотни вёрст, от одного её присутствия в душе становится тепло и радостно. Если ваши методы обучения отличаются, это не даёт вам права столь грубо и презрительно отзываться о той, кто является вам коллегой и сестрой по метле. Августина не просто ведьма, она Верховная, как и вы, и никогда не позволяла себе ни одного неуважительного слова в адрес другого человека, даже того, кто значительно ниже её по статусу. Подумайте об этом, наставница.

Родимира медленно прищурилась, окинула меня пристальным, не обещающим ничего хорошего взглядом и сладко улыбнулась. Вот только эта сладость была насквозь пропитана таким ядом, какому и змеи могли позавидовать.

Моё сердце замерло и сжалось, а через секунду застучало быстро и испуганно. Мышцы напряглись, как будто к удару готовились, и даже дыхание перехватило. Захотелось развернуться и убежать, оказаться как можно дальше от этой ведьмы и её пронизывающего насквозь взгляда. Взгляда, от которого не укрыться… и кольнуло меня совершенно нехорошее даже не ощущение, а понимание: для Родимиры расстояние не будет иметь значения, она при должном желании сможет увидеть кого угодно и где угодно.

И вот вопрос: откуда это понимание пришло?!

— Ну раз ты у нас такая способная, — Верховная не говорила — пела с такой нежностью и лаской, от каких хотелось прикрыться руками и оградиться магическими щитами, — то тебе, стало быть, и учебники ни к чему. Ты и без знаний прекрасно справляешься. Сама. Интуитивно. Похвальное умение для ведьмы, ой и славная Верховная из тебя выйдет, сильная и способная… Демира, Собина, отведите Есю к одному из источников, до которых ни вы, ни я дозваться не смогли. Выберите какой подальше, да сделайте всё возможное, чтобы Есения силу призвала и способности свои продемонстрировала.

Эти слова мне не понравились. До крика. До ужаса, ледяной рукой сжавшего горло.

А ведьмочки склонились, говоря, что всё услышали и поняли, и… улыбнулись. Мимолётно, но с каким-то злым пониманием, даже предвкушением.

Понимание того, что всё дальнейшее мне не понравится абсолютно и совершенно, пришло и укоренилось, вросло внутрь меня так, как столетний дуб могучими корнями врастает в землю.

Но деваться было некуда.

У ведьм есть одна очень полезная особенность — мы очень чувствительный народ. Не в том плане, что на грубое слово сильно обижаемся, в целом не о словах и эмоциях речь. Скорее об интуиции. Мы можем невольно предсказывать погоду, ощущаем приближение природных катастроф, если рядом с нами окажется человек, который что-то ужасное в жизни совершил или которого страшная беда в будущем поджидает, затаившись, то и это тоже чувствуем. Мы такие, не люди и не маги, мы больше энергия, чем живые существа, вот на любую энергию остро и реагируем.

Я это всё к чему — страшное предчувствие меня не подвело, и Родимира Демире с Собиной действительно дозволение на любые действия дала.

Едва мы из её шатра вышли, ведьмочки посоветовали сходить позавтракать, невзначай обронив, что потом на это времени не будет. Ну я и сбегала — к себе, умылась ещё раз, из принесённых эльфийками нарядов выбрала тот, в котором были свободные брюки и длинная майка из приятной прохладной ткани нежного фиалкового цвета. Волосы расчесала и убрала в косу, закрепив кончик кожаным шнурком. И только после этого побежала в шатёр-столовую, опять не попав на общий завтрак, потому что все по большей части ещё спали.

— Убегаешь? — с радушной улыбкой встретил Гавел прибежавшую на его территорию меня.

— Ага, — отозвалась безрадостно, — с Демирой и Собиной идём источники пробуждать.

Эльф, принявшийся накрывать мне к завтраку, замер, вскинул голову и наградил напряжённым взглядом.

— Мне конец? — догадалась с улыбкой, присаживаясь за стол.

Я у меня вообще догадливая.

Эльф сбросил оцепенение, подхватил чайничек и направился ко мне, поставил пустую чашку перед носом, налил уже настоявшегося ароматного ягодного чая, пододвинул сахарницу и в сторону отошёл.

Вот оттуда негромко и промолвил:

— Демира и Собина… они целиком соответствуют своим именам. Обе твёрдые, словно камни, дисциплинированные, целеустремлённые и исполнительные до крайности. Ни одного слова Родимиры под сомнение не ставят. Как Верховная сказала, так всё и исполнят. В лучшем виде сделают. От них пощады не жди, Есенька. Они и слова-то такого не знают.

Оптимистичненько.

Я вздохнула и взялась за кашу. Что мне ещё оставалось? А каша была вкусная, манная, такая, что во рту сама таяла, а ещё в ней ощущался необычный, но очень приятный освежающий привкус мяты. Вкусняшка! После кашки была булочка с яблочным джемом и сладкий вкусный чай, но Гавел на меня посмотрел, повздыхал грустно и ещё две булочки принёс.

— В меня не влезет, — призналась честно.

— Пообедать точно не отпустят, — «обрадовал» эльф.

Так что ещё одну булочку я умяла, а на последнюю места в животе не хватило.