Доктора вызывали? или Трудовые будни попаданки (СИ) - Марей Соня. Страница 69

Я напевала песенку для Маруси, не используя свой дар. Просто не хотелось, да и малышка быстро успокоилась. С ней на руках я обошла первый этаж и поднялась по лестнице. Дела и заботы не давали проводить достаточно времени со всеми детьми, но меня к ним тянуло, как магнитом.

Я вспоминала, как мы делали с ними уборку, какими деловыми и увлеченными они были, и какими счастливыми, когда мы все вместе разбирали и раскрашивали новые игрушки. Иногда я мечтала, что можно клонировать себя, чтобы все успевать, но, увы, магический прогресс до этого не дошел.

Двери в детскую палату больше не запирали на ночь, но в коридоре постоянно дежурил кто-то из женщин. Меня встретила Марни, она притворила за собой дверь и прошептала:

— Спит уже малышня. А ты что тут ходишь? Отдохни, пока есть возможность.

— Я просто посмотрю на них.

Марни покачала головой и пошла наводить порядок в стерилизационной. Сегодня должны были доставить новую разработку местных ученых — печь, напоминающую сухожаровый шкаф. Горячим воздухом в нем обрабатывались медицинские инструменты.

Все, и правда, уже спали. Даже Эллин, которая обычно подолгу лежала в постели и показывала пальцами какие-то фигурки, наблюдая за тенями на стене. Я догадывалась, что так она сочиняла для себя сказки. Привычки многих я успела выучить. Памятуя о словах нейта Грейвса и его просьбе не торопиться, решила сегодня прочесть новый параграф из книги Алеста Байна. Он содержал кучу классификаций, таблиц и схем головного мозга с описаниями типов поражений, зон и способов воздействия на них.

Но перед тем, как взяться за книгу, я переложила Марусю в кроватку, где ее обещал посторожить Уголек. Он, как настоящая радио-няня сообщал, когда та просыпалась, если меня не было в палате.

А пока надо снова зайти в бывший кабинет нейта Родеуса…

После обеда я посетила ближайший к лечебнице приют, оттуда были мальчик и девочка: шестилетний Сай и восьмилетняя Келли. В глубине души я надеялась, что встречу там человека, который не оставлял мои мысли, но смотрительницей оказалась пожилая женщина. К сожалению, сведений о родственниках этих детей у нее не было, не с кем было поговорить о течении беременности. Она еще удивлялась, зачем мне все это надо, а узнав, что я пытаюсь понять причину их недуга, долго молчала.

В лечебнице меня ждало послание, курьер принес записку, когда я ходила в приют. Я думала, что это от нейры Мирилис, но едва вскрыла конверт, поняла, что ошиблась.

Мне написал нейт Шерриан.

Интересовался, как мои дела, спрашивал, помогла ли мазь и просил прощения за то, что завален работой и пока не может меня навестить. Но предлагал встретиться и поужинать вместе, а еще подтянуть ментальные навыки.

“Дайте знать, когда у вас появится свободное время” — написал в конце.

Я сделала мысленную зарубку отправить ему ответ. Прогуляться где-то и провести несколько часов в обществе менталиста я была не против, тем более, завтра у нас опять лекция. Там и увидимся, а потом он наверняка отправится провожать меня.

С этими мыслями я толкнула дверь в палату Маруси. Она уже проснулась и стояла в кровати. Увидев меня, девочка нетерпеливо затанцевала на месте. А вот с ней был тот, кого я вовсе не ожидала увидеть.

Один из лекарей, работающих в лечебнице, нейт Лерхен. Мужчина чуть за сорок, меланхоличный, с тихим нравом, невысокий и пухлый, как пончик. Пегие волосы обрамляли лысеющую макушку, и он имел привычку постоянно протирать ее платком. Нейт Лерхен совмещал работу здесь со своей собственной практикой, поэтому появлялся в лечебнице три дня в неделю.

Интересно, что он тут забыл?

— Я слышал, здесь появилась девочка-подкидыш, — сказал Лерхен, кивая в сторону Маруси. — Кто-то уже подал сведения о ней в службу имени Благой Марсеи?

Я несколько секунд молчала, пытаясь понять, что он имеет в виду. Имя Благой Марсеи мне ни о чем не говорило, но внутри начала зарождаться смутная тревога. Она расплескалась в груди, хлынула в ноги и заплела горло тугим кольцом.

— Не знаю, — ответила, поднимая Марусю из кроватки. Она тут же дернула меня за волосы, потянула в рот, но я не сразу это заметила, все внимание было сосредоточено на лице лекаря. — А что это за служба?

— Ну как же, разве вы не знаете? — он уставился на меня с удивлением. — Сведения обо всех брошенных детях подаются туда. Они проводят расследование. Скорее для вида, если говорить начистоту, — он смущенно кашлянул и продолжил: — А потом определяют в приют. Возможно, у этой малышки появится шанс попасть в новую семью. Здоровых маленьких детей быстро разбирают.

На этих словах внутри все оборвалось, и я неосознанно прижала Марусю к себе покрепче.

— Как? — выдавила в растерянности. — В приют?

— Ну конечно, — Лерхен энергично кивнул. — Девочка здорова, я только что осмотрел ее. Не думаю, что есть смысл и дальше держать ее здесь. Нейт Энкель, как ответственное лицо, был обязан сообщить в службу.

Я сжала зубы, разозлившись на лекаря. С одной стороны, он хотел сделать все по правилам, выполнить свою работу. Но собственнические чувства уже пустили корни, а внутренний голос твердил: “Кто ему позволил что-то делать без моего разрешения? Кто его подпустил? Да кто он вообще такой?!”

Я поправила задравшуюся рубашку елозившей на руках Маруси и твердо сказала:

— Вам не о чем переживать, нейт Лерхен. Все будет сделано в ближайшее время.

— Вижу, вы очень заняты, не утруждайтесь, я могу…

Вдруг лекарь вскрикнул, схватившись за штанину. Мне не было видно, что происходит, обзор загораживала кроватка. Но в следующий миг из-под нее выскользнул Уголек, замер у моих ног и метнул на Лерхена полный презрения взгляд.

— Ваш фамильяр… он… — лицо мужчины покраснело, а я поняла, что сотворил Уголек. Задрав хвост на ботинки лекаря, кот всего лишь выразил свое отношение к происходящему.

— Досадная случайность, — я натянуто улыбнулась. — Он больше так не будет.

В лечебнице уже все знали, что Уголек — существо непростое, он магический зверь. Поэтому никто его не гонял, а некоторые даже пытались задобрить. Однако сегодня Уголек приобрел врага в лице нейта Лерхена.

— Что ж, надеюсь, — оскорбленно поджав губы, лекарь вышел из палаты.

Когда закрылась дверь, я громко выдохнула и опустилась вместе с Марусей на табурет, потому что ноги не слушались. Конечно, я сказала, что сведения будут переданы только для того, чтобы Лерхен отвязался. Но как теперь быть?

— Не волнуйся, малышка. Я не собираюсь тебя отдавать ни в какие приюты, — я покачивала ее на руках, успокаивая не столько ребенка, сколько себя.

А фантазия уже подбрасывала картины того, как мрачные чужие люди уносят плачущую девочку. В приюте она совсем одна, ее плохо кормят, не носят на руках, не играют с ней. И, говоря откровенно, мысль о том, что кто-то может ее удочерить, не приносила успокоения. Это было, наверное, странно, но я привязалась к ней за эти дни настолько, что больше не хотела разлучаться.

Я видела ее плачущей и страдающей из-за болезни, вытирала слезы, заботливо купала и мазала мазью. Кормила, баюкала, водила за руку по траве. Чувствовала тепло и запах, когда она засыпала у меня на плече. И она, глядя на меня, говорила “мама”. А теперь что? Взять и отдать?

Я ее не рожала, но отчего-то с первого дня считала своей. Возможно, она напомнила мне меня саму, возможно, я просто нуждалась в ней, как и она во мне. В тепле, ласке и абсолютном доверии. Это была потребность дарить заботу, не требуя ничего взамен.

Или та самая любовь, что не поддается никакой логике?

Вечерние процедуры прошли как в тумане. Пока кормила, поила и купала малышку, думала над словами лекаря, они не желали покидать голову! В мыслях царил полный сумбур. Я была уверена только в том, что не хочу потерять беззащитную кроху, которая тихо сопела в кроватке. Но молодым незамужним девушкам не разрешают усыновлять детей, если только…

Уголек смотрел за тем, как я нервно расхаживаю по палате. Когда ему надоело мельтешение туда-сюда, спросил: