Коснись зари - Кицмиллер Челли. Страница 15

Он терпеть не мог женских модных причесок с их фальшивыми волосами и тщательно подобранными украшениями, с их перьями и даже чучелами птиц или бог знает чем еще. Если бы Хеллер Пейтон была его женщиной, он настоял бы на том, чтобы ее волосы были постоянно распущены, как велел Господь Бог. Цвет и текстура — вполне достаточное украшение.

Его женщина? Господи, о чем, он думает!

Губы Хоакина сжались в тонкую линию; он взял бутылку за горлышко и пошел с ней к кровати. Еще несколько глотков — и он освободится от необходимости рассуждать, по крайней мере на сегодняшний вечер, а значит, ему не нужно будет думать относительно того, как он собирается расстаться с Еленой. И почему не может стереть образ яр-коволосой красавицы, чье сердце было холодно, как бостонская зима.

Хоакин облокотился на железную спинку кровати, сделал большой глоток и опустил бутылку. Виски понемногу сделало свое дело. Он снова увидел перед собой прекрасную Роситу.

У него на глазах четверо негодяев изнасиловали и убили любимую жену. Никогда не избавиться Хоакину от этого страшного сна-воспоминания.

— Хоакин! Хоакин! Проснись!

Он открыл глаза и увидел встревоженное лицо Лино.

— Что с тобой, амиго? Ты в порядке?

Хоакин молчал, он был весь в поту; в его сне прошлое слишком тесно переплелось с настоящим.

Лино поднял с пола пустую бутылку из-под виски.

— Думаю, ты слишком много выпил.

Хоакин с трудом сел на кровати.

— Ты не прав, — он горько усмехнулся, — скорее я выпил слишком мало.

Глава 6

Раннее утро всегда было любимым временем Хеллер, однако на этот раз, проснувшись, она сразу погрузилась в размышления о вчерашнем вечере и о разговоре с доном Рикардо в фойе театра. Что он тогда сказал? Кажется, он остановил кровотечение…

Внезапно она поняла: «Он делал это, а не Абигайль! Он перевязал меня, а значит…» Хеллер схватилась руками за голову и откинулась на подушки. Ну конечно! К тому времени как Абигайль нашла ее, на ране уже была повязка!

Ее щеки вспыхнули от смущения. Сама того не желая, она представила дона Рикардо разрывающим ее одежду, снимающим с нее корсет… Он порвал ее костюм для путешествий, ее блузку и… ее корсет. О Господи! Он прикасался к ней! Конечно, прикасался — иначе у него ничего бы не получилось. Но почему Елена не помогла ему? Женщины обычно лучше разбираются в подобных вопросах. Впрочем, тут совсем другое дело. Хеллер представила, как Елена стоит неподвижно и с усмешкой наблюдает за доном Рикардо, осматривающим ее.

«Остановись!» Она закрыла лицо руками. Что толку сводить себя с ума вопросами, на которые ей никогда не получить ответа! Трудно будет забыть о происшествии, но ей это необходимо. Единственное, что она будет помнить, — это теплоту и успокаивающую силу его объятий и невероятный темперамент, пробудившийся в момент, когда его губы поцеловали ее. Его дыхание подобно ветру, а вкус губ подобен вкусу прекрасного бренди…

Наконец, отчаявшись остановить безудержный поток своей фантазии, Хеллер схватила журнал с прикроватной тумбочки и попробовала сосредоточиться на описании прошедшего вечера в театре «Фоксхолл». Напрасная попытка.

Пробормотав себе под нос какое-то ругательство, она отбросила в сторону одеяло, спрыгнула с кровати и отправилась совершать утренний туалет.

Часом позже, выйдя из гостиницы, Хеллер с удивлением посмотрела вокруг. Казалось, все экипажи города были собраны в одном месте для того лишь, чтобы доставить бостонцев и их сопровождающих за семь миль от города до Клифф-Хауса в конце дороги Пойнт-Лобос.

После того как Гордон помог Абигайль занять заднее сиденье, он подсадил Хеллер на место кучера и сам быстро поднялся к ней. Взяв вожжи, как заправский кучер, он тряхнул ими, и фаэтон тронулся с места.

Оглянувшись через плечо, Хеллер по вскинутым бровям и поднятому подбородку тетушки поняла, что Абигайль вовсе не в восторге от такого начала путешествия.

Проведя трудное утро, борясь постоянно с одолевавшими ее тревожными мыслями, Хеллер ожидала большего от этого дня, чем простая церемония в Клифф-Хаусе. Это был день, ради которого она прибыла в Сан-Франциско. Сегодня наконец ей предстояло проверить свои навыки в качестве секретаря по культуре Торговой палаты, записывая речи и выступая в роли хозяйки.

Дорога, по которой они ехали, сначала шла вдоль берега, а затем поднималась к всемирно известному курорту. Он расположился на отвесном утесе, живописно возвышавшемся над синевой Тихого океана. Вдалеке виднелись два больших корабля; влекомые наполненными ветром белыми парусами, они плавно скользили по освещенной солнцем водной глади к заливу Золотые Ворота.

Передав лошадей прислуге, Гордон Пирс вместе со своими спутницами присоединился к большой группе людей, спускавшихся по крутой деревянной лестнице к берегу. К шуму от разговора более чем двухсот человек добавлялся рев морских львов, лежбище которых находилось в восьмидесяти метрах от берега на Сил-Рок.

Ступая по песчаной прибрежной полосе, Хеллер поднесла ладонь к глазам и взглянула на Сил-Рок. Множество любопытных морских львов, приподнявшись, мотали блестящими головами, рассматривая странных гостей, собравшихся на берегу.

— Думаешь, кто-нибудь сможет что-то понять сквозь этот гам? — спросила Хеллер, наклонившись к тете так, чтобы та смогла расслышать ее.

Абигайль всплеснула руками.

— Не знаю, дорогая. — Она неожиданно засмеялась. — Матерь Божья, какие они забавные, не правда ли?

Хеллер согласно кивнула, затем открыла свой дневник и сделала краткое примечание: не забыть включить в описание местного быта морских львов и их проделки. Немного романтики не помешает, особенно после сухого и скучного описания театра, подумала она, и тут же Александр Райс сделал ей знак следовать за ним.

Хеллер подошла к краю воды и остановилась. Александр прошел чуть дальше, ступая по большим плоским камням, и, взобравшись на тот, что был повыше, протянул руки к толпе, привлекая внимание.

Хеплер открыла дневник и приготовилась. Она почувствовала особую гордость, когда Райс торжественно извлек на свет бутылку, содержащую воду из Массачусетского залива. Высоко держа бутылку в руке, он вылил половину ее содержимого в море, а затем наполнил доверху тихоокеанской водой.

— Сегодня действительно важный и торжественный день, — начал он. Его голос был отчетливо слышен, даже несмотря на несмолкающий рев морских львов. — В этой бутылке вода, которую привезли мы, и та, которая плещется у наших ног. Вы видите, что теперь это единое целое…

Как только Александр закончил речь, Хеллер закрыла дневник, сунула его под мышку и захлопала, ее дружно поддержали все присутствующие.

Когда аплодисменты стихли, она подняла руку.

— Уважаемые леди и джентльмены, члены правления Бостонской торговой палаты и Коммерческого совета Сан-Франциско! — Она повысила голос. — Пожалуйста, подойдите поближе друг к другу и возьмитесь за руки. Давайте споем песню, которая особенно подходит к этому моменту.

Набрав в грудь побольше воздуха, Хеллер начала воодушевленно петь «Америка, Америка». Песню охотно подхватили и дружно довели до конца. На этом, к большому ее облегчению, церемония закончилась.

Провожая ее назад к деревянной лестнице, Александр оглянулся на морских львов:

— Удивительно шумная компания!

Хеллер улыбнулась и уже собралась ответить, когда чья-то рука легла на ее плечо, а затем, опустившись ниже, подхватила под локоть, заставив остановиться.

— Гордон, это вы! — сказала она удивленно. Он ни разу не попался ей на глаза в течение всей церемонии.

— Пожалуйста, простите меня, я не хотел пугать вас. Вы не познакомите меня с вашим уважаемым спутником.

— Да, конечно. — Хеллер повернулась к Александру. Возможно, в данной ситуации это было не совсем уместно, но она представила их друг другу, стараясь при этом держаться как можно естественнее.