В жёны консулу (СИ) - Смирнова Юлия. Страница 10

- Кошмар какой, - простонала Оксана, уложив Валентина, который накануне напрыгался в бассейне и против обыкновения не особенно сопротивлялся. - Такая нагрузка на факультете - так ещё и в консульстве от меня чего-то требуют!

- А денег-то не хочешь заработать? Консульство щедро платит, - напомнил я. - И ты тоже... обязана выплатить проигрыш. Ну-ка, пойдём ко мне в спальню. Пощупаю там твою коленку.

- Про спальню уговора не было! - вскинулась Оксана. - Погладь её в гостиной, в кабинете. На кухне.

- Ладно. Садись на диван в гостиной, - уступил я. - Только помни: я хорошенько поглажу... Если уж я за что-то берусь - то делаю это тщательно. И ты ещё вот что... переоденься-ка сперва во что-то подомашнее. Не гладить же мне её через брюки.

- Про голые коленки тоже уговора не было! - прошипела Оксана.

- Но это ведь я хочу погладить, Оксана... Мне и решать, как всё произойдёт. Это условие включено в базовый пакет услуги.

- Хитрый ты, - заметила Оксана, однако через пять минут вернулась, переодетая в длинное, почти до пола, хлопковое платье. Я хмыкнул:

- Придётся задрать подол... мне несложно.

Усадив жену на диван, я положил её ногу себе на колени и издевательски медленно погладил. У Оксаны вырвалось:

- Ой, как хорошо! Набегалась сегодня...

Продолжая поглаживать её стройную ножку, я согнул её в колене и исследовал её коленную чашечку и сухожилие осторожными нажатиями. Оксана подставила мне другую ножку; я подавил смешок:

- На вторую коленку мы пари не заключали.

- Да какая разница: одна, две... - прошептала Оксана, закрывая глаза.

- Ты же говорила, эрогенные зоны с возрастом мигрируют, - продолжал поддразнивать я.

- Наверное, для миграции нужны десятилетия... а не годы, - предположила Оксана, когда вдруг в дверях мы услышали удивлённое:

- Мамочка, ты упала?

Валентин в пижаме в страхе смотрел на мать. Я сообразил: малыш решил, что мать повредила колено, - раз дядька сидит и внимательно осматривает и ощупывает ей ногу.

- Нет, Вэл, - поспешила успокоить Оксана, проворно вскакивая с дивана и одергивая длинный подол. - Просто ударилась коленкой.

- Тогда правильно. Надо погладить, - одобрительно изрёк Вэл. - Можно ещё подуть и поцеловать. Мама всегда так делает. А руки-то у вас чистые?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

- Да... я помыл, - вспомнил я; Валя уже не в первый раз своими вопросами ставил меня в тупик.

- Хорошо. Человека чистыми руками нужно трогать. Иначе можно занести инфекцию. Нам медсестра в саду сказала.

- Сынок, что такое? Что-то приснилось? - Оксана щупала сыну лоб.

- Мне не нравится спать одному на этаже... Я решил включить свет, и... - Валентин покосился на меня. - Только не смейтесь - я же над вами не смеялся, когда вы сказали, что вам одному страшно.

- Валентин, - серьёзно обратился к нему я, - как думаешь, можно попросить твою маму сегодня хоть немного посидеть со мной? Мне тоже страшно. Кошмары снятся.

- А какие вам снятся? Как в фильме ужасов? - заинтересовался Валентин.

- Поменьше бы ты ужастиками увлекался. А то как днём - так кое-кто у нас их любит. И чем страшнее - тем лучше, - пожурила Оксана. - А как ночь приходит - всё, включай свет.

- Нет. Мне снятся кошмары о прошлом. Как многим взрослым, - честно сказал я. Валентин понимающе кивнул:

- Конечно, мама, посиди у него. Он же подул тебе на коленку. Вы, наверное, хороший, добрый человек, - похвалил Вэл немного свысока; Оксана отвернулась, явно скрывая ухмылку.

- Называй меня на "ты", я же уже просил, - напомнил я мальчику.

Когда Оксана, вторично уложив сына - на сей раз со светом - спустилась ко мне, я ухватил её за коленку:

- Дай подуть и поцеловать... как Валя велел.

Жена почему-то не стала препятствовать; она выглядела потерянной.

- На те же грабли, - с досадой пробормотала она.

Я неторопливо огладил обе её всё такие же чувствительные коленки, медленно расцеловал их; Оксана обвила меня руками, давая понять, что не против продолжения. Удивительно, что её оборона рухнула так быстро... А может быть, просто давно не было секса? Как и у меня.

Глава 8. Артемий. О жене "свиноконсула", которая быстро сдала позиции

Я медленно, давая ей возможность передумать и в любой момент остановить меня, - раз уж она так переживает насчёт "грабель", - снял с неё платье и бельё; приник к её губам, которые тут же безвольно раскрылись навстречу моим.

- Хочется удовольствия, - пробормотала вдруг Оксана.

- Могу понять, - согласился я, неторопливо укладывая её на спину. - Тормози меня, пока ещё можно. Не обещаю, что смогу сдерживаться долго.

- Не сдерживайся, - тихо сказала Оксана. Я подснул под неё руки, сжал попку, начал покусывать её красивый плоский животик - давно об этом мечтал; потом стиснул губами её окаменевший сосок, рукой играя с другим. Спустился к бёдрам и, осторожно искусав их, с удовольствием послушал, как жена борется с собой, подавляя крики. Сразу же потёрся головой об искусанные места; Оксана, застонав, запустила пальцы мне в волосы:

- Приятно...

- Сейчас будет ещё приятнее, - я отодвинул одну её ножку в сторону, вторую положил себе на плечо и медленно вошёл в неё, уже влажную и трепещущую от желания. На лице Оксаны я легко прочитал внутреннюю борьбу; но она молчала, не попыталась меня остановить. Я нагнулся к ней, сгибая её ножку, что вряд ли было ей удобно; продвинулся в самую глубь и нарастил темп, ловя ртом её еле слышные очаровательные стоны. В такой позе она никак не могла двигаться; но, не имея возможности откликнуться телом, она откликалась губами и руками, которые обхватили мои руки, опирающиеся о кровать по обе стороны от неё. Я потерял контроль над собой - и, нимало не заботясь об удобстве жены, лёг на неё всем телом, придавил и разогнался до предела, подсунув одну руку ей под шею, а второй стискивая её ягодицу и настойчиво дёргая навстречу себе. Оксана молча принимала всё, что я с ней делал, пока я вколачивался в неё, намертво вцепившись в её хрупкую шею: сзади - рукой, а спереди - губами. Когда всё закончилось, я довольно зарычал, теряя голову от бурного и по-острому красивого финала; Оксана даже не мыкнула подо мной, только сильнее стиснула руками, словно прося не отпускать её. Я ещё какое-то время полежал на ней, потом слез и лёг рядом, не выпуская из объятий.

- Давай, посмейся, что меня давно не ласкали... - прошептала вдруг она. Я, помолчав, ответил:

- Ну тогда и ты посмейся. Над больным и убогим, который чуть не умер в больнице. И, в общем, заслужил такое к себе отношение.

- Жаль, что так получилось... И у тебя, и у меня. Будь я немного умнее, не стала бы связываться с тобой тогда, в Магнитогорске. Но поддалась искушению, втрескалась...

- Как тут не поддаться искушению, - я развернул её к себе, крепче обхватил всё тело, прижал. - Я тебя понимаю, так приятно влюбляться... интересоваться любимой и её жизнью. Дарью я тогда уже давно считал просто человеком-функцией, привычным приложением к себе. Ну а ты - проходной вариант, возможность развлечься в поездке. После того скандала в моём номере во мне что-то начало меняться - правда, медленно... Болезнь ускорила процесс. Прости, пожалуйста. Но ты, как я понял, всё-таки быстро нашла нового любимого? Валиного отца, этого Егора, да? Скажи правду: ты недолго переживала?

- Недолго. Но сильно.

Это прозвучало как полуправда.

- Спрошу ещё раз: есть ли хоть толика надежды воскресить то, что между нами было тогда в Магнитогорске?

- Отвечу тебе честно, Артемий: в полном объёме - никогда. Спать с тобой - приятное времяпрепровождение, спору нет. Но больше я тебе никогда не смогу доверять.

- Я люблю тебя, Оксана, - неожиданно для самого себя сказал я.

- Да нифига, - сразу же отозвалась она. - Просто тебе одиноко.