Черный Белый - Гува Ри. Страница 8

Здесь было много мусора на улице: осколки стекол, сгнившие старые коробки, какие-то тряпки. Трава росла из дырок в асфальте, и сквозь выбитые стекла я увидела, что коварные кусты также пробрались на первые этажи каменных зданий.

Запахов тоже прибавилось: теперь к траве и асфальту присоединился металлический привкус. Все это напоминало каменные джунгли, только вот аборигенов и зверей не было.

Солнце стало светить ярче. Дэйтон снял кофту, и завязал на поясе. Я последовала его примеру.

При легком ветре до нас доносился запах гниющей курицы, но он был настолько слабый, что сложно было утверждать, что это.

– Я думаю, что мы не встретим простых путников на дороге. Возможно, удастся найти какое-то поселение выживших. – мама наконец ответила на последний вопрос Дэйтона, который задал его полчаса назад.

– Поселение выживших, как в Сфере? – спросила я.

– Нет, скорее небольшое поселение. Я слышала, что такие есть. По слухам, Сфера помогает им, но, думаю, они сами себя обеспечивают.

– Так значит, мы ищем такое место? – воодушевился Дэйтон.

– Ну… если там будут хорошие люди, то возможно…

– Но как мы поймем, что они хорошие? – спросил он.

Мама так звонко засмеялась, что я вздрогнула. Это было слишком неожиданно: я не слышала ее такой натуральный смех очень давно.

– Хорошие будут те люди, которые не убьют нас в течение пяти минут после встречи. – сказала она, продолжая хихикать.

Да уж! Это был самый необычный семейный разговор за всю мою жизнь. Но должна признать, мама говорила стоящие вещи – сама бы я до них точно не додумалась.

.............................

Мы брели целую вечность. К счастью, солнце перестало излишне жарить. На ходу мы выпили еще бутылку воды.

Дэйтон съел две таблетки и выглядел неплохо. Волосы он распустил и теперь был небрежно красивым. Глаза уже не были такими опухшими. Кажется, ему действительно полегчало.

Я не проронила ни слова, пока мы шли. Мама с Дэйтоном о чем-то беседовали: что-то про дома, которые мы проходили – она назвала их офисами и рассказывала, что там делали раньше. А меня не покидал один вопрос, и я решилась задать его:

– Мам! А почему мы не встретили ни одного мутанта до сих пор?

Кажется, я их перебила, и на секунду мне показалось, что сейчас из-за моих ужасных манер начнется очередной скандал, но в этот раз обошлось:

– Наверно, из-за близости Сферы. За те два года я поняла, что эти твари не тупые – они могут учиться. И они отлично улавливают суть охоты. А если нет людей в их досягаемости, то они уходят искать в другое место. Но это лишь мои догадки.

– А может быть такое, что … ну … они вымерли? – спросил Дэйтон.

– Вряд ли! Когда у них нет еды, они просто… замирают, что ли. Но мгновенно реагируют на звук или запах. Я уверена, что их стало гораздо меньше, – слово «гораздо» она растянула, – Но они есть, и они появятся в самый неожиданный момент. Они всегда так делают.

Несколько минут мы топали в тишине: каждый думал о своем или переваривал услышанное, и мама добавила:

– Мутанты могли стать медленнее из-за нехватки пищи. Но, запомните, если это новообращенный мутант, или если он только что поел, то вам от него не убежать. Если погоня началась, то вам в любом случае придется с ним столкнуться. Они не устают. Никогда! А вы можете вымотать все силы в надежде убежать от него. Лучше сразу постарайтесь прикончить ублюдка.

– Вот это да! Мамуля знает плохие слова! – естественно, Дэйтон не оставил это без внимания.

– У тебя научилась. – усмехнулась мама.

Мы вместе посмеялись, чем значительно разрядили обстановку. Мама уточнила, все ли мы запомнили, и после положительных кивков головой, продолжили путь в молчании.

К тому времени солнце уже опускалось к земле.

Учитывая ситуацию, мне бы следовало думать о мутантах, еде, воде и ночлеге. Но все, о чем я могла думать – это мама. Я была ошеломлена ее перевоплощением в женщину-героиню. Эта вообще моя мать? Та самая, которую я знаю двадцать два года? Она всегда была будто далеко и в жизни столько не разговаривала, сколько за последние сутки. Я даже не сомневалась, что она «чуточку не-в-себе». Слишком опекала Дэйтона, иногда могла часами сидеть неподвижно и смотреть в одну точку. Когда я что-то делала не так, она могла накричать на меня абсолютно несвязными фразами, или сделать вид, что она призрак, и ничего не замечает.

Сейчас же я видела женщину, которая четко знала, что делала, и что делать дальше. Кажется, у нее даже осанка изменилась. Неужто, это свобода от Сферы на нее так подействовала?!

Когда отец умер, мама только и делала, что сидела и смотрела в «никуда». Она ходила на работу и обратно. Она перестала покупать еду – это стала делать я. Она перестала убираться дома – Дэйтон в итоге взял это на себя. Мать практически не разговаривала, и она никогда не плакала: у нее умер муж, с которым она прожила двадцать пять лет, а она даже слезинку не обронила. Лишь взгляд изменился… он стал пустым, без блеска… тусклым. И за два года без папы она сильно постарела – не во внешности, а во внутреннем состоянии.

Теперь она будто оживала и раскрывалась. И я не знала, как к этому относиться: прежняя мама меня не устраивала, но я хотя бы ее знала. Эту новую маму-воительницу я не знаю вообще. Может быть, она даже меня пугает!

Время близилось к вечеру. Солнце низко.

Полчаса назад мы останавливались на перекус, прямо на дороге. Особо не разговаривали, так перекинулись парочкой фраз. Дэйтон что-то спрашивал – мама отвечала.

Кажется, Дэйтона это путешествие по краю смерти очень даже возбуждало. – он уже спросил обо всем на свете, и уж точно отчаянным он не выглядел.

Я распустила волосы, расчесала пальцами и заправила за уши. А кофты нам с братом пришлось снова надеть: без солнца стало прохладно, и ветер все чаще напоминал о себе.

Минус один контейнер с едой и одна бутылка воды. Мы решили, что будем использовать один контейнер на троих за раз. Таким образом, еды хватит на бо́льшее количество дней.

По-прежнему ничего не шевелилось, кроме нас. Иногда меня одолевали страхи, что кто-то следил за нами, и ждал, когда мы совсем расслабимся, или просто выжидал наше следующее место ночлега. Как я ни старалась гнать такие картинки прочь, но тщательно осматривала окружающие здания и машины, которых, кстати, стало еще больше, так же как и хлама. Теперь везде валялся мусор, и даже одежда.

Только вот запах тухлятины стал чувствоваться резче. Все еще было трудно определить, на что он похож, но теперь он явно витал в воздухе и без ветра.

– Я один чувствую эту вонь? – спросил Дэйтон, читая мои мысли.

– Нет! Не один… – мама резко остановилась и шикнула. – В тот дом! Быстро и тихо! – она побежала вправо в сторону высокого здания, у которого все стекла на первом этаже были выбиты.

Мы сразу помчались за ней. Сердце застучало в ушах. Что случилось?! Почему и куда она побежала?

Мы добежали до ближайшей оконной рамы без стекла и пролезли через нее внутрь дома, прямо в какой-то куст, который уже давно нашел себе щель в асфальте для возрождения. Мама разгребла руками ветки и листья и села прямо за этим самым большим кустом. Мы сели рядом.

– Мам?! – голова Дэйтона вертелась, как у совы, в поисках угрозы.

– Тихо! – прошипела она.

На долю секунды у меня промелькнула мысль, что она сошла с ума. Но через мгновение мы услышали шум, возникший с прилегающей дороги следующего перекрестка, до которого мы почти дошли, прежде чем мама рванула в кусты.

Я настолько сильно сжала свою палку в руке, что пальцы онемели. Никто ничего не сказал. Мы лишь пригнулись пониже и прислушались.

Это был звук мотора, и он двигался достаточно быстро. Мы пока не видели саму машину, но, по-видимому, она скоро появится из-за угла.

– Делайте, что скажу! Никаких пререканий! – прошептала мама. – Лекса? – она глянула на меня.

– Да! Я поняла! – ответила я.

Машина появилась. Это был джип как у безопасников, только он был разукрашен красками – черной и красной – но что нарисовано – не разобрать. Мутанты не водили автомобили, значит, внутри были люди. Но из-за темных стекол – непонятно, сколько и кто там.