Бредущая по мирам (СИ) - Евдокименок Елена. Страница 22
Кэтис была уже высоко-высоко. Парила около вершины. Приборчик работал без шума. Конечно, такое не для меня.
Я поставила ногу. Осторожно.
Привстала, и схватилась рукой за выступающий камень.
- Мери,- раздался голос сзади меня,- мы же веревки не закрепили.
- Ой,- вот что я сказала, испугавшись и покраснев. А что еще скажешь? Что ужасная дура?! Или невнимательная?!
И сама прекрасно знаю.
Он уже собирался снять меня, отцепив от скалы, но я спрыгнула сама, упав.
- Мери, Мери, нельзя же так…- укоризненно проговорил он,- а если б ты…
- Я еще невысоко залезла! И всегда можно ж включить летэк! - разозлилась я. Но больше на себя, чем на него.
- Да, когда летишь вверх тормашками, когда у тебя несколько секунд в запасе, когда ты в смертельном ужасе, да? Ты сообразишь это! – зло, но справедливо заметил он.
Я передернула плечами:
- Не строй из себя мамочку.
Он ухмыльнулся и пошутил:
- Я буду папочкой! – и затем крикнул,- Кэти!
Через несколько секунд, она была уже рядом с нами.
- На, - он протянул ей две жутко длинные веревки, завяжешь там и будешь контролировать, хорошо? Надо за этой…- он задумался, подыскивая верное слово, чтобы… унизить, обидеть, наказать меня. Но вместо того, чтобы сделать это, он улыбнулся по-доброму и нежно произнес,- надо присмотреть за этой несчастной мечтательницей.
Я ошпарила его надменным взглядом и отвернулась. Хотя я знала, что я виновата. Сама.
- Если будешь падать, ни в коем случае не поворачивайся к скале спиной,- серьезно и напряженно предупредил меня Алан,- ни в коем случае, поняла?
Я кивнула.
Едва Кэтис крикнула, что все под контролем, я отправилась покорять Эверест.
Я поставила ногу на выступ, и схватилась рукой за другой. Это оказалось гораздо труднее, чем я думала. Я подтянулась и передвинулась, и переставила ногу. И снова и снова. Вскоре уже, пот заливал глаза, а пальцы окостенели, цепляясь. Но я лезла все выше и выше. Я хотела доказать себе, что я сильная, что я не изменилась, что я та же.
Храбрая, Отважная.
Стальная девушка.
Я хотела быть такой, и я надеялась, что я такая.
Я была где-то посередине, когда недоглядела и схватилась за узкий, маленький камень, и сорвалась…
Мелкой крошкой прыснули уступы под ногами, и я летела, отталкиваясь ногами от поверхности.
Словно птица с крыльями.
Парила.
Не боясь.
И повисла.
Посередине. Параллельно скале.
Небо кружилось надо мною. Было так сложно вернуться на исходную позицию.
Дотянуться. Ухватиться рукой. Держаться, не запутаться в веревках, притиснуть другую руку. Запихнуть ступни на узкую каемку.
Я продолжила…
- Ну, сколько раз падала? – улыбнулся Алан, пока они с Кэтис затаскивали меня в пещеру.
- Не скажу,- прохрипела я, задыхаясь.
- Я когда первый раз лез, раз пять упал,- признался он стыдливо.
Кэтис толкнула его в бок и захихикала.
- Врешь,- выдохнула я.
- Вру,- согласился он,- я не буду смеяться.
- Все равно не скажу,- не согласилась я.
- Два раза,- выдала меня Кэтис.
- Убью,- пригрозила я, закрывая глаза.
- Не так уж плохо,- попытался утешить меня Алан.
- Ага! – обиженно пробормотала я, отворачиваясь от него.
- Нужна еще ловкость и сноровка.
- Но ты же не упал! – выкрикнула я.
- Я думал, куда поставить ногу или руку, а ты? – прошептал он, словно доверяя секрет. Его глаза мерцали надо мной, завлекая, обольщая, лишая последних крох сопротивления. Нежностью, любовью, обещанием.
- Не всегда,- вздохнула я.
- Я в первый раз едва не сорвался…и был без страховки…- тихо-тихо сказал он мне, и я видела по его лицу, что это правда.
- Что ж ты так?! – только подумаю, что он мог погибнуть… У меня руки трясутся, и хочется схватить его и никогда не отпускать. И глаза слезами наливаются.
Так и вижу его тело, сорвавшиеся с тысячной высоты. Раскинутые криво руки, светлые волосы, смятая бумажная фигурка, словно сломанная кукла…
Кости, вывернутые под невозможными углами, закрытые глаза, и лицо, изувеченное предсмертным ужасом.
Зачем мы кому-то здесь? Зачем кто-то нас создал? Или он наслаждался так же, как и я, рисуя в экстазе, проживая жизнь героев, каждое мгновенье, испытывая их эмоции, рыдая с ними, но если им суждено умереть, то…
Они умрут.
Потому что у каждой картины есть конец.
И возможно он такой.
Иногда…
Так должно быть….
- Совсем как ты,- улыбнулся Алан.
- Я вообще-то выше не полезла бы! Я так баловалась! - оправдывалась я.
Почему я перед ним оправдываюсь?
Он же не любит меня!
- Иногда баловства хватает, чтобы умереть,- печально изрек Алан. Казалось, он сейчас заплачет,- или недоглядеть что-то и все… Хана.
- А тебя спалили? – мне хотелось узнать, чем все закончилось.
- Что? – он меня не понял.
Я потрясла в воздухе рукой, подыскивая нужное слово.
- Поймали! – оперлась спиной о стену, садясь.
Он покачал головой:
- Нет, но то мгновение, когда я понял, что могу умереть.
Каленым железом по коже.
Ядовитым дождем.
Ужасом, выворачивающим душу.
- Изменило меня,- закончил он.
- Что ты за ребенок был? – Задумалась я вслух.- А сейчас такой…- я изучала его черты – высокий лоб, греческий нос, мягкие овалы щек, словно это была стена, за которой спрятан клад – его душа,- благоразумный.
- Теперь,- с горечью прошептал он,- лишь теперь.
- А что случилось тогда? – спросила я, но потому, как он сжал зубы, поняла, что я зря полезла в его прошлое.
- Ничего,- соврал он.
- Да, можешь не рассказывать,- махнула я рукой.- А ты стихи пишешь? – вспомнила я вечер в клубе.
Алан посмотрел сначала в одну сторону, затем в другую, как будто его могли подслушать:
- Нет.
- Лгунишка,- хихикнула Кэтис, накручивая прядь ослепительно-черных волос на палец.
- И что? – спросил он, оборачиваясь к ней.
Она пожала плечами.
- Почитай,- попросила я.
Мне хотелось музыки. Чего-то светлого, прекрасного, таинственного.
Чарующего.
Почему-то мне казалось, что его стихи будут именно такими.
Влюбленная идиотка!
Алан долго отнекивался, но мы его заставили.
Мы сидим у костра, бросающего алые блики на наши лица, а за спиной трепещет тьма…
Разворачивает огромные пушистые крылья, чтобы укутать нас.
Алан достает странный предмет, похожий на коробку, и раскладывает его. Долго возится с деревянными панелями.
Повисают тонкие, светлые струны. Перетекают блики на золотистых дощечках. Чем то этот предмет напоминает нашу гитару.
Это так удивительно и прекрасно…
Уметь сделать, сотворить, изменить что-то.
Придумать…
Сложить из обломков, осколков целое…
А Алан начинает петь.
Он словно ласкает рукой гитару, как любимую девушку.
Его сильный и прекрасный голос завораживает, покоряет, лишает возможности дышать. Околдовывает, лишая души.
И во мне что-то рождается.
Что-то теплое, нежное, прекрасное.
Отклик.
Я достаю альбом. И начинаю рисовать.
Прядь волос падает на глаза, и я убираю ее.
Я рисую небо.
Серебристо-седое, скользящее в ладонях… Холодное, как дождь, стекающий по лицу, когда ты бежишь сквозь него, живя, мечтая….
Лишь рисуя, я живу.
Все остальное шелуха, и ветер, гонящий ее по грязному тротуару.
Я рисую увенчанные сережками березы, их белую, чуть шероховатую кору…
Я рисую, как возжигается жизнь…
Она была соткана из света…
Она бежала в тумане…
За ней кралась вендетта,
Потрясая ножами.
Она бежала.
Навеки!
В страну, куда прячется солнце,
Сладко смеживая веки…
Но я знаю -
Она не вернется!
И песня словно вторит мне…