Демоны и сталь - Бурмистров Денис Евгеньевич. Страница 4

– Еще раз прошу меня извинить, – вновь раздался голос господина Рихтера. – Могу ли я взглянуть на второе отделение?

– Там мои сыновья, Роланд и Максимилиан, – сдержано пояснил отец.

– Прекрасно, – казалось, что господин Рихтер улыбается. – Я их не напугаю, обещаю.

Роланд бросил беспокойный взгляд на брата, прошептал:

– Не переживай, все будет хорошо.

Стукнул крючок засова, и господин Рихтер возник в проеме, словно персонаж ожившей картины, принеся с собой холодный сырой воздух и запах мокрой шерсти. Он оказался крупнее, чем виделся в окно, но не таким огромным, как сопровождающие повозку кассарийцы. На бронзовой маске блестели бисеринки осевшего тумана, глаза в темных провалах смотрели цепко и пронзительно.

– Добрый вечер, дети.

Рихтер произнес это приветливо и даже дружелюбно, но вот его взгляд был взглядом охотника, выискивающего добычу, от него становилось холодно и неуютно.

– Как вы видите, чужаков у нас нет, – донесся из-за спины голос матери. – Если на этом все, то мы бы хотели продолжить путь.

– Да, конечно, – откликнулся Рихтер.

Но никуда не ушел, а отчего-то склонил голову на бок, пристально разглядывая Максимилиана.

– Господин Рихтер, – вмешался отец. – В чем дело?

Лейтенант чуть подался назад, собираясь уходить. Но вдруг протянул к лицу Максимилиану ладонь с растопыренными пальцами, и лишь в последний момент замер, громко бросив через плечо:

– Господин Авигнис, сделайте последнее одолжение. Пусть младший ребенок снимет личину.

Максимилиан, и без того напуганный поведением чужака, отшатнулся, неосознанно хватаясь за маску. Услышал возмущенный голос матери:

– Что вы себе позволяете?

И голос отца, жесткий, недобрый:

– Осмотр завершен, господин Рихтер. Вам пора вернуться к своим людям.

Тон главы семейства не предвещал ничего хорошего, однако человек в медвежьей маске, должно быть, ощущал себя под достаточной защитой, чтобы не бояться гнева инквизитора. Он недовольно дернул плечом, вновь уставился на Максимилиана. Процедил сквозь зубы:

– Я сам решу, когда закончить осмотр.

Однако прежде, чем он что-либо сделал, под его незащищенной гортанью возникло узкое лезвие обоюдоострого кинжала.

– Он не снимет личину перед чужаком, – голос старшего брата звенел от безрассудной смелости.

Глаза господина Рихтера с какой-то безразличной снисходительностью покосились на Роланда, но руку он убрал.

Максимилиан, вдруг оказавшийся в центре непонятных событий, даже дышать не смел, чувствуя, как сильно колотится сердце. Казалось, оно вот-вот выпрыгнет из груди и заскачет по полу, словно испуганный кролик.

– Господин Рихтер! – отец уже не скрывал угрожающих интонаций. – Немедленно отойдите от моих детей!

Громко всхрапнул конь, предупредительно вскрикнул кто-то из стражников. Зазвенела сталь и что-то грубое рявкнул Эрган.

Взгляд господина Рихтера остановился на торчащих над маской волосах Максимилиана. Он прищурился, разглядывая их внимательнее, даже чуть вытянул шею, отчего лезвие кинжала Роланда с неприятным шелестом заскользило по его щетине.

И тут блеск в глазах лейтенанта пропал, он разом утратил весь интерес. Заявил громко:

– Не нужно переживать, господин Авигнис! Я уже закончил!

Он подмигнул Максимилиану и одним движением убрался из окошка. Мелькнула рука матери, захлопывающая дверцу отделения. Шумно выдохнул Роланд, вытягивая ноги. За тонкой стенкой дилижанса произошел короткий разговор на повышенных тонах, раздался хруст оттаскиваемого с дороги дерева. Кто-то дважды хлопнул по борту повозки, та дернулась и потащилась вперед, медленно набирая скорость. За окном проплыли фонарь на тонком шесте, костер, застывшие тенями стражники, черный горб палатки и господин Рихтер, кутающийся в плащ.

Максимилиан сделал долгий выдох, успокаиваясь. Его трясло, в голове метались мысли одна ужаснее другой.

Что произошло? Почему именно он стал объектом такого пугающего внимания? Что если этот господин Рихтер не отстанет и последует за ними в Брасток?

В горле пересохло и ужасно захотелось пить, но Максимилиан не смел снимать маску, лишь сжал дрожащие пальцы в кулаки.

– Макси!

В отличие от него, старший брат явно пребывал на душевном подъеме, словно пережил захватывающее приключение.

– Макси! – воодушевленно повторил Роланд, скидывая личину. – Ты видел, как я его?

Он повторил свой жест с кинжалом, вновь приставляя его к горлу невидимого лейтенанта.

– Если бы он полез к тебе, Макси, во имя Света, я бы его…

Дверца распахнулась, в проеме появились родители – напряженная и встревоженная мать, хмурый и задумчивый отец.

– Убери оружие, – приказал глава семейства.

Роланд спрятал кинжал в ножны, с гордостью воскликнул:

– Отец! Ты видел, как я защитил Макси?

– Молодец, – сдержано похвалил сына Кастор. – Но впредь не смей доставать оружие без моего указания.

– Но отец! – возмущенно вскинулся Роланд. – Он угрожал Макси! Он хотел снять с него личину!

– И ты правильно сделал, что заступился, – качнул головой старший Авигнис. – Просто запомни – обнаженное оружие всегда зовет кровь. Порой, не вовремя вытащенный нож дает слишком хороший повод тому, кто по другую сторону лезвия. И если твой кинжал может оставаться в ножнах – пусть там и остается, ясно?

– Ясно, – буркнул Роланд.

Он разом поник, отвернулся к окну и обиженно засопел, давая понять, что у него имеется на этот счет свое мнение.

Отец нахмурился – обычно, он на корню пресекал подобное поведение. Но промолчал.

Слово взяла Ориана.

– Макси, дорогой, – она сняла с младшего сына маску и пытливо заглянула в глаза. – Ты в порядке?

Максимилиан с благодарностью встретил теплый взгляд матери, кивнул в ответ. Хотел сказать, что все хорошо, но отец его опередил, сказав:

– Конечно, он в порядке. Ничего ужасного не произошло.

Он протянул руку, сделал жест пальцами:

– Ну-ка, покажи амулет.

Максимилиан поспешно наклонился и вложил в раскрытую ладонь отца висящий на шее камушек. Старший Авигнис внимательно осмотрел амулет, наблюдая за поведением своего орденского перстня. Но медовый цвет янтаря остался неизменным, не засветился багровым, не подернулся черной паутиной.

Максимилиан, с тревогой наблюдающий за проверкой амулета, не сдержал облегченный вздох – камень был пуст, как и вначале путешествия. Значит, господин Рихтер не пытался сглазить его, навести порчу или подселить призрака-паразита. Но почему тогда он себя так странно вел?

– Ну вот, – отец отпустил амулет, отстранился. – Я же говорил, что все хорошо.

Он даже позволил себе проявление заботы, потрепав младшего сына по волосам и чуть улыбнувшись ему краем рта.

И странно – Максимилиану разом полегчало. Куда-то улетучилась липкая тревога, появилось чувство защищенности, вернулись уверенность и хорошее настроение.

Тем временем отец щелчком пальцев привлек внимание Роланда, сложил перед собой руки и сказал, переводя взгляд с одного сына на другого:

– Слушайте, дети мои, и слушайте внимательно. Мир стремительно погружается во мрак, и я, пожалуй, соглашусь с солдатом барона – наступили тяжелые времена, времена волков.

Глава семейства сделал жест в сторону окна, за которым опустилась непроглядная ночь.

– Вы уже достаточно взрослые, чтобы нести ответственность за себя и за семью, – продолжил отец. – Сегодня мы увидели, как легко нас могут настигнуть испытания. Помните – мы больше не дома, не под щитом имперской армии и церкви. Там, куда мы направляемся, вас должны одолевать лишь две добродетели – внимательность и осторожность. Отныне каждая оплошность, каждый проступок умножается во сто крат. И цена этих ошибок может превзойти наши возможности. Вы все поняли, дети мои?

Братья хором ответили: «Да, отец».

– Вот и хорошо, – Кастор тронул за рукав супругу, которая все это время беззвучно молилась. – Прочитайте Воззвание к Свету и закройте окна – нечего без нужды смотреть в темноту.