Бездушный - Шэн Л. Дж.. Страница 3

– Вишес, – выдавила я его дурацкое прозвище. Я знала, что он по каким-то неизвестным мне причинам ненавидит свое имя, и не собиралась злить его сейчас. – Пожалуйста, дай мне учебник, чтобы переписать нужные мне страницы. Я очень быстро верну его тебе.

Я сглотнула комок разочарования, образовавшийся в горле. Мне все еще обидно из-за того, что кто-то – в очередной раз – украл мои вещи, и просьба об одолжении Вишеса может стать последней каплей.

Хихиканье стало громче и визгливее, раздражая слух. А пальцы закололо от желания открыть дверь и наброситься на Вишеса с кулаками.

Вот только прозвучавший следом стон удовольствия немного отрезвил меня, потому что стало ясно – он вызван не тем, что сейчас делала девушка. Просто Вишесу нравилось дразнить меня. С нашей первой встречи у дверей библиотеки два месяца назад он не упускал возможности напомнить мне, что я недостаточно хороша для него.

Для его особняка. Для его школы.

Для его городка.

А знаете, что было самое ужасное в этом? Это не фигура речи. Этот городок действительно принадлежал ему. Барон Спенсер-младший – прозванный Вишесом [1] за его равнодушие и безжалостность, – являлся наследником одного из самых богатых семейств в Калифорнии. Спенсеры владели трубопроводной компанией, а также половиной недвижимости в центре Тодос-Сантоса (включая торговый центр) и тремя бизнес-парками. Так что самомнение Вишеса подогревали деньги, которых хватит еще на десять поколений семьи.

А я не обладала и тысячной долей от этой суммы.

Мои родители работали прислугой. И нам приходилось считать каждый пенни. Так что я не ожидала, что он меня поймет. Этого никогда не случится с детьми, которые владеют трастовыми фондами. Но меня не покидала надежда, что он хотя бы притворится, как это делали остальные.

Образование имело для меня невероятное значение, и в этот момент казалось, будто меня лишили этого. Потому что богатые детки украли мои вещи.

Потому что этот богатенький сыночек даже не открыл мне двери в свою комнату, чтобы одолжить учебник.

– Вишес! – Меня охватила такая сильная обида, что я хлопнула ладонью по его двери. А затем, не обращая внимания на пульсирующую боль в запястье, продолжила: – Открой же!

Моя решимость стихала, сменяясь желанием развернуться и уйти. Несмотря на то, что пришлось бы садиться на велосипед и ехать на другой конец города, чтобы взять учебник у Сидни. Она была моей единственной подругой в Старшей школе Всех Святых и единственным человеком, который мне нравился во всей параллели.

Но меня остановил злобный смех. Теперь уж точно не оставалось сомнений, что он просто издевался надо мной.

– Мне нравится слушать, как ты умоляешь. Попроси еще, детка, и я, так уж и быть, сжалюсь над тобой, – сказал Вишес.

Но я не собиралась делать это при девушке. Ни за что.

И это стало последней каплей. Я вспылила, хотя понимала, что стоило промолчать. Что так он добился своей цели.

Распахнув дверь, я ворвалась в его комнату. Пальцы так сжимали ручку, что даже побелели костяшки.

Взгляд скользнул по великолепной фреске на стене – с четырьмя белыми лошадями, скачущими в темноте – и темной мебели, а затем замер на его огромной кровати. Она напоминала большой и высокий трон, возвышающийся посреди комнаты и задрапированный мягким черным атласом. Вишес сидел на краю постели, удерживая на коленях девчонку, с которой мы вместе ходим на физкультуру. Ее звали Джорджия, а ее дедушка и бабушка владели половиной виноградников в Кармел Вэлли. Ее длинные светлые волосы прикрывали одно из его широких плеч, а загар, полученный на берегах Карибского моря, идеально оттенял бледное лицо Вишеса.

Его темно-синие глаза, казавшиеся почти черными, смотрели на меня, пока он продолжал жадно целовать Джорджию, словно она была самым вкусным из лакомств. Они поймали меня в ловушку, не давая отвести взгляд, поэтому я выгнула бровь, чтобы показать, что мне все равно.

Только это оказалось не так. На самом деле это сильно задевало меня.

Так сильно, что я продолжала бесстыдно пялиться на них. Смотрела, как втягивались его щеки, когда он засовывал свой язык ей в глотку, как искрились от насмешки его глаза, пока он оценивал мою реакцию. И неожиданно я почувствовала, как отзывается мое тело на его чары. Словно меня окутывал сладкий, пряный туман, рожденный его сексуальностью. Мне не хотелось поддаваться Вишесу, но и устоять сил не осталось. Я желала вырваться из его пут, но не смогла бы сделать этого даже ценой собственной жизни.

Но стоило мне опустить взгляд, как на глаза попалась его рука, которой он напоказ сжал талию Джорджии. От этого зрелища пальцы сильнее стиснули ручку, в горле образовался ком, а через мгновение я обхватила себя руками поверх белого топа с желтыми подсолнухами.

Что, черт возьми, со мной творилось? Почему его поцелуй с другой девушкой не только выбивал меня из колеи, но и завораживал?

Я желала смотреть на него.

И в то же время мне этого не хотелось.

Но в любом случае он добился своей цели.

Признавая поражение, я моргнула и перевела взгляд на черную кепку с логотипом команды по американскому футболу «Лас-Вегас Рейдерс», которая висела на углу полки, прибитой над его столом.

– Мне нужен твой учебник, Вишес, – повторила я. – Я не выйду из этой комнаты без него.

– Пошла вон, Служанка, – сказал он, едва оторвавшись от хихикающей Джорджии.

Ревность пронзила сердце и заполнила грудь. Такой реакции своего тела я совершенно не ожидала. Боль. Позор. Вожделение. Я ненавидела Вишеса. Он был жестоким, бессердечным, до краев наполненным ненавистью. Говорили, что его мать умерла, когда ему было всего девять, но сейчас ему восемнадцать, и у него появилась прекрасная мачеха, которая позволяла ему делать все, что заблагорассудится. Джозефина казалась милой и заботливой.

Так что у меня не получалось найти причины его жестокого поведения со всеми. И особенно со мной.

– Нет. – Несмотря на бушующую внутри ярость, я старалась сохранять видимую невозмутимость. – Мне. Нужен. Учебник, – медленно произнесла я, словно говорила с идиотом. – Просто скажи мне, где его взять. И я оставлю его у дверей, когда закончу. Это самый простой способ избавиться от меня и вернуться к своим… занятиям.

Джорджия, возившаяся с его молнией, зарычала и на мгновение отстранилась от Вишеса. Кажется, девушку совершенно не смущало, что он уже успел расстегнуть ее белое платье-футляр на спине.

– Ты серьезно, Минди? – закатив глаза и неодобрительно надув губы, спросила она, хотя прекрасно знала, что меня зовут Милли. – Тебе что, больше нечем заняться? Он же совершенно не в твоей лиге!

Несколько секунд Вишес рассматривал меня с нахальной улыбкой на лице. К сожалению, даже сейчас любой бы назвал его красивым. Черные блестящие волосы венчала модная стрижка с выбритыми висками и длинными прядями на затылке. Сверкающие бесчувственные глаза цвета индиго пытались затянуть в свои глубины. И я не знала, как сопротивляться им. А кожа казалась такой бледной, что невольно возникало сравнение с пугающим приведением.

Как художница, я частенько засматривалась на Вишеса, любуясь его чертами. Его скулами и острым изгибом подбородка, соединенными плавными линиями. Но при этом четкими и выделяющимися. Он был рожден, чтобы его рисовали. Настоящий шедевр природы.

И Джорджия тоже это понимала. Несколько дней назад в раздевалке после физкультуры она обсуждала Вишеса со своими подругами. Одна из них тогда назвала его красивым парнем, Джорджия поправила: «Но за красивым лицом скрывается уродливый человек». Обе рассмеялись.

«Но кого это волнует? – через минуту продолжила ее подруга. – Я бы точно закрыла на это глаза».

И что самое ужасное, я не могла винить их за это.

Вишес был успешным и неприлично богатым парнем, который одевался с иголочки и знал, как себя лучше подать. Безупречный кумир школы Всех Святых. Он водил «Мерседес» – автомобиль, о котором мечтали все, и обладал загадочной аурой настоящего вожака. Его всегда окружала компания. Даже если он не произносил ни слова.