Бездушный - Шэн Л. Дж.. Страница 7

Мне хотелось затеять драку. Хотелось ощутить взрывы боли, порожденные сильными ударами. Проще говоря, мне хотелось ввязаться в неприятности.

Так что я поднялся из подвала, вышел на задний двор и, сжимая кулаки, остановился у края бассейна, освещаемого лунным светом. В прозрачной воде плескалось множество людей в плавках и дизайнерских купальниках. Я обвел их взглядом, выискивая Дина. Именно с ним мне хотелось подраться. Хотелось разбить его самодовольное лицо. Но я знал, что он уехал со Служанкой, к тому же мы придерживались правил. И даже я не мог их нарушить. Когда я появился у бассейна с закатанными до локтей рукавами, то дал понять всем, что готов сразиться с любым. Но при этом не могу выбрать противника сам. Они должны согласиться на драку добровольно. Именно таких правил мы придерживались в Школе Всех Святых, когда не знали, как убить время, и решали пощекотать себе нервы игрой в «Вызов».

«Вызов» равнялся справедливости, при этом оставаясь жестоким.

Но самое главное – «Вызов» притуплял терзающие меня мысли и прекрасно объяснял наличие шрамов на моей коже.

Я не удивился, услышав глухой стук гипса Трента у меня за спиной. Он знал, в каком я раздрае, и не собирался позволять мне испортить вечер.

– Скажи Дину, чтобы он бросил эту телку, или это сделаю я, – сказал Трент.

Я усмехнулся и покачал головой.

– Он может делать все, что пожелает. И если ему хочется трахнуть эту деревенщину, то пусть потом не удивляется, что я устрою ему похороны.

– Вишес, – предупреждающе сказал Трент.

Я обернулся и вызывающе посмотрел на него. Его гладкая кожа цвета мокко сияла в лунном свете, и во мне вновь вспыхнула ненависть из-за того, с какой беспечностью он наслаждается противоположным полом. Хреновы случайные перепихоны надоедали слишком быстро. А ведь мне еще не исполнилось и восемнадцати.

– Из-за этой цыпочки мы все окажемся по уши в дерьме, – сказал он, снимая рубашку и оголяя свой огромный мускулистый торс.

Трент был крупным ублюдком.

Я не стал снимать рубашку. Люди с жадностью пялились на нас, но меня никогда не заботили эти придурки. Их волновали лишь зрелища, которые скрашивали их бессмысленное существование и давали пищу для разговоров. И я был только рад помочь им с этим.

– Ох, ты переживаешь за меня. Я чертовски тронут, Ти-Рекс, – ответил я с фальшивой улыбкой, склонив голову набок и прижав кулак к левой стороне груди поверх черной футболки.

Джорджия и ее пустоголовые подружки пристально смотрели на нас, ожидая, пока монстр, живущий во мне, вырвется на свободу и набросится на одного из моих лучших друзей. Я прошел мимо Трента, намеренно задевая его плечом, и направился к теннисному корту, на котором мы обычно дрались по очереди. Там могли разместиться и наш импровизированный октагон, и толпа зрителей.

– Заканчивай со всем этим дерьмом, Трент Рексрот, – прорычал я, пытаясь успокоиться и напомнить себе, что Трент и Джейми правы.

Служанка для Дина – всего лишь интрижка. И к концу месяца они расстанутся. Он бросит ее – надеюсь, так и не лишив ее девственности – обиженной, разозленной и жаждущей мести.

И тогда я нанесу свой удар.

Покажу ей, что она всего лишь моя собственность.

– Давай же, Ти, тащи свою побитую задницу на теннисный корт. И постарайся не испачкать кровью мою гребаную траву после того, как я разделаюсь с тобой.

Глава третья

– Смотри куда едешь, болван! – крикнула я, замирая на перекрестке у модного офисного здания в Верхнем Ист-Сайде.

Грязное пятно на моем платье в полоску с завышенной талией с крошечными улыбающимися рожицами расползалось все больше и больше. Я зажала мобильник между ухом и плечом, сдерживая рвущийся из горла крик. Я промокла, проголодалась, устала и отчаянно желала, чтобы зеленый загорелся как можно быстрее. Вдобавок ко всему я опаздывала на смену в баре «У МакКоя». Рев машин, наводнивших улицы, как это всегда случалось по вечерам пятницы, заполнил уши. Проблема с пешеходными переходами в Нью-Йорке заключалась в том, что водители не собирались уступать и с радостью могли переехать тебя при необходимости.

Или облить из лужи.

– Какого черта произошло, Милли? – донесся из телефона хриплый голос Рози, который тут же сменился кашлем.

Она разговаривала как собака-астматик. И целый день провела в постели.

Я бы позавидовала ей, не знай реального положения дел.

– Таксист облил меня из лужи, – объяснила я.

– Не нервничай, – попыталась меня успокоить она, а затем послышался шорох простыней и ее тихие стоны, пока сестра устраивалась поудобнее на кровати. – Повтори еще раз, что они сказали.

На светофоре загорелся зеленый, и нью-йоркские пешеходы, которые больше напоминали стадо животных, уволокли меня на другую сторону, где пришлось пригибать голову из-за строительных лесов. Ноги ныли от боли из-за высоких каблуков, когда я бежала мимо лотков с едой и мужчин в пальто, молясь, чтобы на кухне не закончилась еда для персонала и я успела что-нибудь перекусить перед работой.

– Они сказали, что хоть им и нравилось, что я проявляю интерес к рекламному миру, мне платили за приготовление кофе и подготовку документов, а не за высказывание предложений во время мозговых штурмов и рассказ о моих идеях во время обеденных перерывов. Еще они добавили, что я слишком квалифицирована, чтобы работать простым помощником, но у них сейчас нет вакансии на должность художника-стажера. А еще они стараются убрать «все лишнее», чтобы оставаться в прибыли. Так что я как раз оказалась для них этим «лишним». – Я не удержалась от горькой усмешки, потому что сейчас на мне вряд ли бы кто-нибудь нашел хоть один лишний килограмм, что произошло впервые в жизни и не по моей воле. – Так что я осталась без работы.

Я выдохнула, отчего вокруг рта образовалось облачко пара. Зимы в Нью-Йорке настолько холодные, что хотелось прийти на работу в одеяле, в которое завернулся накануне вечером. Нам следовало перебраться куда-нибудь южнее. Главное держаться подальше от Калифорнии. Да и арендная плата там в разы ниже.

– Значит, у тебя осталась лишь работа в баре «У МакКоя»? – обеспокоенно спросила Рози и вздохнула, отчего в трубке послышался странный звук.

Я не могла винить ее за возникшие опасения. Сейчас я обеспечивала нас обеих. Да, за работу помощником платили не так уж много, но, черт побери, мы считали каждый цент. К тому же лекарства Рози стоили недешево.

– Не переживай, – несясь по оживленной улице, сказала я. – Это же Нью-Йорк. И здесь очень много работы. Она может свалиться на меня в любой момент. Так что я легко найду что-нибудь другое. – Вот только мне самой в это не верилось. – Слушай, мне пора, если я не хочу потерять еще и вечерние смены в баре. Я опаздываю уже на три минуты. Люблю тебя. Пока.

Я завершила звонок и замерла у следующего светофора. Передо мной стояла плотная толпа людей, ожидавших зеленого сигнала. Я не могла потерять работу в баре «У МакКоя», находящегося в самом центре города. Не могла. Скользнув взглядом по перекрестку, я остановилась на темном переулке, разделяющем два огромных здания. Короткий путь. «Не рискуй», – сказал внутренний голос.

Но я опаздывала.

И меня только что уволили с первой работы. А Рози опять стало плохо.

А еще скоро придет счет за квартиру.

К черту все, я быстро.

Я бросилась бежать, чувствуя, как отдается в позвоночнике каждый удар высоких каблуков о тротуар. Холодный ветер хлестал по щекам, царапая кожу. Я бежала так быстро, что не сразу поняла, почему меня резко дернуло назад. И только упав на задницу, сообразила, что кто-то пытался стянуть у меня сумку на длинном ремешке, которая висела на плече. Копчик пронзило болью, одежда тут же намокла, а кожу обдало холодом.

Но я даже не обратила на это внимания. Даже не удивилась и не рассердилась. Я лишь прижала сумку к груди и, задрав голову, уставилась на обидчика. Им оказался всего лишь ребенок. Вернее, высокий долговязый подросток с усеянным прыщами лицом. Видимо, он питался не лучше меня. Но это была моя сумка. Мои вещи. В мгновение ока Нью-Йорк превратился в каменные джунгли, в которых для выживания необходимо быть злее. Злее, чем тот, кто тебе противостоит.