Шура. Париж 1924 – 1926 - Безмен Нермин. Страница 15

Дарья Ивановна, происходившая из очень богатой аристократической семьи, на самом деле была старой подругой Екатерины Николаевны. Когда после революции она поняла, что ей придется разделить свой дом неизвестно с кем, то подумала, не удовлетворит ли коммунистов кандидатура вдовы Верженской, чью усадьбу и земли те конфисковали. По крайней мере, возможность жить под одной крышей с такой же аристократкой, как она, прельщала ее больше, нежели перспектива наблюдать за тем, как стадо грубых рабочих разрушает ее дом. Но план не совсем удался. Так как новая система посчитала целесообразным разместить целую семью в полутора комнатах, остальные помещения были распределены по усмотрению большевиков, и Дарье Ивановне пришлось смириться с новыми обитателями. Поначалу ей казалось, что рабочих вселили лишь на время, но она ошибалась. Постояльцы несли ответственность за нанесенный ее имуществу ущерб, однако она закрывала глаза на то, как жильцы портили вещи, которые она коллекционировала годами, лишь бы те не донесли о ее жалобах партии. Дарья Ивановна знала, как ее, «грязное отродье аристократии», презирают рабочие, и находила утешение в компании единственного человека, разделявшего ее чувства. Эти человеком была ее давняя подруга.

Всегда заботливая и терпеливая, Екатерина Николаевна испытывала огромное неудобство оттого, что ей приходится ютиться в доме своей подруги, которая столько раз гостила у нее в Кисловодске и ела за ее столом. Стесненное положение ее семьи расстраивало женщину, задевало ее гордость. Но доброе сердце не позволяло ей сердиться на хозяйку квартиры.

Когда она вышла из квартиры и начала спускаться по лестнице, то уже не думала об избалованной и капризной Дарье Ивановне. Теперь ее беспокоило, успеет ли она отстоять очередь за керосином и сколько ей придется мерзнуть под снегом? А потом, когда Екатерина Николаевна доберется до пункта назначения, у нее будет достаточно времени для того, чтобы подумать о своих печалях и о своих детях, по которым она так тосковала. Несмотря на болевшие от ревматизма ноги, она гордо подняла голову и ускорила шаг.

Глава шестая. Курт Сеит

В те же дни, Стамбул

Сеит вновь метался меж двух огней. Он приехал в Турцию семь лет назад, но все еще оставался гражданином России. Если он выбирал Стамбул, то должен был получить турецкое гражданство, но тогда закроется их путь в Америку через общество помощи русским эмигрантам «Легинатс». Ограничив траты, он скопил сто двадцать лир, необходимые для вступительного взноса. Собирая деньги, необходимые для выполнения этого плана, он очень старался, чтобы его семья – дочь и жена Мурка – ни в чем не нуждались и продолжали жить в привычном комфорте.

Именно благодаря «Легинатсу» Сеит вновь обрел душевное равновесие после того, как разозлился на своего партнера Йорго и ушел из их ресторана в Джаддебостане. Именно тогда он арендовал место на улице Арабаджи и открыл там новое заведение. Старые клиенты с удовольствием перешли туда, и этот бизнес приносил хорошие деньги.

Сегодня утром, когда Сеит внес деньги в фонд общества «Легинатс» и внес свою семью в список переселенцев, у него вдруг возникло ощущение, будто он восстановил утраченную свободу. Годами он переживал то взлеты, то падения, и необходимость начинать все заново давила на него, ограничивая свободу. Но теперь у них, по крайней мере, появилось место в очереди надежды. Никто не знал, когда подойдет их очередь эмигрировать, – иногда процесс длится месяцами. Сеит планировал продолжить управлять рестораном, пока новая страна не будет готова принять их. Впрочем, недавно он нашел человека, которому передаст дела перед отъездом, а на вырученные от продажи деньги они какое-то время будут жить в Америке. Интересно, какую работу он сможет там найти? Возможно, ему снова придется заниматься стиркой. Товарищи-белогвардейцы, уехавшие раньше, писали ему, что устроились таксистами и служащими в гостиницах, а те, кому повезло больше, попали техническими работниками в оперу или театр. Кто-то работал в частных клубах, преподавая фехтование или теннис. Никто из них не зарабатывал на хлеб, работая по профессии, – как и по приезде в Стамбул. Но это было неважно. Здесь, в Турции, Сеит преуспел, остался на плаву и наладил комфортную жизнь. Комфорт для него заключался не только в материальном достатке, но и в духовном, ведь в Стамбуле он близок к своей культуре. Если он добился успеха здесь, то добьется его и в Америке: может быть, даже преуспеет еще лучше. Возможно, он снова откроет небольшой ресторан и начнет угощать американцев русской и крымско-татарской кухней. Если все пойдет хорошо, то ресторан дорастет до ночного клуба.

Теперь главным стало подготовить Мурку к большим переменам.

В отличие от Шуры Мурка придерживалась привычного уклада жизни даже в самых тяжелых обстоятельствах. Любые тяготы она переносила кротко, с терпением, присущим далеко не каждой женщине. Окруженная знакомыми вещами, местами и людьми, она чувствовала себя в безопасности, а перемены ее пугали и заставляли нервничать. Сеит хорошо знал свою жену и понимал, что его заявление в «Легинатс» – игра в рулетку, однако он не простил бы себе, если бы не попытался. Может, он зря волнуется. Может, Мурка встретит его известие с радостным волнением.

Сеит знал, что больше всего Мурка завидует храброму умению Шуры стать частью жизни своего мужчины и отправиться с ним в дорогу.

Уверенность Шуры в себе и упорство Сеита внушали Мурке, что она никогда не сможет заменить собой эту отважную женщину. Возможно, эмиграция в Америку даст ей возможность проявить собственную храбрость, к чему она всегда стремилась, но пока тщетно. Шура оставила свою Родину, свою семью и свое прошлое для того, чтобы быть с Сеитом, она сумела скрыться от пуль большевиков и, осев в оккупированной Турции, не зная ни языка, ни культуры, отказаться от жизни аристократки, хватаясь за любую работу. И она никогда не жаловалась на свою долю. Кто знает, быть может, Мурка, помня обо всем этом, все же рискнет отправиться в Америку.

Эти мысли обнадежили Сеита. На мгновение он представил себе, как крепко обнимет его жена, когда узнает радостную весть. Его сердце взволнованно забилось, и он поспешил домой. Он должен как можно скорее передать весть жене.

Мюрвет давно не видела мужа дома так рано. Обычно Сеит приходил среди ночи, под утро, или спал в ресторане и возвращался на следующий день. Распахнув дверь, молодая женщина с облегчением увидела счастливое лицо Сеита – значит, за ранним возвращением скрываются хорошие новости.

Сеит, войдя в помещение, как обычно, поцеловал жену и обнял маленькую Леманушку. Несмотря на то что девочка еще не научилась говорить, отец играл и разговаривал с ней. Пока Мурка укладывала дочь спать, Сеит принял ванну. Когда он переоделся в уютную домашнюю одежду, его жена уже уложила Леман и накрыла на стол. Сеит смотрел на ожидавшую его рюмочку ракы́ и дожидался ужина, чтобы сделать сюрприз. Было заметно, что он сгорает от нетерпения. Мюрвет с улыбкой посмотрела на своего мужа.

– Твое здоровье, Мурка! – сказал Сеит под радостный перезвон рюмок.

– Приятного аппетита, Сеит! – отозвалась жена.

Сеит отпил ракы и отставил рюмку. Мужчина протянул руку через стол и нежно накрыл своей ладонью ладонь жены.

– Моя дорогая Мурка, угадай, что за новости я принес, – сказал он, с любопытством заглядывая ей в глаза и лукаво улыбаясь.

– Откуда мне знать, Сеит? Надеюсь, что хорошие. – Мюрвет покачала головой.

– Ты во всем ищешь либо хорошее, либо плохое, так ведь, моя овечка? Ну же, попробуй угадать! Что за сюрприз я подготовил?

Мурка понятия не имела, что так взволновало ее мужа, – его внутренний мир до сих пор оставался для нее загадкой.

– Я не знаю. Скажи сам.

– Ну, тогда внимание – только не падай в обморок! Я внес нас в списки «Легинатса».

Мюрвет вопросительно посмотрела на него.