Покой - Вулф Джин Родман. Страница 30

Как и другие изменения, спровоцированные Джулиусом, уборка и перестановка произошли не сразу, а постепенно – по мере того, как он подыскивал для них время. Больничные принадлежности, на протяжении многих лет собиравшие пыль в оконных витринах, уступили место сосудам причудливой формы, наполненным подкрашенной водой, которые содержались в безупречной чистоте. Стеклянный шкаф, где раньше хранилось всеми забытое непонятно что, теперь был набит «Фатимой», «Кэмелом», «Честерфилдом», «Свит Капоралом», табаком «Принц Альберт» и сигарами «Мюриэль».

Позже, когда мистер Смарт стал дядей Джулиусом, я пытался (большей частью, лежа на спине в маленькой спальне с видом на дорожку, ведущую к крыльцу тети, – потому что я все еще жил у нее, мои родители по-прежнему странствовали по Европе и примерно в то время путешествовали по греческим островам на арендованной яхте) вспомнить аптеку и сам Кассионсвилл, какими они были до его приезда. Он оказался первым крупным изменением, произошедшим на моей памяти, эквивалентным строительству нового моста на Оук-стрит. Джулиус Смарт все улучшил, но уже тогда я время от времени чувствовал, что его появление уничтожило мой дом. Когда я увидел его впервые, за столом в гостиной тети Оливии с блюдцем крошек от праздничного торта мистера Макафи у ног и чашкой чая, балансирующей на одном колене, – он не показался мне могущественной и тем более символической фигурой. Обыкновенный человек немного ниже ростом, чем большинство, с забавной, притворно искренней манерой говорить.

– Эта история случилась на самом деле, но я не жду, что вы в нее поверите. Это произошло в тот год, когда я окончил колледж. На самом деле прямо в середине лета, после выпускной церемонии.

Думаю, все здесь понимают, что, когда молодой человек заканчивает колледж с дипломом фармацевта, это не значит, что ему дали ключ от банковского сейфа. Если повезет, у его отца уже есть собственное дело и он сможет принять в нем участие; или у семьи найдется достаточно денег, чтобы купить ему аптеку. Если не повезет – а я был одним из тех, кому не повезло, – придется искать место, куда возьмут еще одного человека, а поскольку лекарственным бизнесом довольно легко управлять в одиночку, таких немного и они расположены далеко друг от друга.

Я начал подыскивать себе место примерно за год до окончания учебы, и все мои родственники помогали обычными способами, но ни у кого из нас ничего не вышло, и я был почти готов стать продавцом змеиного масла [49], предложи мне кто-нибудь такое. Я собирал газеты повсюду, где только мог, и много сидел дома, перечитывая их и выискивая что-то подходящее. Еще, конечно, продолжал писать всем учителям из медицинской школы, напоминая, чтобы они дали мне знать, если что-нибудь узнают, – я думал, это мой лучший шанс на успех. И мои многочисленные тетки – ну, вы понимаете, – кузины и прочие родственники являлись в гости, чтобы рассказать о какой-нибудь вакансии, по слухам, в двух-трех округах от меня. Я отправлялся проверить очередной слух, но всякий раз возвращался ни с чем. По крайней мере, это позволяло выбраться из дома и купить еще газет.

Так продолжалось довольно долго, и в конце концов я решил: если буду продолжать в том же духе, ничего не добьюсь до следующего выпуска, который породит еще больше соискателей той же должности. Поэтому я составил план поездки почти по всей стране, за исключением Востока и дальних окраин Запада. Я воспользовался самым дешевым транспортом, который смог придумать, чтобы добраться куда угодно – это были, в основном, молочные поезда.

– То есть вы ездили на этих маленьких поездах из города в город в поисках работы? – спросила тетя.

– Не просто какой-то работы, а работы в фармацевтической области. Но я сказал родителям – тогда они оба были живы, хотя сейчас уже отправились в лучший мир, – что, если вернусь ни с чем, соглашусь на любую работу, которую смогу найти. На самом деле я решил, что если ничего не получится, то не вернусь, а просто останусь где-нибудь.

Итак, я не расскажу вам, куда меня занесло, так как у всех здесь неправильное представление о тех местах. Позвольте ограничиться тем, что это было довольно далеко на юге – достаточно далеко, чтобы вдоль улиц росли пальмы и магнолии, а в доме, где я остановился (он принадлежал моему работодателю, что прояснится через минуту), было два дерева во дворе, апельсиновое и лимонное. Почти все время стояла жара, земля была такой песчаной, что, казалось, вот-вот поползет, а все дома были деревянными или оштукатуренными – кирпич там в строительстве не используют совсем.

Я сошел с поезда, как обычно в любом новом месте, не ожидая ничего особенного. По правде говоря, я уже побывал в паре больших городов, но ничего не добился, а этот городишко выглядел так, словно ему хватило бы единственной аптеки – так оно и оказалось на самом деле. Я по привычке купил газету и пошел по главной улице, рассчитывая позавтракать, а затем попытать счастья в любой аптеке, какую найду, и поспрашивать людей, прежде чем двигаться дальше.

Такая действительно нашлась и, что меня удивило, оказалась открыта, хотя было немногим больше семи часов. Наверное, решил я, кому-то срочно понадобилось лекарство для больного родственника, он пошел за аптекарем и заставил открыть лавку; потом, возможно, тот подумал – раз уж рассвело, он встал и оделся, почему бы не оставить заведение открытым. В общем, сами понимаете, я не стал дожидаться завтрака. Просто вошел, перед этим лишь поправив галстук и немного отряхнув костюм.

Большинство из нас, я думаю, считают, что в этой комнате мисс Вир высокий потолок – должен признать, он очень симпатично выглядит, с замысловатой отделкой по периметру, и к тому же не плоский, а изогнутый, слегка напоминает зал суда. Но в той аптеке потолок был раза в два выше – стены уходили ввысь, и повсюду виднелись полки, до содержимого которых добраться можно лишь с помощью передвижной лестницы. Наверху вертелся хороший, большой электрический вентилятор с шестью лопастями. Все лампы горели – они были газовые, вам такие известны, – и я слышал, как кто-то ходит в задней комнате, но никого не заметил.

Естественно, я не хотел туда заходить и беспокоить аптекаря, полагая, что, скорее всего, он составляет лекарство по рецепту. Я просто снял шляпу, нашел подходящее место, чтобы положить ее, и стал ждать – наверное, проторчал там полчаса, стоял и размышлял, не выставляю ли себя полным идиотом. Наконец аптекарь вышел, и я хотел бы описать его вам так, чтобы вы его узрели. Полагаю, он был одним из самых высоких людей, которых я когда-либо встречал, но почти все время горбился – как будто вместо грудной клетки у него зияла глубокая впадина, – поэтому с первого взгляда казался не выше среднего роста. Время от времени он протягивал руку, чтобы что-то взять; и я как будто наблюдал за растущим деревом. У него было лицо, словно у Шекспира на портретах – вытянутое, с длинной челюстью и высоким лбом. Черные волосы редели, он носил их длинными и зачесывал назад. Аптекарь спросил что-то вроде «Чем могу быть полезен?», как заведено, и я ответил: «Мистер Тилли, я фармацевт (видите ли, пока ждал, я подсмотрел его имя на сертификате в рамке) и хотел бы работать на вас. Если бы у вас был помощник, вы могли бы подольше держать аптеку открытой и увеличить доход. И еще вы бы могли отдыхать, пока заведение приносит выручку».

Он проговорил без всяких интонаций: «Вы – аптекарь».

«Позвольте показать вам диплом, – начал я, но мистер Тилли неопределенно махнул рукой, показывая, что верит мне на слово. Через минуту я продолжил: – Я мог бы вернуться сегодня днем, если хотите все обдумать; я не курю, не пью, если вам интересно, и регулярно хожу в церковь».

И тут звякнул колокольчик, висевший на пружине над дверью. Я повернулся и увидел…

Ну, думаю, вам доводилось видеть одноруких, а может, и вовсе безруких мужчин. Но это была женщина, и рук у нее не было – зато были кисти.