Сумасшедшая одержимость - Лори Даниэль. Страница 9

– Если ты думаешь, что после всего этого я буду с тобой спать, то тебе нужно проверить голову.

– Ты остынешь. – Он провел пальцем по моей щеке. – А потом поймешь, что тоже хочешь детей, cara. – Грубо схватил меня за подбородок. – И не думай, будто я не заметил, что ты без кольца. Наденешь его обратно, когда вернешься домой, иначе завтра утром оно будет приклеено к твоему пальцу.

Свет зала осветил его серый костюм, когда он скрылся в дверях.

Мои руки задрожали.

Двери закрылись, и его слова обрушились на меня, грозя проглотить целиком.

«Никаких тайных поездок в Чикаго».

Дрожь поднялась по моим рукам, забралась в вены и сосуды. Меня трясло изнутри. Легкие сдавило, и с каждым вдохом они становились все меньше.

Перед глазами замелькали черные пятна.

Я схватилась за перила террасы, и камень обжег мои пальцы, словно лед.

«Вдох. Выдох. Вдох. Выдох».

Террасу озарило светом, и я поняла, что кто-то вышел на улицу.

Я зажмурилась, чувствуя, как слезы капают из-под ресниц. «Джианна, Джианна, Джианна». Я напряглась и ждала. Ждала, пока мир поймет, насколько я сломана внутри. Вскроет меня и увидит все то, что мой папá знал с самого начала. Другая часть меня – тихая, но сильная – хотела кричать, орать, чтобы я пустила ее за руль, с ее стальным сердцем и рыжими волосами.

– Знаешь, какое мое любимое?

Я стиснула руки на перилах.

«Вдох. Выдох».

– Андромеда. – Аллистер подошел ближе. – Осеннее созвездие в сорока четырех световых годах от нас. – Его шаги были плавными, а голос безэмоциональным, словно он находил мою паническую атаку неимоверно скучной.

Его поведение вызвало во мне раздражение, но оно внезапно исчезло, так как легкие сжались и отказались расправляться. Я не смогла сдержать сдавленный вздох.

– Посмотри наверх.

Это было приказ, резкий и беспрекословный.

Во мне не было сил сопротивляться, так что я подчинилась и подняла голову. Перед глазами все расплывалось из-за слез. Звезды сливались и сверкали, как бриллианты. Я была рада, что они ими не были. Иначе люди бы нашли способ сорвать их с неба.

– Андромеда – это тусклая, расплывчатая звезда справа. Найди ее.

Я поискала глазами. Звезды редко были ясно видны нам, они часто прятались за слоем смога и сиянием городских огней, но иногда, в удачную ночь, как сейчас, загрязнение рассеивалось, являя их красоту. Я нашла нужную звезду и сосредоточилась на ней.

– Знаешь ее историю? – спросил Аллистер, стоя за моей спиной.

Моих щек коснулся холодный ветер, и я медленно вдохнула.

– Ответь мне.

– Нет, – выдавила я.

– Андромеда считалась самой красивой из богинь. – Аллистер подошел ближе, так близко, что его пиджак касался моей обнаженной руки. Руки он держал в карманах, устремив взгляд на небо. – За свою красоту она была принесена в жертву: ее привязали к скале у моря.

Я представила ее, рыжую богиню с железным сердцем, прикованную к скале. Откуда-то из глубины меня вырвался вопрос:

– Она выжила?

Аллистер посмотрел на меня. Проследил за дорожками слез до крови на моей губе. Его глаза потемнели, челюсть напряглась, и он отвернулся.

– Да.

Я снова нашла звезду глазами.

«Андромеда».

– Спроси меня, что значит ее имя.

Это был еще один приказ, и мне захотелось отказаться. Сказать ему, чтобы прекратил мне указывать. Вот только я хотела знать – внезапно мне стало это необходимо. Но он уже уходил, направляясь к дверям.

– Подожди, – выдохнула я, разворачиваясь к нему. – Что значит ее имя?

Он открыл дверь, и на террасу пролилось немного света. Черный костюм. Широкие плечи. Прямые линии. Он повернул голову ровно настолько, чтобы поймать мой взгляд. Синие.

– Оно значит «правительница мужчин».

Ледяной порыв ветра чуть было не проглотил его слова быстрее, чем они долетели до меня, и хлестнул меня волосами по щекам.

А потом он ушел.

Я схватилась за перила и посмотрела на небо.

Дыхание восстановилось.

Дрожь в венах сменилась электрическим гудением проводов.

А потом я сделала это – ради всех, кто не мог.

За каждый синяк.

Каждый шрам.

Каждый удар по моему лицу.

Но главное, я сделала это, потому что мне так захотелось.

Я закричала.

* * *

Дни сменялись ночами.

Следующие несколько месяцев пролетели незаметно, пропав в водовороте вечеринок, отпусков, скачек и походов в спа по выходным. Наркотики и выпивку было так же просто достать, как серебряное блюдо со свежими фруктами и круассанами, которое каждое утро стояло посреди обеденного стола на двенадцать человек.

Я была молода.

Избалована.

И полна апатии.

Я впитывала в себя все, что заставляло сердце биться. Заставляло забывать. Чувствовать себя живой.

Иногда это был белый порошок из Колумбии.

А иногда… синий.

– Вот это роскошная жизнь.

Этот протяжный голос влился в мою кровь и согрел меня изнутри.

Я лежала на кресле у бассейна в сверкающем золотом платьице, убрав волосы в небрежный пучок и позволив одной из лямок соскользнуть с плеча. Стоял неприлично жаркий март, и я этим пользовалась.

Я укусила клубничку и поймала взгляд Аллистера.

– Завидуешь?

– Мне, скорее, все равно.

Сияние воды в бассейне окрашивало его в оттенки серебряного, синего и темного. Темно-синий костюм и галстук. Отполированные часы «Ролекс» и запонки на манжетах. Он стоял перед дверями террасы моего дома, держа в руке стакан и окидывая меня теплым взглядом: от моих волос, тарелки с клубникой и стакана с текилой на столике рядом до моих красных вельветовых туфель.

– Только не говори мне, что истории моего мужа тебе наскучили. – Антонио был хорошим рассказчиком и умел захватывать своих слушателей, но я не могла заставлять себя слушать одну и ту же историю сто раз подряд.

– Похоже, тебя они тоже не слишком заинтересовали. Хотя, возможно, ты просто знала, что дальше он пустится рассказывать о том, как впервые отымел свою девственницу – жену, когда ей было двадцать один.

Я вздрогнула. Похоже, Антонио злился сильнее, чем я думала.

Я понадеялась, что он хотя бы рассказал это интереснее, чем оно было на самом деле. В моем первом разе не было никакой романтики. Все было холодно и методично и оставило в моей груди дыру, которую я с тех пор пыталась заполнить, добиваясь любви мужа. Как же смешно.

– А разве в твои обязанности не входит изображать крайнюю заинтересованность во всем, что он скажет?

В его глазах мелькнуло что-то похожее на усмешку, но он не ответил. Только вышел на террасу, все так же напряженный. Создавалось впечатление, что он оценил свои перспективы и выбрал потерпеть мое присутствие, лишь бы не идти обратно внутрь.

– Что, слишком чувствительный для его пошлостей? – спросила я.

– Да не особо.

Его глаза остановились на мне, до краев полные холодной яростью, которая сменилась чем-то более теплым, стоило им коснуться моей шеи и обнаженного плеча.

Я стряхнула с себя дрожь.

– Отомстите за мою честь, офицер?

– Не уверен, что в этом есть смысл, ведь от нее немного осталось.

Я надулась.

– Ну вот, а мне только начало казаться, что тебе не плевать.

– И не надейся, милая.

– Клубнику?

Он посмотрел на мою руку так, словно я его оскорбила, так что я вздохнула, откусила ягоду и слизнула сок с губ. Он проследил глазами за моим движением, и его взгляд был тяжелее и теплее, чем прикосновение моего языка.

– Почему тебе так не нравится мой муж?

– Да… почему?

Я похолодела от звука голоса Антонио.

Аллистера, кажется, совершенно не волновало, что мой муж меня услышал. Он даже не развернулся, чтобы уделить своему нанимателю внимание, да и вопрос ответом не удостоил. Антонио было плевать, когда я разговаривала с другими мужчинами, но я не знала, как он отреагирует на то, что я остаюсь наедине с одним из его людей.