Ангел - Килуэрт Гарри. Страница 16

Интересно, подумал Дейв, как обычно человек представляет себе свою жизнь? Наверно, видит себя постаревшим, состарившуюся жену, достигшего зрелости сына с женой и детьми, их внуками. У многих ли из нас такие представления реализовались в жизни? Джейми мог стать наркоманом, а Челия спиться. Или он сам мог бы броситься в какую-нибудь авантюру, к которым так склонны люди среднего возраста; последствия могли бы быть непредсказуемыми. Челия могла бы уйти к другому, а он сам пристрастился бы к «крэку». Кто, черт возьми, может знать, что принесет будущее? Все это маловероятно, но в принципе вполне возможно.

Перед его глазами поплыли стены кухни.

Он знал, что нужно делать — не сидеть здесь, потягивая кофе и размышляя о том, что могло бы произойти, а вспомнить, как им было хорошо, и возблагодарить Бога, возблагодарить кого-то неведомого за то, что их страдания кончились. Возможно, если бы они остались живы, но были искалечены физически или психически, было бы гораздо хуже. Может быть, в конце концов они возненавидели бы друг друга.

Не эгоизм ли это? Он-то жив и в добром здравии.

Вернувшись в спальню, он заметил какой-то ком на своей кровати, и на мгновение у него замерло сердце. С таким же чувством он просыпался каждое утро, забывая, что Челии больше нет.

— Что, черт возьми, происходит? — проговорил он заплетающимся языком. Выпитый кофе явно не оказал желаемого действия.

Ком зашевелился, показалось чье-то лицо. Дейв поначалу не узнал женщину. От нее пахло виски, она не просыпалась. Где-то он ее видел, но не мог вспомнить где.

Наконец Дейв сообразил: это же Вангелен. Она осталась. Он был настолько пьян и так нетвердо стоял на ногах, что упал в кровать рядом с ней, решив во всем разобраться утром, на трезвую голову.

Когда он снова проснулся, голая Ванесса Вангелен лежала рядом и курила. Женщина держалась очень естественно, хотя Дейв не исключал, что эта естественность была наигранной позой, принятой к моменту его пробуждения.

Ее жесткие волосы щекотали его лицо.

На ней были очки. Вообще-то голая женщина в очках выглядит странно. Такого Дейв еще не видел. Обычно женщины прилагают все усилия, чтобы не показываться в очках.

Через несколько секунд он сообразил, что находится в собственной спальне. Потом он вспомнил кое-что из того, что случилось накануне вечером, и глубокое чувство разочарования захлестнуло его.

— Как, черт возьми, это произошло? — спросил он.

Она повернулась к нему.

— Доброе утро. Это моя вина. Я, конечно, переборщила в желании лечь в постель. Это со мной не часто бывает. Возможно, причиной тому мой период. Надеюсь, вы не против, что я курю в постели.

Ему не понравилось то, с какой откровенностью она высказалась насчет периода. Получалось, что его просто использовали для выполнения определенной функции, потому что никого другого рядом не оказалось.

— Наверно, я тоже нуждался в этом, иначе ничего бы не случилось, — сказал он. — Так что мы оба виноваты, если это можно назвать виной. Простите мою резкость. Просто я почувствовал себя так, будто предал свою жену. Поймите, воспоминания еще слишком свежи.

— Разумеется. К тому же мы выпили слишком много.

— Я никогда не оправдываю себя тем, что слишком много выпил.

Вечером они сидели в гостиной и разговаривали. Дейв надеялся расстаться с Ванессой не позднее, чем через тридцать минут, но разговор растянулся часа на два. В эти два часа кофе сменила бутылка виски, чувства выплеснулись наружу, посыпались откровения.

— Я очень любил жену и сына. Невыразимо тяжело согласиться с тем, что они ушли навсегда. Я все еще пытаюсь обмануть себя. Вы понимаете, о чем я?

— Думаю, что да. Когда мне было девять лет, у меня умерла мама, и я часто представляла себе, что она еще со мной. Я как бы играла в игру, когда приходила домой из школы, внушая себе, что она меня ждет и готовит обед. Я часто открывала дверь и кричала: «Мама!» Отец чуть с ума не сходил.

— Его можно понять. Меня это наверняка свело бы с ума.

Ванесса кивнула.

— Да, конечно. Наверно, это было жестоко.

— Ванесса, — обратился к ней Дейв, — вы хотели что-то рассказать. Могу я помочь? Дэнни здесь нет, но, если хотите, можете излить все мне.

И Ванесса дала волю чувствам. Она рассказала Дейву о своих недавних обидах, о бывшем любовнике и о том, как подожгла его постель.

— Боюсь, меня уже считают пироманкой. — Она сидела сгорбившись, локтями упираясь в колени. — Наверно, я и в самом деле больна.

— Не обязательно, — поспешил успокоить ее Дейв. Его смущали видные в вырезе блузки ее бледные, в голубых прожилках, груди. — Возможно, это просто некоторая неуравновешенность.

Дейв пытался отвести глаза, но безуспешно.

— Другими словами, я — психопатка. Я знаю, что со мной не все в порядке, вы не должны обманываться на этот счет, но я пытаюсь в себе разобраться.

Они выпили еще виски, и неожиданно слезы полились из глаз Дейва. Утешая его. Ванесса сначала взяла Дейва за руку, потом положила его голову на свое плечо и наконец крепко обняла. Он не мог вспомнить, как они оказались в постели, но помнил, что удивился, насколько холодной показалась ее кожа. Челия всегда вызывала ощущение теплоты. Кожа Ванессы была шелковистой, а не сухой, как у Челии. Она не помогала ему, как это обычно делала Челия, а лежала под ним вялая и безжизненная, как будто у нее не было сил совершить даже маленькое движение. Он не помнил, как кончил, и сомневался, удалось ли ему это. Но он определенно не станет спрашивать у нее, а тем более выяснять, осталась она удовлетворена или нет.

В это утро он чувствовал себя опустошенным как морально, так и физически. Голова раскалывалась, и понятно от чего. Через распахнутую дверь гостиной он видел пустую бутылку из-под виски, валявшуюся на полу. С желудком тоже было не все в порядке, хотя причиной могла быть эмоциональная реакция.

Ванесса была не тем типом женщины, который ему нравился. Он любил маленьких полных женщин с темными глазами, как у Челии, а не высоких худых блондинок, у которых отовсюду выпирали кости. Ванесса была худая и неестественно бледная. Ее большие груди подчеркивали каждое движение ее тела. Совсем не его тип.

— Итак, что же мы теперь будем делать? — спросила она, приподнимаясь и зажигая очередную сигарету.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросил он.

Женщина пристально посмотрела на Дейва, уголки ее рта дрогнули.

— О, прости. Я сейчас оденусь и уйду.

— Подожди. — Он удержал ее за руку. — Извини. Ты имеешь полное право спросить, что, черт возьми, все это значит. По правде говоря, не знаю. Я не привык к встречам на одну ночь и сейчас чувствую только опустошенность. Ты отнеслась ко мне с участием, выслушала меня, занималась со мной любовью, но я не знаю, захочу ли снова увидеть тебя. Кажется, ты мне нравишься. А я тебе?

— Я знаю о тебе еще слишком мало, но думаю, что ты хороший…

— Как Дэнни?

— Нет, не как Дэнни. Дэнни милый, но я никогда не легла бы с ним в постель. Он это знает.

Знает ли, подумал Дейв. Боюсь, это будет для него откровением.

— По первому впечатлению, — продолжила она, — ты понравился мне как мужчина, но я не знаю, можно ли на тебя положиться. — Она улыбнулась.

— Довольно откровенно. Я это заслужил. Если захочешь увидеться еще раз, дай знать.

— Так я и сделаю.

Он встал с постели, принял душ, побрился и отправился на кухню готовить кофе. Когда Ванесса вышла из ванной, она казалась посвежевшей и умиротворенной, а ее глаза смотрели прямо-таки по-королевски. Она снова скрепила волосы на затылке, и эта прическа подчеркивала ее тонкие черты. Совсем не мой тип, подумал Дейв, но, черт побери, она меня возбуждает. Когда они занимались любовью, он впервые с тех пор, как погибли Челия и Джейми, не думал о них. Хорошо ли это? Может быть, он должен думать о них все время? Может, во имя памяти о них он должен оставаться одиноким?