Мне больно от твоей любви 2 (СИ) - Савина Ксения. Страница 99

- А вот пахнешь ты все так же потрясающе. Знаю, что ты не поверишь, но я скучал по твоему аромату. И даже представить не мог, что однажды вновь смогу его почувствовать.

Стискиваю зубы, потому что меня начинает раздражать его наглое вранье. И потому что злюсь на себя от того, как зашкаливает мой пульс в его присутствии. А он склоняется надо мной, отыскивая мой взгляд. И кажется, что он собирается меня поцеловать.

- Не смей! – Цежу я сквозь плотно сжатые зубы.

Глеб приподнимается, а на его лице появляется наглая улыбка.

- Ты решила, что я хочу тебя поцеловать?  - Играючи приподнимает брови. –  Да от тебя сейчас пахнет перегаром не хуже, чем от дяди Васи. Помнишь его?

Серьезно? Он что, только что сравнил меня с алкашом, который побирался возле супермаркета вблизи лицея, где мы учились.

- Да пошел, ты, Грачевский. – И вновь на меня накатывает волна злости. Но я даже этому рада, потому что она захлестывает все остальные чувства. А этот гад вновь начинает смеяться. – Отпусти меня. – Брыкаюсь, пытаясь скинуть его с себя. Но куда там. Он лишь еще плотнее прижимается ко мне, обездвиживая.

- Даже не подумаю. Потому что ты снова начнешь драться.

И он прав. Стоит ему чуточку ослабить хватку, как я вырываю руку и вновь пытаюсь его ударить. Но вновь безуспешно. Потому что он успевает среагировать и поймать мою руку.

- Вот, об этом я и говорил. Ты так хочешь меня ударить?

Я молчу, а потом честно отвечаю:

- Хочу.

Да. Это действительно правда. Мне до скрежета в зубах хочется сделать ему больно. Чтобы Глеб испытал на себе хотя бы одну тысячную долю того, что чувствовала я, когда он улетел.

- Хорошо, – Тихо произносит он.

Перекатывается на кровати вместе со мной. Так что я оказываюсь верхом на нем. Глеб скользит по мне взглядом, и выражение его лица меняется, когда замечает, что стало с татуировкой. Шумно втягивает воздух и так же шумно выдыхает. В его глазах появляется злость, когда он спрашивает:

- Что это? – Я покрываюсь мурашками, когда он проводит по шраму большим пальцем. И я невольно опускаю взгляд на его татуировку, которая ничуть не изменилась, возможно, только чуточку потеряла цвет. Затем замечаю многочисленные шрамы на его теле. Их не меньше десяти. Точно такие же есть и на его спине.  Я видела их в самом начале. А один из них на боку самый большой. Он отличается от других. Это явно след от операции. Мне хочется узнать их происхождения, но я молчу. Не решаясь задавать вопросы.

- Ты сама это сделала? – Он пробует поймать мой взгляд, но я опускаю глаза. – Кивает и отвечает на свой же вопрос. – Сама. - Затем поднимается, спуская ноги с кровати, удерживая меня за талию, чтобы я не упала.

Мы оказываемся лицом к лицу, но Глеб отстраняется на расстояние вытянутой руки. А затем произносит одно лишь только слово:

- Бей.

- Что? – Я теряюсь. Не веря своим ушам. Но на его лице перемешиваются злость и решительность.

- Я не…

- Юля. Я. Сказал. Бей. Меня. – Произносит он сквозь крепко сцепленные зубы. Челюсти сжаты так плотно, что на скулах ходят желваки.  – Юля, ударь меня! –  Кричит он на меня.

И от неожиданности я и в правду даю ему звонкую пощёчину. Такую, что ладонь начинает моментально саднить, его голова отклоняется, а щека розовеет.

- Еще.

И я наношу удар другой рукой.

- Отлично.

Вновь ударяю его по первой щеке.

- Продолжай.

Снова удар. И его очередной комментарий.

- Ну же, малыш, не останавливайся. Я это заслужил.

Мы смотрим друг другу в глаза, пока я наношу удары. Один за другим. Я не считаю, но их не меньше десятка. Он проводит пальцами по моему лицу, собирая слезы. Я всхлипываю и опускаю руки, которые горят, словно их опустили в кипяток.

- И это все? – Издевательски произносит он. – Тебе не кажется, что этого мало? Бей меня, девочка моя. Ведь я же предал тебя. Оставил. А ты жалеешь меня. Не надо. Я этого не заслуживаю. Продолжай. – Подначивает меня. И зря, скажу я вам, он это делает. Потому что следующий удар наношу с кулака, разбивая ему нижнюю губу.

Вид крови меня отрезвляет. И я замираю

Грачевский ухмыляется. Слизывая красную густую жидкость со своих губ.

- Вот, это уже другое дело. Давно бы так.  Продолжим? – На полном серьезе заявляет он.

Отрицательно киваю.

Меня бьет мелкая дрожь, постепенно усиливаясь. Из груди пробиваются всхлипы. И Глеб притягивает меня к себе, зажимая в своих крепких объятьях.  Да и я цепляюсь за него так, словно вот-вот сорвусь с пропасти, а он - мое спасение.

Я плачу. А он гладит меня по голове.

- Все, моя хорошая. Все. Успокойся. Девочка моя любимая. Как же я скучал по тебе.  Малышка моя.  Я люблю тебя больше жизни. Слышишь? И никогда бы тебя не оставил. Просто так было нужно. Иначе бы они добрались и до тебя. Прости меня, моя девочка. Я обязательно все тебе расскажу.

- Глеб, прошу тебя, замолчи.

Его слова бередят старые раны. И мне хочется закрыть руками уши и не слушать их. Потому что не верю ни одному из них. Но все же не останавливаю его, когда он начинает целовать: мои плечи, ключицу. Постепенно пролаживая дорожку из поцелуев к шее. Напротив, сама открываюсь и подставляюсь под его губы, сжимая пальцами крепкие плечи. А всхлипы сменяют уже тихие стоны.

Уверена, что пожалею об этом.

Но плевать.

Сейчас мне он нужен как никогда. И я хочу почувствовать жар его тела. Хотя бы еще один раз в жизни.

Глеб немного грубо притягивает меня за затылок и с напором целует в губы. Этот поцелуй жадный, голодный. В нем нет ни капли нежности. Только грубая страсть на грани боли. И вкус металла из-за разбитой губы. Вперемешку с горечью, что сочится из душ, пропитывая ей наши губы.

Он отстраняется, но только для того, чтобы уложить меня на кровать. Сам же нависает сверху. Ухмыляется, когда я расстёгиваю пуговицу на его джинсах и тяну молнию вниз.

- Какая ты не терпеливая, Ведьмочка, – Произносит он, когда помогает мне стянуть с него джинсы, а за ними и боксеры. Мы оба торопимся, словно боимся, что один из нас может передумать.

- Эй! – Возмущенно произношу я, когда слышу треск ткани своих трусиков. Но поздно, их уже не спасти.

- Куплю тебе новые.  – Тянется к моим губам, но я ухмыляюсь и пытаюсь увернуться. Глеб ловит мою голову своими ладонями, фиксируя на месте. – В чем дело?

- А запах, как от дяди Васи, уже не смущает?

Он усмехается.

- Я же специально это сказал, чтобы позлить тебя. Ну а вообще… - кусает за мою нижнюю губу и слегка тянет на себя, затем проводит по ней языком. – Даже вкус перегара на твоих губах, кажется мне слаще меда.

Мне хочется съязвить, да только придумать ничего не успеваю. Только ахаю, когда чувствую первый толчок бедер. А он вновь накрывает мои губы своими в страстном поцелуе.

Все наши ласки грубые, немного резкие, граничащие с болью. Словно это не секс, а борьба друг с другом. В нем есть какая-то первобытная и животная страсть. Как будто мы оба сорвались с цепей, удерживающих нас долгое время. Но, возможно, так оно и есть. Мы помечаем друг друга засосами и небольшими укусами. Я оставляю кровавые отметины от своих ногтей на его плечах и спине. И мы практически одновременно выкрикиваем имена друг друга, когда все заканчивается.

Мы восстанавливаем дыхание. А уже после Грачевский подхватывает меня на руки и несет в душ. Где под теплыми струями воды он прижимает меня спиной к холодному кафелю, и все повторяется вновь.

Уже после, когда я кутаюсь в гостиничный халат, а он оборачивает вокруг бедер полотенце, возвращаемся назад в номер. Глеб прямо на пол скидывает разбросанные по кровати цветы. И мы укладываемся в постель. Я ложусь на сторону кровати, где проснулась утром. Но он собственнически подгребает меня к своему боку, укладывая голову к себе на плечо, и крепко обнимает.

Какое-то время мы молчим, погруженные каждый в свои мысли.

- Как я вообще здесь оказалась?