Расплата (СИ) - Константа Яна. Страница 3

Казалось, человеческие слабости не для него — всегда собран, холоден, спокоен; от приказов его мурашки по кожи ползут — налево и направо, походя, на тот свет отправляет! Вот уж действительно, бойся немилости! И Адриан боялся. Как никто боялся Филиппа, несмотря на столь близкие, едва ль не братские отношения с молодым королем — как знать, сегодня ты друг, а будешь ли им завтра?

— Что с моим конем? — спокойно спросил Филипп, кажется, уже позабыв, что только что обрек на смерть в общем-то мало в чем повинного человека.

— С минуты на минуту будет на конюшне.

— Отлично. Хочу завтра прогуляться. Посмотрим, стоит ли он тех денег, что за него запросили. Ты со мной едешь, так что будь готов.

Они прошли по длинному коридору, свернули в одну из арок и вскоре вышли на просторный балкон, с которого открывался прелестный вид на одну из главных сокровищниц королевских владений. Там, внизу, устроившись на резных скамьях вокруг просторного бассейна, предавались безделью юные наложницы короля.

Да, к женщинам у Филиппа отношение особое. Лишенный материнской ласки, он женщин ненавидел и презирал. И в то же время, хотелось приглушить детские обиды целебным эликсиром женской любви. Даже такой — неискренней, продажной, доступной. Благо, желающих отказать молодому мужчине было немного — на свой «гарем» он не скупился; за ночь любви девушка из самой бедной семьи вполне могла стать обладательницей несметного, по меркам простого народа, богатством. За каждый камешек, за каждую безделушку, что так заманчиво искрится и сияет на солнце, заставляя позабыть о таких недоразумениях, как отнятая честь и украденная юность, вчерашние чопорные девицы готовы едва ль не глотки друг дружке перегрызать в гонке «кто быстрее залезет в штаны к молодому королю»!

— Ну и где она? — спросил Филипп, равнодушно оглядывая полуголых девиц.

Адриан осмотрелся и кивнул в самый дальний угол — там, возле фонтана, одиноко стояла молоденькая девушка в длинном светлом платье.

— Рыжая? — недовольно сморщился Филипп. — Я же просил найти темненькую.

— Да будет тебе темненькая! Подожди. Сам знаешь, с девственницами нынче сложно — девчонки вырасти не успевают, а их уже в жены повыгоднее продать стараются.

— А эта? Девственница?

— Да. Чиста и непорочна. Не смог пройти мимо и не привезти тебе этот подарок.

— Выслужиться пытаешься, что ли? — усмехнулся Филипп.

— Ну зачем ты так? Не нравится — увезу обратно.

— А ты еще обидься давай. Пошли уже смотреть твою девицу.

— Филипп, только маленькая проблемка есть с ней, — вдруг замялся маркиз, когда тот уже направился к лестнице.

— Какая?

— Ну… В общем, она заявила, что не станет твоей любовницей, и обещала придушить тебя ночью, если притронешься к ней.

— Ну и на кой ты мне ее привез?

— Филипп, разве тебя это когда-то останавливало? В том, что усмиришь ее, я не сомневаюсь ни на минуту, в том, что разрешения спрашивать не будешь — тоже. Так что просто предупреждаю тебя о ее настрое.

— Ладно, пошли, на месте разберемся.

При виде короля и его приспешника, силой притащившего ее сюда, девушка дернулась и стала отступать, пока не уперлась спиной в прочную стеклянную стену. Филипп глаз с нее не сводил, гипнотизируя холодным пустым взглядом — по правде говоря, куда больше его сейчас интересовал скакун, которого вот-вот должны пригнать на конюшню, а девушка… А что девушка? Вон их сколько у него! А эта еще и рыжая…

Впрочем, новенькая показалась ему забавной. Обычно девицы тушевались перед ним, покорно тупили глазки, не выдерживая змеиного ядовитого взгляда — эта же с презрением и даже вызовом смотрела в королевские очи, и только жалкие попытки пятиться назад выдавали ее страх перед тем, о ком столько слухов ходит среди народа.

Филипп хмыкнул и продолжил немой осмотр, правда, ее глаза его уже не интересовали — пытливый взгляд гурмана ощупывал скрытое под тонким платьем тело возможной наложницы. Вроде ничего! Не костлявая, но и не толстая, есть за что подержаться, только вот рыжая… Рыжих он не любил. Впрочем, на пару раз сгодится — не отказываться ж теперь.

— Точно девственница? — спросил Филипп стоящего рядом маркиза.

— Лекарь уже проверил. Точнее не бывает.

— Хорошо, — кивнул Филипп и сделал шаг к пленнице.

— Я не стану Вашей любовницей! — прошипела девушка.

— Кто тебя спрашивать будет? — мельком заглянув в полные страха глаза бунтарки, спокойно парировал Филипп, и тут же, не взирая на ее попытки отстраниться, подошел вплотную, желая убедиться, что тело ее действительно достойно его постели — невозмутимо схватил тонкую ткань на груди и одним резким движением разорвал платье.

— Я не стану Вашей любовницей! — завопила девушка и бросилась в сторону от Филиппа — чего бы ей это ни стоило, она не позволит ему даже прикоснуться к себе!

— Дура, не дергайся, — стальная хватка маркиза в мгновение ока перехватила девчонку; Адриан уткнулся в копну рыжих разметавшихся по плечам волос и прошипел тихонько над самым ухом: — Делай то, что просят, если жить хочешь. Раскройся! Раскройся, я сказал!

Но девушка, зажатая в стальных объятиях, не слушалась — все билась, пытаясь вырваться, пытаясь прикрыть наготу руками. Бесполезно. Беспомощные слезы хлынули из глаз, отчаянный визг превратился в жалобные всхлипы — она не хочет становиться наложницей, и побрякушки обещанные даром не нужны; отпустите с миром и забудьте, что существует она на белом свете!

— Отпускай, — раздался голос Филиппа. — Не хочет — не надо. В казарму ее.

— Филипп! — возмутился маркиз. — Я столько бегал за этой девкой, чтоб достать ее тебе! Ну да, дурная, но не губи ты слету! Дай мне пару деньков — я ее шелковой сделаю!

— Адриан, я не собираюсь ни за кем бегать и никого упрашивать. Тем более, эту пигалицу. Я сказал в казарму — значит, в казарму. И вообще, что-то ты сегодня слишком много перечишь — прекращай, а! Если такой умный и жалостливый, пусть потом то, что останется от нее, принесут на денек в зал — авось, другие впредь думать будут, а не рот свой раскрывать. И вообще, рыжих мне больше не приводи. Завтра утром жду тебя, а сейчас отведи ее в казарму — порадуй своих солдатиков.

— Ну Филипп!

— Это приказ. Не зли меня, Адриан. Узнаю, что девку отпустил — сам знаешь, что с тобой сделаю.

Филипп резко развернулся и пошагал прочь из зала, оставив друга чертыхаться за спиной.

— Ну что, допрыгалась, гордячка? — не без досады проговорил маркиз, выпуская пленницу из рук. — Да ты ему не больше, чем на пару раз нужна была б, а теперь…

— Что теперь? — не унималась девчонка, пока еще не понимая, не осознавая, на какую участь ее обрекли спокойным тихим приказом. — Выслужиться перед ним хотел, да? Девственницу ему нашел? Ах какая досада! Так тебе и надо! Сказала, что не лягу под него, значит, не лягу!

— Тебя солдатне отдали, дура, — рявкнул маркиз.

Девушка замолчала, а потом, подумав немного, все же вскинула гордую головку:

— Уж лучше так, чем ему.

— Да ты и впрямь умом не блещешь. Тебе приговор только что вынесли. Смертный.

Смертный? Это что ж они делать с ней будут? Что могут делать солдаты с отданной им молодой, красивой девчонкой? Вот теперь воображение не поскупилось на краски… От одного отказалась — а там их сколько будет? Да небось жадные до женщин с таким-то королем! Девушка притихла, насупилась, мелкая дрожь пробежала по позвоночнику. Нет, не лучше! Совсем не лучше! Да только страх ее ни Филиппу, ни прихвостню его видеть не нужно. Только что делать-то теперь? Гордость отступила, будто и не было ее вовсе; рыжевласка робко подняла перепуганные глазки на Адриана в слабой надежде: помоги…

— Ну что? Что смотришь мышонком? — не выдержал маркиз. — Сама виновата! Говорил же тебе, дай, что просят! Пошли уже…

Он схватил девушку за руку и поволок из зала. Жалко ее, дурную… Хороша девка, такая и самому б пригодилась… А теперь что? Такое добро да солдатне? Тьфу ты… Зла не хватает!