Легенда о маленькой Терезе (СИ) - Константа Яна. Страница 36
- Ну у меня же не было выбора, - тихо ответил Ренард. – Мы, кстати, победили. Враг разгромлен. Абервик – наш. Ваш муж доказал своему народу, что способен защитить его…
- Я знаю, Лафар все мне рассказал.
- Он спас меня. Если бы не он, я бы уже не топтал эту землю, и Вам бы не пришлось возиться со мной. Кстати, почему мне до сих пор не показали моего сына? Эмелин, я хочу видеть наследника! – вдруг заявил он, нарочито хмурясь, с детским восторгом заглядывая в глаза чуть побледневшей девушки.
- Не сейчас, Ренард, - дрогнул ее голос почти незаметно. – Я попросила Герду увезти Филиппа.
- Это еще что за новости? Зачем?
Ренард в один миг стал серьезным; он даже привстал, разрывая ее объятия, а ей показалось, что вместе с ним уходит и тепло, такое необходимое ей сейчас, опять оставляя ее наедине с болью и одиночеством.
- Вам нужен был покой, и я решила…
- Эмелин, какой покой?! Я хочу увидеть своего сына! Прикажите немедленно послать за ним!
- Хорошо, - только и сумела выдавить Эмелин.
Ренард нервничал, злился, – ему так не терпелось увидеть наследника, взять малыша на руки и прижать к груди, возблагодарив Небо за маленький комочек счастья, ради которого хочется жить, ради которого он готов полюбить и его мать.
У него есть сын… Сколько раз с этой мыслью он засыпал на чужбине, сколько раз просыпался с улыбкой на губах и сколько раз отмечал, что все же повезло ему с супругой – доброй, терпеливой девушкой, родившей ему сына и так несправедливо вычеркнутой из его жизни, проигнорированной в то спокойное, беззаботное довоенное время.
Вспоминал ли он о Терезе? Да, вспоминал. Но это было нечто другое – эфемерное, призрачное, будто бы придуманное им самим и никогда не существовавшее на самом деле. Эмелин была реальна, она была его женой и матерью его ребенка. Тереза же уходила в прошлое, оставляя за собой легкий шлейф светлых и теплых воспоминаний. Он смирился с ее отсутствием в своей жизни – когда каждый день может стать последним, когда рядом разгуливает Смерть, и ты не знаешь, кого следующим она выберет себе в жертву, пускаться в романтическую хандру глупо. Получая весточки от Эмелин и радуясь, гордясь ее успехами, Ренард уже там, в далеком Абервике, знал, что если он вернется домой живым, у них начнется новая жизнь, у них будет семья – крепкая и дружная, как у его родителей!
Он успокоился только тогда, когда Эмелин все же послала за Филиппом. Тем же вечером он подозвал к себе супругу и как бы невзначай потянул на себя, вновь раскрывая ей свои объятия, вновь улыбаясь ей.
Глава 22
Только позавчера он пришел в себя, вчера пытался ходить, а сегодня с утреца пораньше потребовал подготовить ему купальню.
- Вы же еще слишком слабы, Ренард, - попыталась отговорить его Эмелин. – Пока Вы дойдете туда, свалитесь на полпути! Как мне Вас потом обратно тащить?
- Вы меня недооцениваете, моя дорогая. Прикажите, пусть приготовят воду.
Делать нечего, пришлось повиноваться. И вот, спустя какой-то час, маленькая мечта неугомонного сбылась – под бдительным оком Эмелин Ренард не без удовольствия погрузился в теплую, напитанную маслами воду. Эмелин глаз с него не спускала – еще чего доброго оступится или поскользнется. Но он был прав: она явно недооценила его жажду к выздоровлению! В какой-то момент она даже залюбовалась подтянутым, прекрасно сложенным телом мужа и игрой крепких его мышц, на глазах набирающих силу.
Он никак не мог понять новую моду: узкие корыта, зовущиеся ваннами, стали мечтой почти каждого дома любого уровня достатка. За что их любить? Чуть рукой взмахнешь – и все расплескалось; коленки в подбородок упираются… Да ну ее, эту моду! Разве может сравниться это корыто с просторным, удобным бассейном? Как же давно он мечтал об этом блаженстве… Это вам не случайным болотом, кишащим всякой живностью, довольствоваться!
Эмелин взяла бутылочку с маслом и села рядом с мужем, на самый краешек мраморной чаши. От легкого прикосновения Ренард вздрогнул – никак не мог привыкнуть к ее странному пожеланию самой выполнять работу служанок. Но она была непреклонна, ревностно отвергая любую помощь. Казалось, она хваталась за каждую минуту, за каждый миг, проведенный рядом с мужем; жадно глотала каждое его слово, сказанное ей, каждый его взгляд и каждую улыбку. Он не хотел ей отказывать в этой странной, на его взгляд, немой просьбе, и первый порыв отпрянуть от нее сменился покорностью ласковой руке, прикоснувшейся к его волосам.
Он сумел даже расслабиться, когда она принялась вычесывать его. Он прислушивался к своим ощущениям и все больше убеждался: у них все получится, он сумеет полюбить эту женщину. И все-таки ее порывы ревностной опеки непонятны – неужели действительно она так скучала по нему? Неужели действительно так переживала?
Ренард увернулся от ее рук и вылез из воды, усаживаясь на край чаши. Не успела вода стечь на камень, а комната уже наполнилась любимым ароматом – Эмелин налила в ладонь несколько капель лавандового масла и стала натирать его кожу. Этот запах уже давно ее не раздражал – с той самой ночи, когда он впервые был нежен с ней, когда впервые она заснула на его груди. И сейчас он казался самым лучшим в мире ароматом, напоминая те мгновения, когда Ренард обнимал ее – жадно, нежно, почти так же, как сейчас она скользит ладонью по распаренному его телу, размазывая масло.
- Эмелин, - Ренард не выдержал напора ее нежности и перехватил бледную ладонь, - зачем Вы это делаете?
- Что именно?
- Все. Ухаживаете за мной как за ребенком, выполняете чужую работу. Это лишнее, Вам вовсе нет необходимости делать это.
Эмелин замерла, но потом осторожно высвободила руку и продолжила втирать масло, обдумывая, что ответить ему. Она никогда не задавалась этим вопросом. А ведь действительно, зачем? Зачем выхаживает его, сил не жалея? Зачем тешит себя ложной надеждой, уже заранее зная, что кроме презрения его ничего не получит? Зачем влюбляется с каждым часом в своего мужа, зная, что настанет час расставанья? Она не знала, зачем.
- Наверно, потому что я люблю Вас. Потому что сейчас Вы пока еще нуждаетесь в посторонней помощи. Потому что Вы встанете на ноги и опять бросите меня. Вы с головой уйдете в свои бесконечные дела, а я стану не нужна.
- Эмелин…
- Не говорите ничего. Просто не гоните меня, хотя бы сейчас позвольте побыть рядом, – мне больше ничего от Вас не нужно. Вы не думайте, я не пытаюсь выпросить любовь, я знаю, ничего не изменилось и я для Вас все такая же чужая, нелюбимая женщина, как и раньше. Я не виню Вас в этом, сердцу не прикажешь, но позвольте мне хотя бы сейчас послужить Вам, побыть рядом. Мне очень это нужно, Ренард… Не гоните меня, прошу Вас.
Ренард резко развернулся к ней лицом и, обхватив за талию, привлек к себе почти вплотную.
- Да кто же Вас гонит? И почему чужая? Вы уже давно мне совсем не чужая, более того…
- Вы не любите меня, Ренард. Я по-прежнему чужая Вам, - перебила Эмелин, с тоской глядя в его карие глаза. – Настолько чужая, что Вас удивляет мое желание помочь Вам.
- Но я скучал без Вас – это уже что-то да значит.
Эмелин покачала головой и печально улыбнулась:
- Нет. Не обманывайте меня, Ваше Величество…
- Эмелин…
- Вы скучали не по мне, Ренард. Когда Вы были в забытьи, Вы твердили только одно имя, и, увы, не мое, - вздохнула она. - Вы звали Терезу.
А вот теперь забилось его сердце от одного упоминания, от одного только имени потерянной, почти забытой его девочки… И Эмелин заметила это, усмехнулась, потрепала смоляную его гриву, пряча дрожание собственных рук; отвернулась, пытаясь загнать обратно подступившие слезы.
- Эмелин, простите меня.
- Давно простила.
- Девочка моя, послушайте меня: Вам не о чем беспокоиться, уверяю Вас. Я давно потерял Терезу, она Вам не соперница.
- Себе-то не врите.
- У меня есть только вы: моя жена и мой сын. Вы – моя семья. И я клянусь Вам, я полюблю Вас, мою законную жену, и буду любить до последнего дня своей жизни. У нас все получится, Эмелин. Только не торопите меня, дайте мне время…