Наколдую любовь... (СИ) - Константа Яна. Страница 14
- Скажи мне только одно, - потребовал Марек, - кто это сделал? Федька?
Стоило только упомянуть это имя, как Агнешка заревела пуще прежнего.
- Он… силой тебя взял?
- Нет. Я не знаю, как так получилось, Марек! Я ничего не понимаю! Он позвал меня на свидание… Мы гуляли, все было хорошо… Я не знаю, что потом произошло, но утром ни его, ни моей одежды уже не было…
- Тьфу ты, нашла с кем на свидания ходить! – разозлился Марек, но тут же, понимая, что девушке сейчас не до нравоучений, смягчился: - Ладно, с ним мы еще разберемся. Агнеш, ты только успокойся, ладно? Я позвоню Ярине – она одежду тебе принесет. Не бойся, мы никому ничего не скажем.
Через полчаса прибежала Яринка. Агнешка все еще сидела в стоге – хоть и надела она футболку Марека, но вылезать на свет наотрез отказалась.
И только когда пришла Ярина, Агнешка, переодевшись в платье, наконец покинула свое убежище. Но как же стыдно, как же погано ей было… Дневной свет пугал ее – даже одевшись, чувствовала она себя абсолютно голой в присутствии сестры и ее парня. Она боялась посмотреть им в глаза – казалось, смотрят они на нее и видят несмываемые следы ее падения; хоть и не корят, не говорят ничего, а в глубине души осуждают ее и презирают… А ведь дома еще и родители сейчас допрос устроят – им-то что сказать? Правду – точно не сумеет.
- Агнеш, ну успокойся, все позади, - подошла к ней Ярина и крепко обняла. – Пойдем домой, там мама с папой с ума сходят…
- Что я им скажу? – рыдала Агнешка. – Я не смогу, Ярин… Ну почему я такая дура, а?!
- Придумаем что-нибудь. Пойдем…
Родителям пришлось соврать. С трудом сдерживая слезы, сказала Агнешка, что просто заблудилась. Яринка с Мареком ее слова подтвердили. Правда, от сестры Агнешке к вечеру, когда чуть успокоилась, все же влетело, – ну предупреждала же ее Яринка, что нехороший Федька человек, что дурная о нем молва ходит!
Но что теперь-то об этом говорить? Что сделано – то сделано. Свернувшись калачиком на кровати, Агнешка проплакала тогда весь вечер, все думала, все задавалась одними и теми же вопросами… Как так получилось? За что с ней так жестоко поступили? Но ответа на свои вопросы так и не нашла.
Глава 13
Дело это, конечно, не Марека – Агнешка и сама виновата в том, что с ней случилось. Но речь сейчас шла не о ком-то, а о сестре его «малой», а значит, пора бы местной шпане дать понять, что если они посмеют обидеть кого-то из Яринкиной семьи, то отвечать им придется перед ним, Мареком, и пока он здесь, никакая мелочь озабоченная порядки свои в Хомячинках устанавливать не будет.
Утром следующего дня Марек шел на другой конец деревни, к дому местного хулигана и балабола Федьки. Руки чесались надавать пацану по шее, злость распирала; каким бы наивным и глупым ни был поступок девчонки, пользоваться этим – просто верх низости! И счастье Федькино, что вчера не до него было – сгоряча удавил бы Марек гаденыша.
Марек подошел к Федькиному дому и услышал голоса. Оказалось, не один он сюда пришел сегодня на разборки. Высокий забор из старого, поросшего мхом шифера не позволял увидеть, что творилось во дворе дома, но зато совсем не мешал услышать, как развеселые мужские голоса перебивались другим – тоненьким, женским. Узнав этот голосок, Марек чертыхнулся и со всей дури толкнул хлипкую дверцу в заборе. Та с легкостью распахнулась.
Открывшаяся взору картина поражала своей циничностью.
На ступеньках крылечка покосившейся от времени избы сидел, растопырив ноги, Федька и с нахальной улыбкой смотрел, как по двору за его братьями, как собачонка, бегает Агнешка и плачет. В руках мальчишки держали палки: у одного, подобно флагу, развевалось на ветру ее платье, у другого – маленькие трусики. С веселым улюлюканьем бегали они по двору, размахивая трофеями, и измывались над несчастной девушкой:
- Агнешка, а покажи сиськи!
- Агнешка, а со мной на сеновал пойдешь? Я не хуже Федьки! У меня тоже большой!
Как дикие обезьяны кружили они вокруг Агнешки, весело приплясывали, имитируя недвусмысленные пошлые движения, и строили гримасы. Стоило ей броситься к кому-то одному, как другой тут же, пользуясь случаем, подкрадывался со спины и задирал ей платье. Она оборачивалась – нападал первый. Девушка плакала; она то останавливалась, понимая, что силы не равны и парней ей не одолеть, то вновь, надеясь на что-то, подпрыгивала, когда те, дразня, подходили ближе, приспускали палки и манили иллюзорной возможностью схватить украденные вещи. И она, захлебываясь слезами, поддавалась, прыгала, веселя подонков, но другого выхода у нее не было – пока ее вещи находились в их руках, в любой момент о ее позоре могло стать известно всей деревне.
Появление Марека они заметили только тогда, когда самый младший из них вдруг неожиданно оказался на земле, встретившись с крепким кулаком.
- Марек, ты чего?! – веселье на лице среднего брата тут же сменилось растерянностью. – Да мы же просто шутим…
Но шуток их не поняли, и уже через мгновенье парень приземлился рядом с постанывающим братом. Агнешка тут же бросилась забирать свои вещи, а Марек, ни слова не говоря, направился к Федьке: спотыкаясь, тот бросился в дом, но Марек оказался шустрее – выволок подонка с крылечка и от души заехал ему в челюсть.
- Да ладно тебе, Марек, за кого ты заступаешься? – заскулил Федька, но вступить в драку не решился – помнил, что Марек всегда умел за себя постоять, и драться с ним себе дороже. – Да она сама на меня вешалась! Все по согласию было!
Агнешка, сгорая от стыда теперь еще и перед Мареком, ставшим свидетелем очередного ее унижения, прижала к груди вещи и попятилась к забору, явно намереваясь сбежать отсюда куда глаза глядят. Но отпускать дуреху одну в таком состоянии было нельзя – Марек понимал это, и, разрываясь между Агнешкой и желанием переломать братьям ноги, отступил, резким движением руки загораживая девушке выход.
- Я еще вернусь, - процедил он, оглядывая прижавшуюся друг к дружке далеко не святую троицу. – Ждите.
Марек схватил Агнешку за руку и вытолкал на улицу. Она тоже хороша – вот куда поперлась? Мало ей было вчерашнего? Одна, в чужом доме, с тремя озабоченными придурками… А если б им в голову взбрело еще что нехорошее с ней сделать?
- Какого хрена ты сюда приперлась? – рявкнул он так, что Агнешка вздрогнула и отшатнулась.
- У них были мои вещи, - пискнула она сквозь слезы. – Не ори на меня.
- Я не ору! Агнеша, давай договоримся, если у тебя проблемы – ты просто говоришь мне, а не множишь их! – выкрикнул Марек.
Он кружил вокруг Агнешки, не зная, во что вылить клокочущую ярость. Его трясло, Агнешка, сжавшись от его крика, плакала. Если б не девчонка, спустил бы всю злость на подонков, – но как ее одну сейчас оставить? Досталось в итоге забору – со всей силы стукнул по нему кулаком Марек, и вроде бы чуть легче стало. Вернувшись к девушке, Марек тронул ее заледеневшую руку и уже спокойней проговорил:
- Ладно, не плачь уже… Обошлось же… Пойдем, я отведу тебя домой.
Но Агнешка домой не собиралась. Она молча развернулась и пошла совсем в другую сторону – к лесу.
- Агнеш?!
Девушка промолчала. Посвящать Марека в свои планы она не хотела, да и не могла – обида и слезы комком застряли в горле, не давая ни слова вымолвить; они разрывали ее на части, душили, пеленой застилали глаза. Не до Марека ей сейчас, не до его благородных поступков, за которые она ему, конечно, безмерно благодарна, но… Не до него сейчас. Ну правда!
Она шла к лесу, желая только одного: избавиться от вещей, которые никогда уже, конечно, не наденет. Желая избавиться от напоминания об унижениях, которым ее подвергли ни за что, просто ради забавы. Что будет делать потом, она не знала, как и не знала, что будет делать с растоптанной своей душой, с заляпанными грязью чувствами, – от вещей можно избавиться, а от этого как отмыться? Она шла к лесу, подальше от домов, а когда те скрылись за густыми кронами деревьев – со злостью бросила на землю вещи и, не оборачиваясь, глотая слезы, спросила у Марека, увязавшегося за ней: