Изменишь однажды… (СИ) - Ярук Диана. Страница 4

Дед был для меня полноценным родителем. И всё же, в детстве я часто завидовала своей подруге Аньке, когда видела её папу — молодого, весёлого дядю Валеру. Тогда мне часто снился отец, которого я знала только по фотографиям, — такой же живой, смеющийся, и просыпалась с щемящим чувством утраты в груди.

Так я и провела время до возвращения Артёма: сходя с ума от роящихся в голове мыслей, то доставая из кладовки свой чемодан, то убирая его назад.

Наконец, в двери щёлкнул ключ. Артём совершенно не ожидал увидеть меня в гостиной глубоко за полночь. С его лица медленно сползла рассеянная улыбка.

— Тёма, я знаю, что ты снимаешь для неё квартиру. Вы уже полгода вместе, не так ли? — Я не свожу взгляда со своего мужа, отмечая каждый нюанс эмоций, пробуя отыскать хоть крупицу раскаяния.

— Надин, мы взрослые люди, — отвечает Артём, плюхаясь на диван, — давай не будем устраивать сцен. Я устал. — Он машет рукой в мою сторону, — вся эта скорбь, статуя «Девушка с кувшином» — это для других разов, хорошо? Да, мы встречаемся с Ириной некоторое время. У неё были трудности с жильём, поэтому я решил немного помочь.

— Шикарный лофт на Лубянке, обеды в мишленовских ресторанах, шопинг в ГУМе и ЦУМе. Неплохо помог, Тём. Куда делась твоя прошлая ассистентка? Уволил, чтобы освободить место для этой? А как же «не обманывать, не предавать, жить ради друг друга и сына»? Как же дурочка-жена, которая как в тюрьме в этой чёртовой квартире? Без родных, без друзей, без поддержки любимого мужа? — Чем больше я перечисляю, тем жальче становится себя. И правда, когда Тим болел особенно тяжело в этом январе и хрипел, как конь в пене — где был Артём? Качал мышцы в фитнес-зале? Ел изысканный ужин с партнёрами? Целовал молодую любовницу?

Мне становится так обидно, что я не могу дышать. Обидно за каждый одинокий вечер. За каждые выходные, когда я придумывала, как объяснить Тиму, что папы опять не будет с нами. За каждый раз, когда нападала тоска по прежней жизни в Екатеринбурге.

Артём злится

— Надин, я не хочу это слышать. Ты как заезженная пластинка. Вечно ноешь, жалуешься, что-то просишь, требуешь. Когда я встретил тебя, ты была совсем другой. Лёгкой, весёлой, авантюрной. Готовая свернуть горы ради своей цели. И вот, я дал тебе всё. Жизнь в самом центре Москвы. Безбедное существование. Сейчас я работаю над проектом для Дубая, мы можем переехать туда. Будешь ездить на Ламборгини и ходить на шопинг каждый день, что тебе ещё нужно? Я думал, что встретил величайшее приключение в своей жизни, а ты превратилась в расхлябанную раздолбайку! Любой на моём месте повёлся бы на такую, как Ирина! Она даёт мне то, что я хочу, и принимает таким, какой я есть!

Я уже давно реву. "Заезженная пластинка"! «Расхлябанная раздолбайка»! Я никогда не жаловалась! Всегда, стиснув зубы, делала то, что от меня требуют и даже больше! Ждала его ночами, наглаживала рубашки, разбирала чемоданы. Готовила ему полезное питание, скрупулёзно соблюдая процент КБЖУ. Терпела вечные придирки. Отказалась от карьеры!

— Я не могу с тобой больше жить! Мне нужен развод! — Резко вытираю слёзы с лица.

— Отлично! Слава богу, нам нечего делить! И я потребую совместной опеки над ребёнком! — Артём откидывается на диване и складывает руки на груди.

Таким образом, вопрос о моем возвращении в Екатеринбург снят.

Глава четвертая

Мы решаем, что я буду искать новое жильё, чтобы съехать туда с сыном. Артём останется на Чистых прудах, ведь за квартиру платит его работодатель. Когда он предлагает профинансировать первые три месяца аренды я не могу сдержать истерический смех: за любовницу он платит уже в два раза больше. Но, наверное, скоро траты Артёма уменьшатся. Уверена, Ирина будет считать дни до моего отъезда, чтобы впорхнуть сюда на своих шпильках.

Я гоню от себя эти мысли. Не время рефлексировать. Я робот, я ничего не чувствую.

Мне нужна двухкомнатная квартира где-то поблизости от садика. Но в центре, где находится наш безумно дорогой детсад, такая же безумно дорогая аренда жилья. Артём заверил меня, что, пока мы официально не разведены, плату за сад так и будет покрывать его соцпакет. Решаю искать квартиру хотя бы поблизости от красной ветки метро. Выбираю вариант подешевле, прикинув, что, пожалуй, если не буду лениться и возьму вдвое больше заказов; да ещё взмолюсь на старой работе и начну подрабатывать там, то смогу заработать нам на еду, оплату аренды и коммунальных услуг.

Адвокат объяснил, что из-за совместной опеки алименты мне не положены, но муж щедрой рукой выделяет ежемесячное содержание в размере стоимости ботильонов от Маржела, как я помню из длинного списка чеков. Кстати, пароль от почты Артём изменил.

Через неделю, подписав договор аренды и получив ключи, я начинаю собирать вещи. Удивительно, как мы с Тимом обросли барахлом за этот год. А ведь я основательно расхламилась ещё в Ёбурге. Решаю на время сложить наши летние вещи, обувь и книги в одну из гардеробных у Артёма. Пока заберу только любимые книжки Тима и свои иллюстрированные альбомы, посвящённые архитектуре, градостроительству, дизайну, — их для меня по букинистам начал собирать ещё дед.

Три дня спустя я прошу о помощи Артёмова водителя, и тот присылает минивэн с парой крепких парней. Мы загружаем туда вещи, садимся с Тимом сами и уезжаем в новую жизнь. От Артёма пришло сообщение, что он не сможет нас проводить. Я робот. Я робот. Я робот.

Я нагружаю себя трудом. Трижды делаю уборку. Перестирываю шторы. Намываю окна, полы и сантехнику. Хорошенько обрабатываю влажной тряпкой шкафы. Раскладываю вещи сначала в одном порядке, потом в другом. Отвезя Тима в сад, я еду в хозяйственный магазин и покупаю новое постельное бельё, кофеварку, половики и забавные суповые миски. Наконец, я решаю взять ещё и чёрную грифельную доску для рисования мелом. Всегда мечтала поставить такую у входа, изображать на ней забавные картинки и писать мотивационные надписи красивым почерком. Артём считал это пошлостью, проявлением дурновкусия. Так что, это ещё и небольшая месть. Будет видеть доску каждый раз, являясь за Тимом.

Наступает утро субботы, и я жду, когда приедет Артём. У меня внутри глупая надежда, что он вдруг бросится передо мной на колени и начнёт молить о прощении. Но он просто стоит в дверях и ждёт, пока я одену Тимофея. Артём хмыкает, и я понимаю — это в адрес доски.

Они уходят. Заперев дверь, я думаю, чем мне заняться. Можно поработать, а можно почитать книгу или посмотреть фильм. Пойти прогуляться по новому району, выбрать, какие детские площадки будут интересны Тимофею. Найти аптеку, работающую круглосуточно. Понять, где стоит киоск со свежим хлебом.

Но, наконец, внутри рвутся тесёмочки, которые держали меня вместе.

Я иду в спальню, ложусь на кровать и просто наблюдаю, как лучи солнца передвигаются по стене течение дня, а потом и вовсе наступает темнота.

Две недели проходят как в полусне. Я будто бреду под водой. Выполнение простейших задач требует колоссальных усилий. Только ради сына я заставляю себя шевелиться. Улыбаюсь, варю кашу, наполняю ванну перед сном. Отведя ребёнка в сад, я возвращаюсь домой и ложусь на пол. Прямо в пуховике, едва скинув сапоги.

Любой телефонный звонок вызывает панику, так что вскоре я отключаю звук. Иногда я не могу заставить себя сходить в туалет. Я терплю боль от позывов в мочевом пузыре и ненавижу то, что жизненные процессы во мне всё ещё происходят: кровь бежит по венам, сердце сокращается, волосы и ногти растут. Я почти перестаю есть, потому что ощущение еды во рту вызывает тошноту.