Чужая жена (СИ) - Дэй Каролина. Страница 14

Где-то в красивом доме его ждет жена. Скорее всего, с вкусным ужином. Она, наверное, каждую минуту подходит к окну и высматривает знакомую машину. Машину, в которой я сейчас сижу и целуюсь с ее мужем.

Где-то в шумном Нью-Йорке трудится мой Максим на благо нашей семьи. Он хочет, чтобы ни я, ни наши будущие дети ни в чем не нуждались, поэтому вынужден иногда меня оставлять одну. А я сейчас сижу в чужой машине и таю от чужих губ.

Я замужем. Он женат. Чужая жена. Чужой муж.

Что я, черт возьми, делаю?

— Нет! — Изо всех сил упираюсь в грудь Дани, силясь его оттолкнуть. — Не смей! — голос дрожит. Я вся дрожу. Не от возмущения, к своему стыду. И, судя по горящим глазам напротив, он видит меня насквозь.

Тянет руку к моим губам, тяжело дышит. Я отворачиваю голову, но он обхватывает пальцами мой подбородок, заставляет взглянуть на него.

Как его отрезвить? Как заставить его осознать неправильность ситуации?

— Не смей! — шиплю сквозь зубы, сжимая кулаки. Он не слушается, нагибается ко мне. Я вновь его отпихиваю, недолго думая, взмахиваю рукой.

Карие глаза сужаются, губы поджимаются, а на его щетинистой щеке алеет отпечаток моей ладони. Он сверлит меня тяжелым взглядом, снимает блокировку дверей, я пулей вылетаю из машины.

Бежать. От него. От себя. Бежать туда, где чувствую себя более-менее в безопасности. И пусть губы до сих пор покалывает, в груди трепетно бьется сердце, а в голове набатом звучит лишь одна фраза.

Я только что изменила мужу…

Глава 11

Друзья? Кто вообще придумал, что существует дружба между мужчиной и женщиной? Не бывает ее. Нет, она, конечно, может возникнуть позже, но после того, как дружба примет горизонтальное положение, оставит после себя смятые простыни и долгие часы ожидания встречи, угар жарких объятий и жадных поцелуев.

Я бы мог себя спросить: какого черта полез к чужой жене? Я бы смог ответить: тянуло. Невообразимо, до скрежета, до напряжения. Этот поцелуй — оказывается, капля. Я думал, после него отпустит. Ни черта. Теперь хочу большего. Я хочу не только ее губы, хочу ее всю. С ног до головы.

Сжимаю пальцами переносицу, не спешу выходить из машины. Сейчас нужно улыбнуться Белле, поговорить с ней о какой-нибудь ерунде, отдать ей немного себя. А меня нет. Я еще не после поцелуя, хотя прошло несколько дней.

По-хорошему нужно уехать. На недельку. Лучше на месяц. Или вообще вернуться в Америку на постоянное место жительство. Белла начнет новую жизнь, а я… Мне будет проще бороться с самим собой. Не будет соблазна позвонить, услышать мелодичный голосок, увидеть небесные глаза. Рядом красивая жена, с которой мне нужно строить «счастливую» жизнь. Наши родители многого от нас ждут, например детей. Но я понимаю, что на такой шаг она еще не скоро решится, да мне самому не хочется. Не нужно это все: оправдывать чужие надежды и мечты. Если бы брат….

Усмехаюсь, качнув головой, прогоняю ненужные мысли. О Казиме лучше не думать, как и о Белле. Нельзя, но все же обманываю самого себя. Сейчас я чувствую, что нахожусь на грани, иду по острому лезвию бритвы. Опасная игра, ведь штормит не на шутку, вот-вот сорвусь, и не в объятия жены…

Открываю дверь, разуваюсь, вскидываю голову, когда из комнаты выходить Белла. Выдавливает из себя улыбку, глаза по-прежнему не участвуют в этом тандеме. Подхожу к ней, нагибаюсь и сухо чмокаю в щеку.

— Привет, милая. Как прошел твой день?

— Привет. Как обычно, — безэмоционально и холодно отвечает Белла, но тут же берет себя в руки, добавляет: — Сегодня мне на практике по экономике поставили «отлично». Я приготовила твой любимый плов, испекла лепешки. Еще сдала в химчистку твой серый костюм, к сожалению, самой мне не удалось его почистить. Ты сейчас будешь ужинать или позже?

Сначала порываюсь отказаться, потом пересиливаю себя и согласно киваю:

— Сейчас, руки помою.

— И еще…

— Здравствуй, сынок, — в дверях столовой появляется теща.

Я мельком бросаю испытывающий взгляд на Беллу, она виновато опускает глаза. Никак не ожидал, что услышу поздно вечером голос тещи. Больно часто она стала наведываться в Москву. Сегодня у меня нет желания поддерживать вежливую беседу после тяжелого рабочего дня и личных потрясений.

— Добрый вечер, — здороваюсь с Анжеликой Рамазановной, направляясь в ванную комнату.

Вряд ли Белла сама была в курсе приезда матери, иначе бы поставила в известность еще утром. Последнее время что теща, что моя мать прямо зачастили в гости без предупреждения.

За столом довольно долго висит тишина, слышно звяканье ложек. Я не смотрю ни на Беллу, ни на Анжелику Рамазановну. Хочется просто поесть и лечь отдохнуть. На завтра назначена операция, мне нужно быть в форме. И перестать думать о Жасмин хотя бы несколько часов.

— Какой ты уставший! Выглядишь изможденным и болезненным. Нужно больше отдыхать с женой дома, — давит интонацией мать Беллы.

— Я много работаю, — поднимаю на нее глаза. — Чтобы ваша дочь ни в чем не нуждалась.

— Всех денег не заработаешь, Дани, а время идет. Нужно торопиться. Все подруги Беллы вышли замуж позже нее и давно в положении, а вы все никак!

«Торопиться», «подруги вышли замуж и давно в положении»... Как же хочется рявкнуть на тещу, чтобы не лезла не в свое дело, не давила на собственную дочь, не травмировала еще больше, чем есть. Если бы Анжелика Рамазановна только знала, что пережила Белла, вряд ли бы мы поженились. Наверное. Или договоренности важнее душевного состояния?

— Мам! — возмущенно подает голос Белла.

— Что «мам»? Вы уже четыре месяца в браке, а речи о детях как не было, так и нет! Люди уже поговаривают, что у вас проблемы!

— Никаких проблем нет. Белле нужно учиться, — ровным голосом повторяю одно и то же каждый раз, когда речь заходит о детях. Угнетает это, если честно, но родители вряд ли остановятся. Они же не знают о неудачной беременности Беллы.

— Детей нужно рожать, а не по университетам бегать!

Возвожу глаза к потолку, прижимая кулак к губам. Эта шарманка начинается каждый раз, когда речь заходит о том, почему Белла до сих пор без живота. Каждый раз, когда мы приходим к кому-нибудь в гости, кто-то из старшего поколения обязательно полюбопытствует по поводу беременности жены, а ее мать и моя в каждый свой приход начинают причитать о том, что же подумают люди. Это настолько сильно напрягает, что хочется огрызнуться, хлопнуть дверью и запретить родственникам без веского повода приходить в гости. Если пришли, то о детях не должно быть разговоров. Морально тяжело не только Белле, но и мне после этих разговоров и намеков.

На какое-то время возникает пауза. Каждый молча ест. Еда очень вкусная, Белла прекрасно готовит. Она держит дом в чистоте и порядке, следит за собой, при этом успевает хорошо учиться. Не знаю, как ей это удается, почему она никогда не валится с ног от усталости. Может быть, не дает себе сделать паузу, чтобы не вспоминать, не думать… И ночью мы перестали стесняться, нам понравилось обманываться. Я с полной уверенностью могу сказать, что Белла, громко постанывая подо мной, видит не меня. Как я вижу не ее.

Ведь и ночи у нас в последнее время жаркие, до полного изнеможения. Порой мне требовалось больше времени, чтобы довести себя до оргазма, так как перед глазами постоянно возникал образ другой женщины.

— Дани, как у вас в клинике? Все хорошо? — вновь возобновляет разговор Анжелика Рамазановна. Как же люди иногда бывают надоедливы.

— Работаем.

— Снова работа. Дети когда-нибудь будут у тебя на первом месте? Вот если бы Казим был жив…

— Мама! — тихо шипит Белла, осторожно кидая взгляд на зажатую в моей руке ложку. Медовые глаза расширяются, темнеют. Жена чувствует, что тема доводит меня до бешенства. Еще немного, я пополам согну эту чертову ложку. Но это ерунда. Сама она натягивается как струна, стоит вспомнить о самом близком человеке на свете. Не только для меня, но и для нее.