Чужая жена (СИ) - Дэй Каролина. Страница 30

— Жалко, — грустно вздыхаю я. — Надеюсь, уснем мы вместе.

— Конечно. Люблю тебя, — произносит Максим с теплотой.

— И я тебя.

Кладу трубку, так и не сказав слово «люблю». Оно потеряло смысл в наших отношениях. Звучит фальшиво, неправдоподобно. Замечаю, что все реже и реже говорю его мужу, а он все чаще и чаще это замечает. Но я ничего не могу с собой поделать. Сердцу не прикажешь, зародившиеся чувства не остановить.

Подхожу к знакомому подъезду, набираю знакомый код домофона, поднимаюсь на нужный этаж. Сердце стучит как бешеное, внутри все замирает, сжимается, будто я совершаю что-то запретное.

Будто совершаю преступление…

Но наша жизнь не имеет смысла, если мы не идем на риск ради своего счастья.

Дверь открывается после звонка. На пороге появляется Дани без рубашки, в брюках. Красивый. Уютный. Сексуальный. Мой. Его мышцы напрягаются, когда прохожусь по ним взглядом.

Ничего не говорю, просто переступаю порог и, захлопнув за собой дверь, впиваюсь в его приоткрытые губы. Прижимаюсь к твердому телу. К горячему. Родному. Сбрасываю туфли как можно скорее, снимаю пальто.

— Черт, как же я скучал, — хрипит на ухо Дани, стягивая вниз собачку на спине.

Черное платье лужицей падает к моим ногам. Переступаю через него, не отрываясь от желанных губ. И я скучала. Безумно сильно скучала. Но не успеваю ничего сказать, да и не хочу — действия показывают гораздо красочнее мои чувства к этому мужчине.

Дани рывком поднимает меня за попу. Обхватываю его бедра ногами. Прижимаюсь. Чувствую прикосновение кожи. Его кожи. Горячей. Желанной. Поцелуи спускаются по шее, останавливаются над чашечкой лифчика. Мы опускаемся на кровать спустя какие-то доли секунды, когда наши губы разъединяются. Я остаюсь лежать на спине, а Дани стоит возле меня будто нерушимая скала. Рассматривает. Черт! Как же долго…

— Дани, скорее… — умоляю я, чувствуя, что вот-вот взорвусь от возбуждения и желания соединиться с ним в единое целое.

Знаю, что мы будем делить друг друга всего час, пока у него перерыв на работе, но я хочу насладиться этими минутами счастья. Хочу снова вдохнуть родной запах, почувствовать на себе знакомые губы и кричать в его руках как можно громче.

Он снимает брюки, сдвигает мои трусики и тут же наполняет меня собой. Двигается. Быстро. Выбивает из меня громкие стоны. Впиваюсь в его смуглую кожу, оставляю отметины. Зря, наверное. Но иначе у меня не выходит. Никак. Слишком сильно я по нему соскучилась.

— Еще… Ах…

Дани поднимает ноги к себе на плечи и глубже входит в меня. Резко. Заставляя моментально раствориться в ощущениях, в чувствах, в эмоциях. Бесконечно долго выкрикивать одно единственное слово:

Люблю…

Мы вместе кончаем, дрожим, потом он опускается рядом со мной, прижимает мое расслабленное тело к себе. И целует. Не глубоко, не страстно, скорее успокаивающе. Дарует то самое облегчение, которое необходимо, когда вокруг сплошной мрак, ты погружена в пучину внутреннего хаоса.

— Я ужасно соскучился… — шепчет Дани, перебирая мои волосы. Поднимаю на него глаза и пропадаю. Никогда не видела его таким нежным, даже в первые наши встречи. Таким открытым. Может, я просто отвыкла от этого?

— И я скучала, — отвечаю, не отрывая глаз от любимого мужчины. Сегодня они такие глубокие. Черные. Омуты, в которых я готова погрязнуть до конца жизни. Но на деле нам позволено лишь несколько часов в неделю.

Мне и этого хватит. Должно хватить.

— Мы снова вернулись к тому, с чего начали, — шепчет Дани.

— Наверное.

— У нас есть время в запасе. Хочешь, прогуляемся по набережной, потом посажу тебя в такси?

— Ты не опоздаешь на работу?

— Консультаций на сегодня больше нет. Меня в основном ждут бумаги. Я и в другое время с ними справлюсь.

Улыбаюсь. Еще немного времени с Дани. Еще чуть-чуть. Соглашаюсь, не задумываясь.

Ветер аккуратно дует в лицо, слегка разбрасывает пряди волос. Мы гуляем почти там же, где находится его клиника. По набережной. Вот здесь, на этом самом месте, я сходила с ума от новых ощущений, от чувства вины. Здесь встретила Дани в неформальной обстановке. А в паре шагов находится грузинский ресторан. Там были очень вкусные хинкали. И очень красивый Дани…

Мы молчим, не говорим ничего. Смысл? Сейчас мы просто чувствуем друг друга, находимся рядом, держимся за руки, улыбаемся как подростки на первом свидании. Этого достаточно.

— Хочешь мороженое? — предлагает Дани, нарушая тишину между нами.

— Не холодно для мороженого?

— В самый раз.

Впервые за долгие дни чувствую себя счастливой. Мы похожи на парочку влюбленных, которые не боятся выходить на улицу и показывать свои чувства. Если мне холодно, Дани прижимает ближе к себе.

— Давай еще немного погуляем. А мороженое поедим потом, — предлагаю я, чувствуя, как прохладный ветерок проскальзывает сквозь легкое пальто.

— Ты замерзла, — в его низком голосе появляются серьезные нотки. — Пойдем в машину, согреешься.

— Ты знаешь, как меня лучше согреть, — шепчу ему и прикасаюсь своими губами к его.

Они полураскрытые, податливые. Тут же подхватывают мою инициативу и целуют нежно-нежно, будто кроме этого поцелуя у нас ничего нет. В какой- то степени это так и есть. Наверное. Так хочется, чтобы этот момент длился вечность. Бесконечность. Но…

— Жасмин!

…реальность заставляет спуститься с небес на землю и осознать, что наши отношения обречены.

Как гром среди ясного неба раздается знакомый голос. Замираю на месте, Дани непонимающе смотрит на меня, все еще удерживая в объятиях. Еле вырываюсь из них, чтобы между нами возникло хоть какое-то расстояние. Оборачиваюсь на голос и встречаюсь с знакомыми голубыми глазами. Самые родные, самые понимающие, но сейчас они смотрят прищуренно и осуждающе. Я вижу в них недовольство и гнев.

— Привет, мам. Как ты здесь оказалась? — спрашиваю непринужденно, делаю вид, что никакой катастрофы не произошло.

— У меня тот же вопрос. Это кто?

Она уже догадывается, с кем я стою. Ведь мы когда-то говорили о нем. Я не называла его имени, но сейчас ей и так все понятно. Я не рассказывала, что изменяю Максиму. Не признавалась, что наша любовь потерпела крах, а мое сердце забрал другой мужчина. Женатый. Я не люблю врать маме, никогда не любила. Мне и так долго пришлось скрывать от нее. А сейчас не могу…

— Это Дани. Он…

— Очень приятно, Дани, — перебивает мама, но руку не протягивает, как делает обычно во время знакомства. Изучает его строгим взглядом, под которым хочется поежиться. — Почему вы целовали мою дочь?

— Мама, это не то, что ты…

Как же глупо, как же ужасно все получается.

— Вы только что целовали мою дочь! — Она смотрит презрительно на молчащего, нахмуренного Дани. — Ты совсем с ума сошла! — кричит на меня, совсем не понижая голоса. Как же стыдно!

— Давай потом поговорим.

— Нет, не потом! — Мама глубоко вдыхает, пытается себя успокоить. Ей требуется минута, чтобы собраться с мыслями и громко спросить:

— Как ты могла изменить Максиму? У тебя совесть есть?

— Мам…

— Он помог нам, когда твой отец умер. Приютил нас, спас от нищеты, от улицы! Где твоя благодарность?

— Мама…

— Ты немедленно прекратишь эти фокусы, иначе…

Но я не успеваю выслушать ее «иначе», потому что мама резко хватается за сердце и оседает на асфальт, безмолвно открывая рот.

— Мама!

Глава 23

— Почему мы так медленно едем? — спрашиваю водителя скорой помощи.

— Дороги такие, девушка! — выкрикивает через плечо мужчина в форме. — Сейчас приедем, не переживайте!

Черт! Почему так? Почему маме стало плохо именно сейчас? Почему машины впереди не могут побыстрее расступиться, чтобы пропустить нас? Мигалки для кого работают? Маме плохо! Она едва дышит через маску. Каждая секунда на счету! Эгоисты! Больно. Как же больно смотреть сейчас на нее. Такую поникшую и ослабленную. Уязвимую...