Моя плоть сладка - Кин Дей. Страница 23

– А чем вы занимаетесь, мистер Коннорс? – спросил Лаутенбах.

– Я пишу.

– Приключенческие и детективные романы, – добавила Элеана. – У мистера Коннорса замечательное воображение.

Коннорс решил ничего больше не объяснять. Его разговор с Шадом, прекрасный контракт с "Таннер Пресс" – все это так далеко... Эд ждал дальнейших вопросов Лаутенбаха, но тот молчал. Если Лаутенбаха и интересовали причины появления Коннорса в Блу-Монде, то он был слишком хорошо воспитан, чтобы расспрашивать Эда. Худой, с маленькой рыжей бородкой, сорокапятилетний Лаутенбах казался совершенно инертным. В нем все потухло. Время от времени он смотрел на Элеану, но при этом его взгляд не вспыхивал огнем. Коннорс сомневался, что замужество Элеаны будет удачным. Этому человеку нечего дать. Лаутенбах просто женился на матери своего будущего наследника. Этот человек уже растратил все, кроме денег.

Они пили кофе и ликер в гостиной, когда в десять часов зазвонил телефон. К аппарату подошел Джон Хайс. Вернувшись, он сел на софу рядом с Коннорсом.

– Звонил шериф Томсон. На оружии нашли отпечатки пальцев. Это старое охотничье ружье, которое обычно хранилось в запертом шкафу на нижнем этаже отеля. Томсон считает, что ружье некогда принадлежало мне и что это именно то ружье, которое я пять лет назад дал бедняге Макмиллану, когда он вздумал поохотиться на зайцев.

Он говорил тихим голосом, и Коннорс отвечал тоже тихо.

– Следовательно, его мог взять любой?

– Совершенно верно.

– Вы сообщили ему, что существует подозрение, что ваш брат вернулся?

– Нет, – сухо сказал Хайс, – я не говорил ему об этом.

На другом конце комнаты Аллан Лаутенбах монотонно рассказывал детали игры в поло, участником которой он был. Только Селеста делала вид, что слушает. Элеана, развалившись в кресле, откровенно зевала. Спустя некоторое время после телефонного звонка она объявила, что они с Алланом поедут немного прогуляться. Они уехали, не пригласив с собой Коннорса. После их отъезда разговор почти совсем иссяк. Коннорс понимал, что его присутствие в доме и интриговало, и вместе с тем беспокоило мать Элеаны, но она, так же как и Лаутенбах, была слишком хорошо воспитана, чтобы задавать вопросы. В десять тридцать она встала и пожелала всем спокойной ночи.

Джон Хайс смотрел, как она поднимается по лестнице, а Коннорс наблюдал за Хайсом. Если какой-либо мужчина и был увлечен женщиной, то таковым являлся именно Джон Хайс.

Коннорс вспомнил, как он описал историю этой семьи, и начал размышлять. Джон Хайс знал о его приезде. Джон Хайс был высок и широкоплеч. Джон Хайс был хозяином Блу-Монда. Джон Хайс знал, где находится ружье. Его дом был всего в миле от города. После выстрела, оборвавшего жизнь Макмиллана, у Джона было достаточно времени, чтобы вернуться домой, а потом с Элеаной приехать в город. Пульс у Коннорса убыстрился, и кровь застучала в висках.

А если его версия правильна? А если Дональд Хайс вернулся в Блу-Монд на неделю раньше, чтобы застать свою жену с Джоном Хайсом? И если во время последующей драки Джон Хайс убил своего брата и придумал историю о его бегстве? А если Джон Хайс убил адвоката Санчеса?

Но в эту версию не укладывался один факт – Джон Хайс вооружен.

Коннорс подождал, пока тот нальет себе из бутылки и начнет пить, и только тогда наполнил свой стакан из той же бутылки. Нужно быть ко всему готовым, когда имеешь дело с таким человеком. В этой семейке все возможно. Можно объяснить категорический отказ Элеаны выступить свидетелем в суде тем, что она убила адвоката Санчеса. У Элеаны твердый характер, ей нужны деньги Лаутенбаха, и именно она обнаружила тело. Пока он спал, у Элеаны появилась возможность переговорить с Санчесом. Узнав, что свидетельства о браке не существует, она потеряла голову. Кто знает, может, опасение потерять Аллана привело ее к мысли навсегда заткнуть рот Санчесу? Ее удивление и ужас при виде мертвого Санчеса могли быть лишь хорошо сыгранной комедией. Она дочь циркачки и сама хорошая актриса.

После перехода границы, когда Эд ей стал больше не нужен, она немедленно бросила его и заявила, что не хочет его больше видеть. Вместе с тем, медальон в мертвой руке Санчеса не укладывался в эту схему. Это самое интригующее. Элеана не дура. Если бы она убила Санчеса, то постаралась бы не оставить на месте преступления ничего, что могло бы привлечь внимание к ней и к ее семье.

В машине Джон Хайс предложил Коннорсу сделать выбор, и Эд сам принял решение – отправился в дом к Джону, чтобы подробно поговорить и обсудить это дело. Теперь, когда они остались одни, Коннорс ожидал, что Хайс первым начнет разговор. А между тем, Хайс молча пил. Он о чем-то задумался и устремил глаза в пол. В половине двенадцатого он встал и достал часы.

– Я отправляюсь спать. На вашем месте я запер бы на ночь дверь своей комнаты на ключ.

Коннорс тоже поднялся.

– Это именно то, что я собираюсь сделать, но прежде чем мы расстанемся, я хотел бы, если вы не имеете ничего против, задать вам два вопроса. Прежде всего – ваш брат и Селеста жили в зарегистрированном браке?

– У меня нет никаких оснований думать иначе, – ответил Хайс. – Они покинули нас во время гастролей в Омахе и снова вернулись в цирк в Де Мойне, заявив, что поженились. Селеста сказала, что они обвенчались в маленьком городке, но тогда она еще плохо говорила по-английски, а свидетельство о браке хранилось у Дона. С ним он и исчез, когда удрал с Тамарой.

– Вы одобряете брак Элеаны с Лаутенбахом?

– Нет! – Ответ был сух и резок. – Лаутенбах женится на эротоманке. Единственная надежда – что все мужское начало сконцентрировано у Лаутенбаха в голове. Это замужество в скором времени внушит Элеане отвращение. – Джон пожал плечами. – Но я не могу ничего сказать об этом, я же ей дядя, а не отец.

Коннорс посмотрел, как Хайс поднимается по лестнице, потом вышел на лужайку. Полная луна склонялась к горизонту, а у подножия холма виднелась серебристая в лунном свете лента реки, скрывавшаяся затем в темноте леса. Эд спустился к реке и некоторое время забавлялся тем, что бросал в воду камешки. Потом он поднялся по тропинке к дому. Задний фасад дома производил еще большее впечатление, чем парадный. Как директор цирка, Хайс, видимо, здорово преуспел.

Огибая угол дома, Коннорс двинулся кратчайшим путем через кустарник и прошел мимо кострища. Костер уже почти потух. Эд посмотрел на него и случайно увидел клочок бумаги, на который падал свет затухающего огня. Коннорс нагнулся, чтобы поднять его. Это оказалось наполовину сожженная первая страница его черновика "Смерть в цирке". Коннорс пошел дальше.

Два окна второго этажа были освещены, и шторы на одном из них подняты. Коннорс увидел погруженного в молитву Джона Хайса, стоящего на коленях возле своей кровати. Эд нервно закурил сигарету. Он был абсолютно убежден, что, если он хочет получить деньги и славу, которые придут к нему в результате контракта с "Таннер Пресс", ему сперва необходимо узнать, о чем просил бога магараджа Блу-Монда.

Глава 12

Утро было восхитительным – пели жаворонки, жужжали пчелы, легкий бриз гонял по синему небу белые облака. Коннорс чувствовал себя по боевому, и у него появилось желание, чтобы неизвестный, предпринявший попытку убить его, обнаружил себя. Эд остановил машину, предоставленную ему Хайсом, перед почтой и послал Шаду телеграмму, после чего отправился в отель за своим чемоданом.

– Ах, как неприятно, мистер Коннорс! – Вид у молодого портье был сконфуженным. – Но шериф Томсон вчера вечером забрал ваш чемодан. Может, вы поедете в контору и спросите его об этом сами?

– А что, это мысль, – ответил Коннорс и попросил показать ему шкаф, в котором хранилось оружие.

Шкаф находился в коридоре, примыкающем к задней стороне отеля. Коридор соединялся с вестибюлем только пожарным ходом.

– Здесь хранится все ненужное, – пояснил портье.

В конце коридора дверь выходила на хозяйственный двор, окруженный палисадником. Отсюда была видна открытая дверь.