Сопротивляйся - Летова Мария. Страница 11

Сын сидит на полу гостиной-студии перед телеком.

Глаза, как под гипнозом, смотрят на экран, худые ноги сложены по-турецки.

Пижамные штаны ему коротковаты, надо бы купить новые, но забываю. Ему самому не принципиально, поэтому мы обоюдно забили.

– Омлет будешь? – спрашиваю, проходя мимо него к холодильнику.

– Угу, – отвечает, не оборачиваясь. – Мама теперь утром мне делает блины. В форме сердечек. Так мне подарить валентинку Алине? Или лучше Еве?

Поскольку его мама у нас всегда третий пассажир, информацию о ней я получаю автоматически. Почти единственный способ легально узнать, как она живет и чем занимается. Она вколотила в наш брак столько гвоздей, что я задеваю их темечком до сих пор, так что информация о ней – это средний уровень прожарки моих мозгов, но это лучше, чем вообще нихера не знать.

Со вчерашнего дня у меня стойкое ощущение, что из рук вырвали веревку, за которую я держал болтающийся где-то там вверху воздушный шарик, и если я не поймаю эту веревку и не намотаю ее на кулак, то шарик улетит с концами, но если сожму кулак, он пизданет по мне разрядом в двести двадцать вольт. Так, чтобы у меня рука отвалилась.

Упираюсь руками в столешницу и впечатываю взгляд в стену.

– В чем проблема подарить обеим?

– Обеим? – изумляется сын.

– Да, и проблемы нет.

– Я хочу какой-то одной… – говорит так, будто я тугодум, раз не понимаю его логики.

– Зачем загонять себя в такой сложный выбор, Мишань? – все же пытаюсь упростить ему задачу. – Подари всем троим, и будешь в шоколаде.

– Одинаковые? – тянет скептически.

Блин.

Чтобы не возвращаться на исходные, оборачиваюсь на него и говорю:

– Лучше одинаковые.

– Ладно, – пожимает щуплым плечом.

Круто.

На столешнице начинает вибрировать один из моих телефонов. Это рабочий.

Глядя на дисплей, упираюсь в столешницу рукой и думаю, отвечать или нет.

Я пробовал устанавливать правила. Прежде всего для себя. Законом “тишины” обозначать собственные выходные дни, но в итоге приходил к выводу, что мне это не нужно. У меня нет факторов, требующих уходить в офлайн на двое суток, оставаясь недоступным для любого абонента, звонящего на этот номер.

Сегодня я верну сына домой, все остальные планы легко поддаются корректировке.

– Да? – смотрю в окно, принимая звонок.

На улице и правда метет. Подойдя ближе, всматриваюсь в проспект, который отсюда как на ладони, и не вижу на дороге снегоуборочной техники.

Зачет.

И давно этот снег идет?

– Приветствую, – слышу знакомый чиновничий голос. – Не разбудил?

– Нет. Доброе утро.

– В четвертой поликлинике проверка из министерства. Главный на нервах, может, подъедешь?

– А я тут при чем? – спрашиваю раздраженно. – Что, подъехать некому?

– Барин тебя видеть желает. Очень просит, кланяется.

– Я не могу. Занят.

– Ну, может, после обеда? Очень надо. Отблагодарит.

Втянув поглубже воздух, смотрю на часы.

Половина восьмого.

– Отблагодарит? – спрашиваю сухо.

– Ручаюсь.

– Не раньше четырех, – соглашаюсь.

– Спасибо!

Отключаюсь. Бросаю на столешницу телефон и достаю из холодильника яйца и молоко.

Вчера с Мишей закупились продуктами. Сын лихо выдрессирован на предмет прогулок по продуктовым. Нифига лишнего почти не взяли. Я и сам также выдрессирован за те годы, когда сухари без масла были на завтрак, обед и ужин. Об этом никто кроме нас с Олей не знал. Ни друзья, ни ее родители, ни, тем более, мои. Из Подмосковья заглядывать в мою жизнь им сложно до сих пор, но переезжать они наотрез отказались. Менять хер на палец не хотят.

– Ты умылся? – спрашиваю Мишу.

– Не-а.

– Иди умывайся, и будем собираться.

– Что, уже? – дуется он.

– Мне тебя к десяти нужно к бабушке отвезти, – напоминаю.

С учетом того, что дороги замело, ехать мы будем долго.

Завтракаем, и я скрываю улыбку от того, как сын держит вилку. Левой рукой. Как и я.

Ботинки у него на липучках, и он обувает их самостоятельно, кряхтя в своем пуховике, пока надеваю свою куртку и проверяю в кармане брелок от машины.

Через полчаса в цветочном магазине выбираю букет пошикарнее и кладу на заднее сиденье машины. Миша в детском кресле юзает мой личный телефон, играя в какую-то игрушку. Тормоза срабатывают через раз, машину несет на каждом светофоре, поэтому двигаюсь улиткой, что не напрягает. Я давно научился не спешить, даже если опаздываю. Меня в любом случае дождутся. И это касается не только работы, но и всех других сфер жизни. Всех сфер, кроме одной.

Губы кривятся, это улыбка, хотя и дохлая.

Добираемся до дома моих “родственников” в девять пятьдесят.

Паркуюсь рядом с “ауди” своего шурина, Саши Романова, упираясь капотом в знакомую кованую ограду частного дома.

В последние полгода я здесь не был. И сюда, и домой, к матери, Мишу отвозил мой водитель, но сегодня я не собираюсь динамить любимую тещу. Хотя бы потому, что я уже здесь.

– Отстегивайся, – говорю сыну, выходя из машины.

Достаю его из кресла и ставлю на снег. Захватив букет, идем к входной калитке.

Нажимая на звонок, я осознаю все последствия своих действий, но сегодня я заряжен достаточно, чтобы делать и поступать так, как считаю нужным.

Нам открывает тесть.

Вижу, что похудел. У него проблемы с сахаром. Диета.

– У-у-у, – пропускает во двор, с уважением протягивая мне руку. – Вот так люди. Не ждали, – хлопает по плечу.

– Доброе утро, – пожимаю твердую ладонь.

– Привет, дед, – сын просачивается мимо и топает к дому.

– Проходи, – закрывает тот за мной калитку.

Во дворе Саня чистит снег.

– Привет, – здороваемся.

Виделись пару дней назад на пробежке.

– Помочь не хочешь? – опирается руками на черенок лопаты.

Оценив фронт работы, кисло замечаю:

– Не особо.

Смеется, качая головой.

– Вторая лопата в вагончике за домом.

Постучав ногами по коврику, вхожу в дом, в который впервые попал одиннадцать лет назад. Тогда меня встретили без фанфар. Кто такой? Откуда? Какие планы на жизнь? Ответ был один – я хрен с горы, и я хочу себе вашу дочь. Она кружила вокруг меня. Боялась, что почувствую себя некомфортно.

– Здрасте, – выскальзывает из кухни какая-то возрастная родственница в больших круглых очках.

Женщина прячет от меня глаза. Испаряется.

Пахнет домашней едой. Аппетит просыпается, несмотря на завтрак.

– Добрый день, – отзываюсь.

Впиваюсь глазами в пространство. Прислушиваюсь к голосам, но за детскими криками сложно что-то разобрать.

– Ба! Папа приехал! – семафорит Мишаня, в ботинках залетая на кухню.

– Руслан! – выплывает из кухни теща с ошарашенным видом. – Мы и не ждали! Я не причесанная еще… – взмахивает рукой, трогая свои волосы.

– С днем рождения, – улыбаюсь, протягивая ей букет.

– Ох… – почти краснеет. – Вот это красота… Валя! Найди вазу! – забирает у меня цветы.

На мою щеку приземляется поцелуй.

В ответ легонько сжимаю ее плечи.

– Мы тебя не отпустим! – суетится. – Раздевайся, проходи! Коля, возьми у него куртку. Тут такой бедлам, – указывает рукой на забитый одеждой шкаф. – Проходи… не стой… Знала бы, сделала бы для тебя утку! Мы к двум звали гостей, а тут родственники приехали из Бреста. Сестра двоюродная, ты их не знаешь… – сыпет она информацией.

– А где мама? – показывается из кухни сын.

Осматриваясь исподлобья, жду ответ на этот вопрос.

Именинница соображает пару секунд, а потом отмахивается:

– Опаздывает.

Опустившись на корточки, помогаю Мишане снять комбез.

Выскакивает из него, оставаясь в штанах и водолазке, под которой вижу край пижамной майки.

– Блин… – бормочу, кое-как заправляя ту в штаны. – Я на улице буду, – говорю ему, вставая. – Сане помогу, – объясняю его бабушке, выходя из дома.

Глава 11

Наши дни