Гвардия Хаоса (СИ) - Акисс Ардо вин. Страница 118

— Но они всегда закрыты, — ответила Винсента. — Открыть их невозможно. Я пробовала…

— Если открыть Врата, то поток, которым энергия Сердца Мира струится в наши тела, больше не будет сдерживаться, и природа мистической энергии, ее плотность, изменится. Твое эмоциональное состояние и объем сосуда перестанут иметь значение — только сила, которая наполняет тебя. Но если сосуд хрупкий, его может разорвать изнутри. Если прочный — возрастет плотность наполняющей его энергии, до тех пор, пока не будет достигнут и его предел стойкости. Секрет в том, чтобы вовремя захлопнуть Врата и не дать себе погибнуть во взрыве вышедшей из-под контроля мистической энергии.

— Но как открыть Врата? — не отставала от него Винсента.

— Мне никто не подсказывал, — ответил Кенсэй, хитро улыбаясь.

— Сами догадались? — не поверила девушка. — Значит, это на самом деле очень просто? Отец тоже сам додумался, или вы ему все же раскрыли тайну?

Кенсэй покачал головой.

— У Дженази вообще нет Врат. Я не знаю, почему.

***

— Зачем ты рассказал все Винсенте? — тихо спросил Дженази. Он только догадывался о подробностях беседы своего учителя и приемной дочери больше ста лет назад, но знал главное — только Кенсэй мог раскрыть ей секрет Врат Сердца Мира.

— Я не знал, что она сможет их открыть, — так же тихо ответил Кенсэй. Глупая смерть Винсенты сто двадцать пять лет назад потрясла его, и чувство вины не оставило до сих пор. — Она оказалась удивительно талантливой ученицей. Я очень долго ждал этого дня, Дженази. Момента, когда ты сможешь обвинить меня в ее гибели. И могу сказать только одно: я не знал.

***

19 декабря 890 года. Железный Архипелаг, остров Эвдо, особняк Саргас.

Кенсэй стоял перед дверями дома, в котором Дженази и Ришари жили уже больше шести лет, и впервые за все это время не решался войти. Перестав быть Акаяма Хоодо, он лишился крова отчего дома, и за долгие годы странствий так и не нашел места, которое ему не захотелось бы в скором времени покинуть, но в дом Дженази чародей всегда возвращался с удовольствием, и жил в нем, бывало, месяцами, обучая Винсенту или просто наслаждаясь покоем Железного Архипелага, завоеванного такой большой кровью. Но год назад Винсента погибла, не справившись с полученным знанием, и все изменилось. Этот дом больше не наполнят звуки ее скрипки — девушка играла так же виртуозно, как и владела мечом — и гибкий силуэт не мелькнет в окне, ожидающую возвращения Гвардейцев с очередного задания. Она не знала, кто такие Дженази и Ришари на самом деле, не понимала, зачем нужно хранить в тайне их имена, ведь для всех остальных на этом острове они были Джином и Джиной Саргас — близнецами с Судо и владельцами процветающей транспортной компании. Ей рассказывали сказку, в которой они, Кенсэй и другие Гвардейцы находятся на тайной службе правительства, и сказка работала, потому что Железный Архипелаг был территорией, изолированной от бурь остального мира, и доходили сюда лишь слухи.

Винсенту обманывали пять лет, и когда она узнала правду, прежняя жизнь развалилась на части. Девушка взбунтовалась и погибла, защитив перед смертью наследников Дома Лэйт. Для Дженази это стало особенно жестокой шуткой не только потому, что только сейчас Ришари сообщила о его полном физическом выздоровлении — Кенсэй был свидетелем событий куда большей давности, когда точно так же от Дженази зависела судьба злосчастного Великого Дома и тот упустил последнего наследника Лэйт.

Это произошло почти шестьдесят лет назад, когда Дженази, Ришари, Кенсэй и Сигурд пришли за жизнью Лэйлы Лэйт. За десять лет до этого Кенсэй и Дженази спасли ее от слуг Витторио Коккинавье, бывшего Гвардейца Хаоса, которому было поручено избавить мир от Великого Дома Лэйт. В конечном итоге Витторио пал от меча Кенсэя, но чародей сам стал Гвардейцем и узнал причины, по которым ребенку следовало умереть. Он долго отказывался раскрыть тайну ее местонахождения, и Дженази поддержал его даже после того, как сам стал Гвардейцем, но потом Великие Дома сами напали на ее след. Следовало что-то предпринять, и они пошли самым простым путем. Приказ о ликвидации Дженази выполнил лично, его рука не дрогнула при виде уже взрослой девушки, которую он запомнил совсем малышкой.

Сложности начались, когда оказалось, что у Лэйлы уже есть сын. Валериан.

Следуя логике Фридриха Бронзлевена, его так же следовало убить. На месте, без сомнений и колебаний, иначе многовековая охота за Великим Домом Лэйт окажется снова напрасной. И четыре Гвардейца стояли над колыбелью, мучительно выбирая, кто должен завершить исполнение приговора.

Годы служения делу Гвардии показали, что нет никого вернее Императору, чем Сигурд, который часто бросал вызов Дженази и Кенсэю. Дженази он особенно не любил, а тот отвечал ему взаимностью, лишь чудом не убив пару раз в спровоцированных поединках. Сигурд охотнее шел на необходимые человеческие жертвы, и не так явно сомневался, принимая тяжелые решения, но убить младенца оказалось ему не по силам. Он только сказал тогда: «Пацан должен умереть» — и умыл руки. Кенсэю это тем более даром не было нужно, и остались только Дженази и Ришари. Ришари всегда оставляла право выбора за братом, и Дженази оказался поставлен перед фактом. Спрятал меч в ножны и вытащил Валериана из колыбели, чтобы отнести к краю высокого моста через реку. Они молча следовали за ним, словно загипнотизированные.

Выл ветер, заглушая все остальные звуки в ушах, вокруг не было ни души. Дженази протянул руку над бездной, сверток в ней покачнулся под особенно сильным порывом — и пальцы разжались. Плачущий Валериан устремился вниз.

Кенсэй и Сигурд смотрели друг на друга, вцепившись в рукояти мечей. Сигурд ждал, что его соперник-чародей в последний момент воспротивится приказу Императора. Кенсэй колебался.

Крик младенца становился все глуше — очень уж высоким был мост. И они упустили из виду момент, когда Дженази исчез, чтобы оказаться внизу с невредимым младенцем в руках.

— Нет, — сказал он тогда всего одно слово, и оставил ребенка под опорой моста, бросив на произвол судьбы. Гвардейцы последовали его примеру, а когда Император узнал, что приказ не исполнен до конца, Валериан исчез в неизвестном направлении. Вырос, овладел Рыцарем Света, возглавил Десять Великих Домов и погиб от руки Дженази только год назад, защищая своих детей. Которые погибли бы, если бы не Винсента. Если бы Дженази убил Валериана вместе с Лэйлой, Винсента осталась бы жива.

Коротко говоря, все решения, принятые Дженази со времен вступления в Гвардию, одной непрерывной цепочкой вели к трагической потере. Он позволил себе слабость в лице приемной дочери — и мир ударил по ней жестоко и беспощадно. Это был урок всем Гвардейцам, и в то же время вопрос: «А стоит ли вообще приносить жертвы?»

Гвардия лишилась воина, который проложил путь к победе над Великими Домами, но Небесные Дома уже полностью подчинились воле Императора. Весь мир оказался у его ног, и Кенсэй понимал, что Дженази стал ему не нужен. Как и вся Гвардия, кроме самых верных соратников — Августо и Сигурда. Очаги сопротивления гасли один за другим, втоптать в землю угли могла и новая армия сторонников Фридриха, растущая день ото дня — те, кого раньше звали ренегатами Великих Домов, стали их новыми лидерами. Мир изменился, и Кенсэй чувствовал, что самоустранение Дженази от дел может непредсказуемым образом исказить картину светлого будущего, ради которого было пролито столько крови.

Толкнув тяжелые деревянные створки, Кенсэй шагнул внутрь особняка. Он встретил его тишиной — слуг Ришари распустила, предпочитая ухаживать за Дженази самостоятельно. Без нее в Гвардии осталось лишь шесть бойцов, и Фридрих неоднократно озвучивал свою мысль найти ей и ее брату замену. Пока что его останавливало только отсутствие достойных кандидатур.

— Кенсэй! — Ришари вышла на лестницу и Гвардеец с тревогой заметил черные круги под ее фиолетовыми глазами. У девушки был истощенный и болезненный вид, словно она была простой смертной и не умела черпать энергию из Сердца Мира.