Ведун - Сахаров Василий Иванович. Страница 10

«Ну что, Вадим, – спросил я сам себя, – может, рискнуть и попробовать подобраться к терему поближе? Нет. Терпение и осторожность. Никакого риска. Хватит. А то может так сложиться, что твой лимит везения уже исчерпан, и тогда прощай, молодое неокрепшее тело, и привет, загробный мир. Языческий или христианский, без разницы, я ни в один из них не тороплюсь. Решено. Ждать».

Я отошёл в глубь леса. С третьей попытки взобрался на высокий ясень и спрятался в густой зелёной кроне. Вид сверху открывался превосходный, и что же я увидел? Окружённый частоколом терем в количестве одна штука. Несколько хозпостроек, и между ними тела убитых собак, крупных сторожевых псов. Немного в стороне нелепо раскинувшее руки мёртвое человеческое тело, кажется женское. И больше ничего интересного. Хотя стоп! В рубленом окне на втором этаже мелькнул силуэт. Да, вне всякого сомнения, это живое существо, а не тень от облака. Крупный мужик, который пропал и снова появился. Косматая рыжая голова высунулась в проём, не торопясь, оглядела окрестности, дорогу и лес, меня не заметила и снова исчезла. А потом по двору пробежал одетый в толстую кожаную куртку с металлическими заклёпками увалень, за плечом которого болтался круглый деревянный щит.

Вот так так. Выходит, есть в поместье живые люди, и если собаки убиты, а помимо них во дворе неприбранный труп, значит, в этом месте творится нечто недоброе. Да уж, такие вот дела. И как бы поступил на моём месте нормальный герой без страха и упрёка? Наверное, пошёл бы и дал злодеям трындюлей, после чего освободил бы принцессу, которая незамедлительно упала бы в его объятья, и начал своё восхождение к вершинам немеркнущей славы. Развил бы государство, создал бы финансовую пирамиду, изобрёл бы порох и пулемёт и обязательно, как полагается настоящему русскому патриоту, победил бы англов и американцев. Что-что? Америка ещё не открыта? Ничего, откроем. А потом соберём до кучи всех врагов и предателей народа, которых поселим на Мадагаскаре. Дёшево и сердито. Народ рукоплещет. Главный герой сияет, как новенький золотой червонец на солнце, а ставшая императрицей принцесса гордится своим мужчиной. Вечная классика жанра, хорошая, добрая и сбивающая усталость и агрессию читателей, которые выплескивают свои негативные эмоции в текст, а не в реальную жизнь, где находятся настоящие враги.

Невольно мои обветренные губы расплылись в широкой улыбке. Свежая корочка лопнула, и по подбородку потекла сукровица. Язык слизнул её, и, снова став серьёзным, я посмотрел в сторону реки, от которой пришёл. Тропка есть. Пляж в наличии. А немного в стороне, в кустах, до которых я не дошёл всего ничего, пара груженных какими-то тюками вёсельных лодок. Так-так. И рядом с ними два мужика в кожаной одежде, и у каждого, если зрение меня не подводит, на боку меч.

Млять! Всё-таки Средневековье, а не родной двадцать первый век. Ну и ладно. Я жив и здоров. И надо думать, что дальше делать. Выйти к этим мужикам? Ага! Сейчас! Разбежался! Копьё в живот воткнут – и аля-улю, ни принцессы, ни государства, ни финансовых пирамид в стиле незабвенного МММ. Обойти это место и двигаться по дороге? Без одежды и продовольствия меня надолго не хватит, и проблемы никуда не денутся. И как в таком случае поступить? Единственный более или менее приемлемый вариант – угнать лодку, в которой есть чем поживиться. У бойцов из охраны арбалетов и луков не видно, так что вниз по течению уйду спокойно. Но есть ещё одна лодка, и меня догонят. Ну и ко всему этому, мне до сих пор неизвестно, в каком времени и где я нахожусь. Стрёмно, однако. Поэтому продолжаю выжидать и наблюдать. Других нормальных ходов пока нет, поскольку в настоящий момент я слаб, и меня любой двенадцатилетний мальчишка забьёт и не запыхается.

Спустившись с дерева, я вернулся к реке. Примерно в полусотне метров от лодок перебежал тропку, опустился на колени и пополз к охранникам. Меч был приторочен за спиной, а помимо этого имелся прилипший к потной груди легковесный амулет. Я всё ближе подбирался к вооружённым мужикам, и вот дистанция между нами стала не более десяти метров. Я замер. Жду. Прислушиваюсь к любому шороху. Надеюсь услышать речь, чтобы попробовать по ней идентифицировать своё местонахождение. И дождался. Воины заговорили. Речь их была нетороплива и показалась мне знакомой, то ли белорусский, то ли западноукраинский говорок. Отдельные слова даже смог разобрать и более-менее чётко выхватывал старославянские имена. Но сути разговора уловить всё же не получилось. Понял только, что одного бойца зовут Малх, а другого, как ни странно, Генрих, а в поместье находятся Божейко, Лешко, Денут и Богуслав. А ещё узнал, что река, возле которой мы находимся, называется Одра. Следовательно, это либо Западная Польша, либо Восточная Германия, то есть в любом случае не Россия, а Европа.

Попробовал просканировать расслабленных вояк и почувствовал, что они завидуют подельникам, которые сейчас в тереме, и каждый из них представляет себе, как следующим утром станут делить добытое бандой золото, серебро и хабар. И из этого выходило, что передо мной разбойники. Уж в чём-чём, а в том, что эти бойцы бандиты, я не сомневался. Опыт общения с подобным контингентом имелся немалый, и я таких людей сразу чувствую. Хапнуть и отобрать, прогулять и ничего не дать обществу – приметы явные. А природная способность ощущать внутренний мир людей меня пока ни разу не подводила, и, хотя чуйка далеко не идеальна, ибо сильных людей прощупать сложно, Малх и Генрих таковыми не являлись. Типичные убийцы и воры. В меру наглые, трусливые и шакалистые, готовые по беспределу вывернуть карманы всякому, кто зазевался, а добычу потратить на бухло и шлюх.

Ладно, что хотел, узнал. После чего снова спрятался в лесу и напоролся на муравейник, в котором мелкие агрессивные твари за малым меня не сожрали. Но я себя не выдал, сдержался, откатился в сторону и замер.

Ожидание было томительным, но ближе к вечеру появилось ещё пять бандитов. И у каждого разбойника на плече был увесистый свёрток с хабаром, а один притащил живую добычу, человека, который был завёрнут в узкий ковёр и еле слышно стонал. Груз закинули в лодки, и между средневековыми ворами состоялся короткий разговор, после которого на охране добычи остался только один человек, кажется Малх.

Воры ушли в поместье, видимо, там ещё было что пограбить, а я решил, что вот мой шанс. Уж с одним противником я как-нибудь справлюсь, а затем оттолкну обе лодки от берега, запрыгну в одну из них – и прощайте, шакалы. А ещё есть живой пленник или пленница. Это проблема или нет? Неизвестно. Но долг каждого спасённого – отблагодарить своего спасителя. Интересно, а заложник бандитов, случаем, не принцесса? Было бы забавно. Настолько, что я, скорее всего, точно решил бы, что моя скромная персона оказалась в героической сказке.

Однако долой трындёж. Время дорого. Того и гляди, основная толпа из поместья подбежит, и тогда всё – ушла «моя» лодка. Пора начинать.

Украшенный неизвестными мне рунами меч со странным именем Змиулан оказался в правой руке, и я направился к лодкам. Шанс на победу был. Но требовалось быстро действовать и чётко понимать, чего я хочу достичь. У меня имелись навыки бойца, который побывал на двух войнах и не раз находился под огнём противника. Впрочем, в моих руках не было прежней силы. У меня имелся опыт убийства человека. Вот только с тех пор по моему личному времени прошло больше десяти лет, и сейчас я находился в новом теле, молодом и неопытном, а работать предстояло клинком.

Разбойник, склонившийся над лодкой и заглядывающий в скрывающий пленника ковёр, всё ближе. Я вышел из кустов и твёрдым шагом направился к нему. Между нами семь метров. Пять. Три. И он оборачивается. Здоровый широкоплечий косматый брюнет в кожаной куртке и полотняных штанах в недоумении смотрит на меня. В его взгляде растерянность, а рука автоматически тянется к клинку. Сразу видно опытного бойца, но он расслабился, подпустил меня к себе и проиграл жизнь.

Рывок на разбойника и неловкий выпад вперёд. Клинок вонзается между ребрами Малха. Сталь скользит по костям, и я слышу хруст. Остриё меча всё глубже погружается в тело человека, и я давлю на оплетённую кожей рукоять. Мой вес вгоняет сталь в плоть, и во взгляде бандита смесь самых разных чувств: боли, бешенства, ярости и страдания.