Антитело (СИ) - "Sco". Страница 11

– Да я был рождён для того, чтобы катать шары! – звонко выкрикнул Йоффе и очередной раз пустил шар по бортику.

Все три команды заржали, глядя на этот провал вечера. Того, правда, косорукость собственная и не смущала вовсе, а словно подогревала.

Рытов сосал третью бутылку пива, хотя собирался остановиться на первой. Почему-то алкоголь не веселил, как обычно, а прибивал к полу. Он поглядывал тяжёлым взглядом на умиротворённого Комерзана и чувствовал, как настроение уходит в минус. Дан был в бледно-голубой рубашке, с расстёгнутыми сверху пуговицами, закатанными рукавами – ну будто специально пижонился! Тёмные пряди падали на лоб, когда он наклонялся к кому-то в момент разговора. И не только наклонялся – он смотрел своими серыми, словно свинцовые пули, глазами. Смотрел так, как он это всегда делает – чуть пристальнее и дольше, чем обычные люди. Словно он проповедник в секте или психиатр какой. Новенькая девочка из бухгалтерии ошивалась подле Рытова весь вечер, очевидно решив попытать счастья с симпатичным начальником техотдела. Рытов её поощрял, чтобы иметь ширму для наблюдения за Комерзаном. Пока она сидит и чирикает рядом, он совсем не выглядит надирающимся маньяком-пидором.

Рытова клинило от него. Он не мог просто любоваться Даном, его хотелось забрать себе. Теперь он чётко осознал, что готов осаждать, готов жертвовать – всё, что понадобится, чтобы Дан лёг к нему в постель, занял место рядом. Алкоголь ослабил сдержанность, притупил осторожность, но не дал той лёгкости, с которой Рытов обычно кадрился к ребятам в клубе. Сейчас всё было по-другому. Ему не хотелось флиртовать.

В какой-то момент Дан пропал из зала. Рытов поводил глазами по группам возле дорожек, поглядел на бар, на столики рядом – не видно. После третьей бутылки ему почему-то показалось нормальным пойти на поиски запропастившегося коллеги. Он встал и, пообещав раскрасневшейся бухгалтерше вернуться, спустился по лестнице на первый этаж в поисках туалетов. Навстречу ему проскакал неубиенный оптимист Йоффе, проигравшийся в прах, но всё ещё воодушевлённый. Лестница показалась длиннее и круче, чем когда Рытов поднимался по ней же несколько часов назад, – пару раз он чуть было не соскользнул на подошве вниз. Зал первого этажа с высоченными окнами был почти пуст. Две двери справа и слева вели в туалеты, но Рытов уже нашёл то, что искал. Дан стоял спиной к нему с телефоном возле уха, лицом к окну на улицу. Рытов остановился в нерешительности. Он рассеянно поразглядывал таблички на туалетах, якобы в поисках мужского, и вдруг Дан заговорил в трубку.

Рытову показалось, что тот запел. На непонятном ласкающем ухо языке. Интонация плавно раскачивалась вверх-вниз, словно на волне, незнакомые слова сплетались в какой-то заговОр ведуньи. Дан рассказывал смешное или говорил с кем-то любимым – в голосе было столько радости и тепла, что Рытов безотчётно закрыл глаза. От алкоголя и внезапного стояка его повело вперёд. Он спохватился, открыл глаза и воткнулся взглядом в тот самый рот, из которого лилась волшебная песня. Бледные узкие губы перестали шевелиться, и Рытов перевёл взгляд выше, на неожиданно холодные серые глаза. Дан молча выжидающе смотрел на него. Рытов, словно выходя из-под гипноза, понял, что практически навис над замершим Комерзаном, и у него нет никакого объяснения такому странному поведению. Он мог бы сказать «вот ты где» или «что за язык?», мог бы спросить, где туалет, но Дан смотрел прямо в его глаза, которые кричали «у меня от тебя рвёт крышу», молили «уедем со мной прямо сейчас», и в сером взгляде не было ни удивления, ни смущения. Там была бетонная стена без единой трещины. Именно так выглядит глухая, неприступная оборона.

Рытов словно налетел на невидимый заслон, и от удара лопнули лёгкие, он впервые почувствовал своё сердце, будто оно увеличилось раз в десять и билось во всём теле, и от этого биения его качало. Он замер, как животное, инстинктивно испугавшееся потенциальной боли.

Дан медленно отвёл взгляд в сторону, будто отпустил Рытова, будто поставил точку. Аккуратно обогнул его и неспешно направился к лестнице. Так люди обычно уходят от рычащего пса – чтоб не погнался.

Рытов повернулся за ним, посмотрел в прямую спину. В желудок словно кипятка плеснули. Дан уходил от него, как не на второй этаж поднимался, а по верёвочной лестнице на вертолёт, а потом – только его и видели. И он сорвался с места, в несколько широких шагов догнал на полпути и протянул руку. Ему казалось, что мозг вот-вот догонит ноги и он сообразит, что сказать, а получилось какое-то «э, ну-у». Дан неожиданно подался ближе к перилам, инстинктивно отодвигаясь, и тут мраморная ступенька ушла из-под ног, и Рытов начал заваливаться назад. Тело сжалось в пружину, перед глазами мелькнула чужая рука. Он схватился наобум и почувствовал, как утягивает вниз обоих. Сверху что-то крикнули, взвизгнула девушка. Нога вывернулась, и Рытов упал на колено, поймал плечом напоровшегося на него с размаха Дана, а в следующую секунду тот пропал. Визг стал ещё громче, и по лестнице затопали несколько человек. Рытов, игнорируя боль в колене, обернулся, посмотрел вниз.

Дан лежал на боку, головой к перилам. И не двигался. Парень из курьерского сел на колени рядом, попытался приподнять его за плечи. Рытов пополз вниз практически на карачках, колено не слушалось. Его затрясло крупной дрожью, от испуга пропал голос – он не мог докричаться до курьера. Над ним кто-то диктовал адрес, видимо для “скорой”. Рытов протянул руку, взял Дана за рукав, сам не зная зачем. Всё было как в дыму. Он вдруг подумал, что на лестнице холодно, и хотел уложить Дана к себе на колени, когда его резко окрикнула Ольга из HR.

– Нельзя перемещать, не трогай, – она уверенно села рядом, пригнулась, прислушалась. – Дыхание есть. Дан, ты меня слышишь? Моргни, если слышишь.

Рытов начал снимать пиджак. Ольга прищурилась, вглядываясь в лицо Дана.

– Похоже, без сознания. Будем ждать “скорую”. Чего делаешь?

Ольга строго взглянула на Рытова, пытающегося укрыть Дана пиджаком. Тот не ответил, челюсти ходили ходуном. Ольга кивнула.

– Укрой, только перемещать нельзя. Вдруг перелом.

Рытов тоже кивнул. Вокруг толпились люди, но он их не слышал, он пристально смотрел на вздымающуюся грудь Дана. Он дышал с ним в унисон, будто помогая. Никто не видел, как под пиджаком Рытов бережно сжал его ладонь в своей.

Народ вокруг возбуждённо докладывал только что подошедшим.

– Нет, не пьяный. Олег поскользнулся, а Дан его пытался поймать. А сам вот…

– Ольга всё правильно говорит, нам на курсах доврачебной помощи то же самое рассказывали…

– А у меня вот так бабушка упала тем летом, и всё…

– Да я сам чуть не свалился тут недавно! Ступеньки раскатаны, как лёд…

Рытов почти не вникал в смысл слов, ему было жизненно важно дышать вместе с Даном, он боялся отвлечься. Вдох, выдох. Ноги затекли, икры покалывало, но смотрел только ему на грудь, вздымающуюся под пиджаком. Это он виноват?.. Выдох. Он дёрнул Дана на себя, толкнул вниз?.. Вдох. Толпа вокруг задвигалась, рядом опустились двое в белом. Выдох. Полная женщина откинула рытовский пиджак, взяла Дана за руку, обернула чёрную манжету повыше локтя. На Рытова даже не взглянула. Над ней склонилась Ольга, рапортовала бесстрастно. Женщина хмуро кивала. Она ощупала его шею, грудь. Достала из своего нагрудного кармана фонарик и посветила Дану в глаза, оттягивая веки.

– Алкоголь принимал? Документы есть?

Ольга послала кого-то на второй этаж за его сумкой. Рытов всё это время сидел рядом, продолжая дышать вместе с Даном.

– Забираем, – кивнула тётка заспанному фельдшеру, подпирающему столб, и тот поплёлся вон из зала, к машине.

Ольга уже рылась в знакомом портфеле.

– Паспорт есть, – доложила она. – Ключи вот. Полиса нет. Отправим кого-нибудь. В какую больницу повезёте?

Тётка встала с явным трудом, достала допотопную нокию из кармана белого халата.