Хладнокровно (ЛП) - Видзис Анна. Страница 54

— Куда, черт возьми, ты пропала? — Слышу я, как только переступаю порог своей квартиры. Уилл вбегает с гневом на лице, ладони сжаты в кулаки, и потемневшими глазами. Когда я замечаю какое-то движение позади него, я встаю на цыпочки, чтобы посмотреть через плечо Уилла, и мои глаза встречаются с Ксавьером.

Дыхание вырывается из моих легких.

То, как он сломал меня, нельзя назвать красивым. Он разорвал меня на куски внутри и снаружи.

И все это возвращается, когда я должна быть сосредоточена на том, что я только что узнала о Сэмюэле. Почему, черт возьми, я не могу поставить кого-то другого выше Ксавьера? Он всегда там — мой гребаный приоритет. Мой разум не видит ничего другого, кроме него.

Я закрываю глаза, считая до десяти, чтобы отпустить это. Я уже делала это раньше.

Я думаю о том, что диазепам течет внутри меня, и это приносит мне желанное спокойствие. Хотя, скорее всего, это просто эффект плацебо, потому что, конечно, он не начинает действовать через пять минут. Впрочем, какая разница?

— Я больше не буду спрашивать, Тея, — процедил Уилл сквозь зубы. Я редко вижу его таким сердитым. Обычно это происходит, когда он волнуется. Он знает, что беспокойство не приносит ему пользы, поэтому он переходит в ярость. Не в ту, на которую способен Ксавьер, но в любом случае, я ненавижу это видеть.

— Тогда не надо.

Я пытаюсь обойти его, но он хватает меня за руку и дергает назад. Он поворачивает меня лицом к себе. — Говори, блядь.

— Я пошла в комнату Сэмюэля в студенческом общежитии.

— Ты в своем уме?

— Зачем ты туда пошла? — вклинивается Ксавьер. Он тверд в своих словах, но не так вспыльчив, как мой брат.

Я смотрю на него, сузив глаза. — Что ты здесь делаешь?

— Я волновался, любимая. В один момент ты была там, на шествии, а потом я потерял тебя и не мог найти. Я пытался дозвониться до тебя сотни раз. — Да, я видела. Но он делал это не раз с момента расставания. Я никогда не отвечаю.

Закатывая глаза, я втягиваю воздух. — Тобиас Эванс отвёл меня туда.

Уилл нахмурил брови. — Кто?

— Чертов детектив, — пробормотал Ксавьер в ответ.

— Черт возьми, Тея. Ты не можешь разговаривать с детективами. Они не могут заставить тебя как полиция. Ты это знаешь. Так почему ты это сделала?

— Я не знаю, ясно? — говорю честно. — Но я рада, что сделала это.

Я вырываюсь из объятий Уилла и прохожу дальше в гостиную. Я сажусь на диван, пряча лицо в ладонях. То ли из-за того, что я устала, то ли из-за откровений последних нескольких минут, мне хочется заснуть и не просыпаться весь следующий год.

Может быть, тогда все вернется на круги своя?

Можно надеяться.

Они приходят за мной.

— У него в комнате повсюду мои фотографии и рисунки, — говорю я им. — Это даже не те фотографии, о которых я знала, и не те, на которых я позировала для Кембриджа. Они были сделаны тайно. Это…

Я сглотнула.

— Как будто он преследовал тебя, — заканчивает за меня Уилл, и я киваю.

Несколько минут мы сидим в тишине. Я не смотрю на парней, но чувствую, как они обмениваются взглядами. Как будто они говорят о чем-то, о чем я не знаю.

Я поднимаю взгляд от своих рук. Ксавьер прислонился к стене, засунув руки в карманы джинсов. Уилл сидит рядом со мной. Его локти упираются в бедра. Их реакция — это не то, чего я ожидала. С тех пор как я придумала предлог, чтобы уйти от Эванса, я сходила с ума, мне нужна была помощь. И вот они здесь, один чрезмерно заботливый засранец брат, другой с проблемами гнева — спокойны.

Какого черта?

Внезапно в моей голове что-то вспыхивает. Это имеет смысл.

Мои глаза расширяются. — Вы знали об этом, — шепчу я.

Они не отвечают. Им и не нужно. Я и так знаю, что это правда, без единого признания.

— Как?

Уилл прикусывает губу. Он не хочет смотреть на меня. И правильно. Если бы я сейчас была на это способна, я бы кричала на них и обзывалась, помимо всего прочего. — Он всегда был рядом, Тея. Он всегда был рядом с тобой. На всех лекциях, в коридорах, столовой и даже на улице.

— Он даже преследовал тебя в тот раз, когда ты вышла из столовой на день рождения Элиаса. Я видел, как он уходил за тобой, — добавляет Ксавьер, и мне хочется блевать.

— Значит, ты знал его с начала года?

Ксавьер качает головой. — Тогда я начал подозревать. Он говорил с тобой так, будто ненавидел тебя, но именно за ним нужно было следить.

— Ты спросил меня, что ему нужно.

— Просто чтобы узнать, скажешь ли ты мне. Я слышал вас двоих.

— И что дальше? — Я требую больше информации. Для меня это все новость.

Ксавьер пожимает плечами. — Я внимательно наблюдал за ним с того момента. Я предполагаю, что он знал, потому что с того момента он дважды подумал, прежде чем идти за тобой. Не сказать, что он не пялился на тебя при каждом удобном случае.

— Он ненавидел меня, — говорю я. — Он, блядь, ненавидел меня.

— Ненависть и одержимость не исключают друг друга, — комментирует Уилл.

Я смотрю на него. — И с каких пор ты это знаешь?

— С той ночи, — отвечает он.

— Вы видели его комнату? — спрашиваю я их обоих.

Они качают головами. — Идти туда после его исчезновения было бы самоубийством.

— Мне тоже. Вся его комната — это мотив. Разве ты этого не понимаешь? Ты мог бы рассказать мне. Мы бы что-нибудь придумали.

— Что придумать? Как проникнуть в студенческое общежитие только для того, чтобы оставить следы, что это было не дело о пропаже человека, а убийство? — Я сжимаю губы в тонкую линию. — Тот факт, что ты не знала, послужил поводом для настоящей реакции перед тем детективом, Тея.

Возможно, но я могу поспорить на что угодно, что полиция начнет задавать вопросы сейчас больше, чем когда-либо. Вся эта ситуация становится все хуже и хуже. Если бы не тот факт, что теперь у меня еще больше причин ненавидеть Сэмюэля, и не желание провести свою жизнь за решеткой из-за него, я бы пришла в полицейский участок и с Элиасом, и с Офелией. Вот как сильно все это испортило меня за несколько часов.

Я выхожу из гостиной и иду в свою спальню. Мне нужно поспать и перестать думать обо всем этом. Мне кажется, что сердце сейчас выпрыгнет из груди. Когда я поворачиваюсь, чтобы закрыть дверь, я вижу Ксавьера, стоящего передо мной. Его глаза пронзают меня насквозь. Он делает шаг, и наши тела соприкасаются.

Его дыхание обволакивает меня, и аромат его одеколона наполняет мои ноздри.

Я чувствую его руку на своей талии, затем в джинсах.

— Что… — начинаю я, но он вставляет между нами блистерную упаковку.

— Я знал, что ты взяла это у меня, — шепчет он. Там осталось только две таблетки. — Ты была слишком бесстрастна ко всему, что произошло.

— И что? Ты сам давал мне это раньше.

— Только когда я видел, что это поможет. Ты приняли восемь таблеток за короткий промежуток времени. Это опасно близко к зависимости.

— Вы сами поставили меня в такую ситуацию. Ты не можешь читать мне лекции о контроле, секретах и прочем. Прекрати это. Это жалко.

Он бросает блистерную упаковку на пол и обхватывает мои щеки. — Пожалуйста, не надо. Это не решит твоих проблем.

— Сейчас ты — моя проблема, — шиплю я. Я заставляю себя вести себя так, потому что это не я. Я никогда не буду собой по-настоящему, и я вижу это в глазах Ксавьера. Он знает меня. Он знает, как много мне нужно, чтобы быть такой по отношению к нему.

Но он не комментирует.

Он наклоняется ко мне. Его губы почти на моих.

Я сглатываю.

— Мне жаль, — говорит он. — Я знаю, что слов недостаточно, но я сделаю все, чтобы вернуть тебя. Я не могу жить без тебя. Я не хочу даже пытаться.

— Слишком поздно.

— Нет. Ты все еще любишь меня, и я люблю тебя. Мне просто нужно бороться изо всех сил, потому что потерять тебя навсегда — это не вариант, Меллилла. И никогда не будет.