Принцесса на час (СИ) - Иконникова Ольга. Страница 8

Он обнял меня, но от этого я задрожала еще сильней. К счастью, именно в это мгновение свеча догорела, и комната, на окнах которой шторы были предусмотрительно задернуты, погрузилась в темноту.

Его мягкие теплые губы коснулись сначала моей руки, потом — моей шеи, и наконец — моих солёных от слёз губ.

— Не плачь, моя принцесса!

Он был нежен и не торопился приступить к тому, что меня так пугало. И всё-таки его поцелуи становились всё более требовательными и жадными, и даже я со всей своей неопытностью понимала, что долго он не сможет сдерживать себя.

Я слышала немало рассказов о том, что происходило между мужем и женой в первую брачную ночь и ожидала самого худшего. Но его высочество проявил столько заботы, что я почти не почувствовала, когда это, наконец, случилось. Нет, мне не было приятно, но и чувства омерзения это у меня не вызвало.

Ах, как мне бы хотелось, чтобы это была моя настоящая брачная ночь. И чтобы мой муж был со мной так же ласков. И мне было отчаянно жаль, что я сама отказалась от пусть и призрачной, но надежды на это.

Нет, я отнюдь не претендовала на принца или другого важного вельможу. Пусть моим женихом стал бы такой же простой шевалье, как и мой приемный отец. Лишь бы он любил меня так же сильно, как его высочество любил Эльвиру. Но какой смысл было думать об этом сейчас? Теперь поправить ничего было уже нельзя.

— Отдыхай, моя ласточка! — он снова меня поцеловал и поднялся с постели. — Тебя никто не потревожит до полудня. А потом мы проедем по городу — народ хочет поприветствовать свою принцессу.

Он ушел, а уже через несколько минут в спальне появились маркиза и моя сестра.

— Пойдем, Луиза! — маркиза закутала меня в халат и отвела в гардеробную. — Прости, что я тебя тороплю, но тебе следует оставить дворец прежде, чем гости начнут разъезжаться — иначе кто-то может увидеть тебя во дворе.

Это вполне отвечало и моим желаниям, и я, быстро переодевшись, снова пошла за той, что доводилась мне тетей, по узкой винтовой лестнице. Мы вышли во двор, никем не замеченные.

— Надеюсь, его светлость передал вам пятьсот эрлонов, — сказала я.

Она посмотрела на меня удивленно, но я ничуть не смутилась. Мне было всё равно, что она обо мне подумала. Я выполнила свою часть сделки, и мне нужны были эти деньги. Маркиза достала из кармана своего плаща перевязанный тесемкой бархатный мешочек, и я торопливо опустила его в свой карман.

Она вышла вместе со мной за ворота. Стража, узнав ее, почтительно склонила головы.

— Я провожу тебя до бульвара. Я знаю, как нелегко тебе было через это пройти. Я навещу тебя завтра после обеда. Постарайся выспаться, дорогая. Нам нужно будет серьезно поговорить.

— Благодарю вас, сударыня. Позвольте, дальше я пойду одна.

Маркиза обняла меня, и я позволила ей это. Мне хотелось верить, что она и вправду любила мою матушку, и что только уговоры брата заставили ее поступить и со мной, и с его высочеством столь жестоко. Но я знала, что никакого разговора после обеда у нас не будет — я намеревалась уехать из Алузы этой же ночью.

Глава 10

Печь в моей квартире еще не остыла, и вода в стоявшем на ней чугунке была еще теплой. Но даже если бы она была ледяной, меня бы это не остановило. Мне нужно было смыть с себя следы этой ужасной ночи. Ах, если бы так же легко можно было смыть тот позор, которым я себя покрыла!

Я мылась с таким остервенением, что моя кожа начала зудеть, а когда я провела мочалкой по плечу, то вскрикнула от боли. Сначала я подумала, что в мочалку попала щепка, и я поранилась именно ею. Подошла к зеркалу, чтобы посмотреть, насколько серьезна царапина. Но когда я увидела то, что в нём отразилось, то закричала уже не от боли, а от ужаса.

На моём плече была змея! Вернее, знак змеи — как клеймо, что оставляет рука палача на коже осужденных. И на голове этой змеи была корона!

Такая змея была на гербе правящей Керландией династии Керанеров. Той династии, к которой принадлежал его высочество принц Эмиль.

Дрожь сотрясала всё мое тело. Я не могла понять, когда его высочество смог так отметить меня. Во дворце я всё время находилась в сознании.

И только когда я разглядела едва заметный голубоватый свет змеи, я поняла, что этот знак имел магическое происхождение. Но появился ли сам по себе, или его высочество приложил к этому руку, я не понимала. А спросить мне было не у кого.

Быть может, такой знак появлялся на плече каждой женщины, что входила в семью Керанеров? Не могла же только я удостоиться такого отличия?

Но в любом случае это означало лишь одно — что его высочество, встретившись утром с моей сестрой, не обнаружит у нее на плече этой змеи и сразу поймет, что его обманули. Да, он добр, и он влюблен, но ни один мужчина, тем более, облеченный властью, не сможет простить того, что мы с ним сделали. А значит, его месть будет страшна.

И даже если он сумеет найти оправдание для Эльвиры, у него не будет оснований проявить такую же мягкость и ко мне. А насколько я сумела узнать свою сестру, она сумеет убедить его в том, что именно я во всём виновата. С нее станется заявить, что я опоила ее и пробралась в спальню, воспользовавшись ее беспомощным состоянием. И все — и герцог, и его сестра — наверняка подтвердят эту версию.

Меня могут обвинить не только в обмане, но и в покушении на жизнь принцессы, а то и самого принца. Отправят в тюрьму, а то и на плаху. И матушка останется совсем одна. А если она когда-нибудь выйдет из своего странного полусна и узнает, что случилось? От этой мысли моя спина покрылась холодным потом.

Я и прежде не собиралась оставаться в Алузе до утра, но теперь мне следовало бежать отсюда немедленно!

Я металась по комнате, собирая свои вещи в старенький саквояж. На почтовой станции меня уже должна была дожидаться карета. Мешочек с деньгами я положила в потайной карман платья, оставив на дорогу семь эрлонов.

Пять из них я отдала за экипаж хозяину станции, а еще один — кучеру. Но это стоило того. Молчаливый возница довёз меня до дома за несколько часов. Я заранее согласовала с ним поездку по еще одному пролёту пути. Остаться дома я тоже побоялась. Именно здесь меня будут искать, как только обман будет раскрыт. А значит, следовало уехать из города как можно скорее.

И лошадям, и вознице следовало отдохнуть, я же воспользовалась этим временем, чтобы собрать те вещи, которые я хотела взять с собой в Тулен.

— Что с вами случилось, мадемуазель? — недоумевала Рикарда, которой я велела тоже собираться в поездку. — К чему такая спешка? Поспешишь — людей насмешишь. Мы непременно забудем взять что-то важное.

Она пыталась запихнуть в единственный сундук какую-то кухонную утварь, но я решительно ее остановила.

— Мы снимем там домик с полной меблировкой, Арди! — я отобрала у нее чумичку и положила ее обратно на сервант. — И купим там всё, что ты посчитаешь нужным.

Но она продолжала ворчать, упрекая меня в расточительности.

Я не говорила ей о своем путешествии в столицу. Она думала, что всё это время я провела в поместье герцога Эрсана.

— Ну, что же, — закивала она, когда я сказала, что его светлость дал мне денег на поездку в Тулен, — значит, у вашего папаши совесть всё-таки есть.

Я промолчала. Ей было ни к чему знать, за что я получила эти деньги.

О том, что мы едем в Тулен, не должен был знать никто. Соседям я сказала, что мы направляемся в Делакруа — будто бы я намерена получить работу в академии, где когда-то училась. Я боялась, что нашему отъезду может помешать барон Дюко, но, к счастью, того не оказалось в городе.

Экипаж, в котором я приехала из Алузы, доставил нас до ближайшего большого города — Бовена. Там я предпочла сделать пересадку. И таких пересадок за неделю мы сделали аж пять штук — мы петляли как зайцы, запутывая след.

Арди ворчала, но я была так решительна и серьезна, что она не осмеливалась мне возражать. Матушка же едва ли понимала, что происходило. Она наслаждалась прекрасными видами из окна экипажа и вкусными обедами на постоялых дворах. Ей достаточно было того, что мы с Рикардой были рядом.