Жизнь на общем языке - Алюшина Татьяна. Страница 15

Ну, это так, ремарка. Имеющая некоторое отношение к жизни Матвея Ладожского. Продолжим.

Советский Союз в прямом смысле создал с нуля национальную промышленность Монголии, как и многоэтажные дома, дороги, современную по тем временам медицину и армию, обучая и готовя монгольских специалистов, новый пласт интеллигенции страны, в Союзе. А в тысяча девятьсот сорок первом году советскими учеными был разработан и введен в обиход письменный язык на основе кириллицы, взамен устаревшей старомонгольской графики, недоступной простым людям.

Это были очень тесные и дружеские связи. Очень. Долгие годы Монголию называли шестнадцатой республикой Советского Союза.

Во время Великой Отечественной войны Монголия помогала Советскому Союзу всем, чем могла, первой из всех стран предложив свою помощь. На фронт были отправлены сотни тысяч монгольских лошадей, продукты, одежда, а собранных жителями Монголии материальных средств хватило, чтобы сформировать танковую колонну и авиационную эскадрилью. Монгольские добровольцы участвовали в той войне как первоклассные снайперы, а в конце ее сражались с Японией.

Люто сражались, не щадя себя. Помнили старые обиды.

Монголия обратилась к правительству СССР и лично к Сталину в сорок четвертом году с просьбой принять ее в состав страны в качестве одной из республик. Но, к сожалению, правительство вынуждено было отказать, потому что на тот момент независимость Монголии признавала одна-единственная страна в мире – Советский Союз. А портить тогда отношения с Китаем, под протекторатом которого номинально находилась Монголия, было недальновидно и ой как нежелательно.

Но, даже не став частью Советского Союза, Монголия долгие годы была настоящим другом и добрым соседом России.

В тысяча девятьсот шестьдесят первом году, при помощи и мощной поддержке Советского Союза, Монголия вступила в ООН.

– Такой краткой исторической справки достаточно? – спросил, усмехнувшись, Ладожский у откровенно увлеченной его рассказом Клавдии.

– Нет, – вздохнула она, вынужденно смиряясь с обстоятельствами, – но, учитывая, что у нас не так много времени, ограничусь на первый раз и этой сжатой, будем считать вступительной инфой. А ты переходи к повествованию о том, как ваша семья оказалась в Монголии.

– Да вот оказалась, – вздохнул Матвей, задумавшись. – В восемьдесят пятом году, когда мы с мамой приехали туда к отцу, для большей части населения Союза такая вот командировка на работу за границей считалась чем-то чудесным, главным призовым выигрышем всей жизни.

Разумеется, наиболее престижной и недосягаемо желанной даже в самых смелых мечтах для подавляющего большинства граждан, живших в Советском Союзе, за так называемым железным занавесом, являлась возможность работать в развитых капиталистических странах, в Европе, США, в Южной Америке и так далее, по убывающей значимости благосостояния и политического влияния государства.

Монголия в том списке престижных государств находилась где-то на самых последних строчках, ибо по уровню товарной скудности опережала все страны социалистического лагеря и самого СССР. Но!

Но советским специалистам, работавшим в Монголии, платили зарплаты в так называемых инвалютных рублях, проще говоря, в «чеках», или «бичиках», как чаще всего называли инвалютные рубли советские специалисты в Монголии. В переводе на местную валюту эта зарплата достигала восьмисот-девятисот тугриков, что, на минуточку, составляло приблизительно оклад заместителя министра Монголии и в несколько раз превышало среднюю заработную плату в самом Союзе.

Но даже не эти, сумасшедшие по тем временам, оклады составляли главную замануху работы там, а возможности, которые давала работа советским гражданам в этой стране. В Улан-Баторе, столице Монголии, работали элитные, недоступные местным жителям магазины, между прочим, с правом экстерриториальности, то бишь выведенные из-под монгольского законодательства и считающиеся юридически и практически территорией СССР.

И в этих дивных, чудных магазинах (например, в известном «номер двадцать» и «Военторге», по большей части сгруппированных в пятнадцатом микрорайоне, относящемся к «Русскому кварталу», продавались сделанные по высшему разряду и категории промышленные товары, предназначенные на экспорт, и различные деликатесы, которые невозможно было купить на родине, да и достать из-под полы нереально: осетрина, икра, разнообразные великолепные колбасы и сыры, вино, фрукты-овощи и прочая, прочая…

Попасть в этот торговый рай могли только советские граждане и руководители Монголии. В какой-то момент на входе в эти магазины даже поставили советских солдат, дабы оградить от попыток местных товарищей проникнуть туда. Вообще, сегрегация местных жителей и разница в социальном статусе совспецов и монголов была совершенно очевидной. И это неравенство, кстати, в семидесятые-восьмидесятые годы вызвало серьезные антисоветские настроения, кое-где и националистические выступления и даже нападения.

Конечно, влияние Советского Союза в Монголии было огромным. Например, в Улан-Баторе был выстроен уже упомянутый «Русский квартал», где жили только советские граждане, работавшие в Монголии, – «Проспект Мира» назывался. Да и в самом городе было немало зданий и сооружений, выведенных из-под юрисдикции страны и принадлежащих Советскому Союзу. По некоторым данным, в лучшие времена, в том числе в семидесятые-восьмидесятые годы, в Монголии работали до ста тысяч советских специалистов. А наши войска прочно стояли в стране, отстроив полноценные военные объекты, имея артиллерию, самолеты-вертолеты и насчитывая около пятидесяти тысяч военнослужащих.

И все это добро в девяностые годы… Войска вывели полностью, а всю матчасть, с домами и сооружениями безвозмездно, то есть даром, как говорилось в известном мультике, передали Монголии.

Такая вот фигня.

Но это в девяностые, а в семидесятых-восьмидесятых годах советские специалисты мечтали попасть на работу в Монголию, хотя бы на год-два, чтобы заработать весьма приличные деньги, качественно прибарахлиться да круто приподняться в социальном статусе. Такие «везунчики» в обществе считались элитой, кем-то исключительным, кому необычайно, ну просто необычайно подфартило.

Андрей Васильевич Ладожский владел не просто редкой, востребованной профессией горного инженера, но и накопил уникальный опыт, до назначения в Монголию успев поработать в нескольких странах социалистического лагеря и в некоторых капиталистических, из разряда так называемых «сочувствующих» советскому строю.

– Место, где мы жили, называлось Дорнод, как и весь аймак, реже его называли монгольским названием Эрдес, – помолчав пару мгновений, от общих сведений перешел к личной истории Ладожский. – Собственно, название поселку дало Дорнодское урановое месторождение, расположенное в Северо-Чойбалсанском районе, приблизительно в ста километрах от административного центра. Его открыли советские геологи еще в сороковых годах. – Он вздохнул задумчиво и сделал акцент на главном: – Определяющее слово в данном случае – «урановое».

В восемьдесят пятом году инженер Ладожский с женой (получившей вместе с мужем направление на службу учителем математики и физики в первую отстроенную к тому времени школу поселка) с их пятилетним сыном Матвеем прибыли по месту своего нового назначения: на возводящиеся с нуля посреди голой, бескрайней, продуваемой всеми ветрами степи горнодобывающее предприятие, шахты и поселок возле него.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.