Варнак. "Мертвая вода" (СИ) - Зимин Николай. Страница 70

По пляжу расхаживал древний птах, которого я помнил по музейным картинкам мелового периода. Такой же доисторически мрачный, злой и суровый в убийственной пернатой мощи. Черные перья облегали поджарое туловище, на длинной шее величаво покачивалась голова, а клюв громко щелкал, многозначительно намекая, что убьет идиота-плетельщика с одного удара, а не будет медленно пожирать с ног, как вон та акула.

— Гадство! — заявил я, когда ноги коснулись дна. — Как всегда!

Акула притормозила и взяла курс вдоль берега, не отплывая, впрочем, на глубину. Обтекаемый силуэт кружил неподалеку, как подводная лодка в режиме ожидания. Ну а фороракос неуверенно влез по колени в набегающие волны. Я коварно пустил цепь под водой и выстрелил справа. Она обмоталась вокруг длинной шеи, проигнорировала клацнувший клюв и закрутилась, выпустив лезвия. Фороракос мерзко каркнул и дернул головой, одновременно выскочив на берег. Меня потащило следом и швырнуло на песок, оставляя позади мокрую канаву. Птах резко сменил направление и бросился затаптывать наглеца лапами, больше похожими на когтистые орудия пыток, покрытые толстой ороговевшей кожей.

— Твою мать! — Я сплюнул песок и хлестнул второй цепью, оплетая голенастые ходули. — Чтоб ты сдох!

Фороракос запутался и рухнул в двух шагах, а я поспешно затягивал кольца, не давая лягающейся птице встать. Вторая цепь скользила по шее и кроме летящего пуха и ломаных перьев никакого эффекта, к моему бешенству, не было. До мягкого мяса лезвия добраться не могли, постоянно соскальзывали, а то и застревали в жестком пернатом воротнике. Тем временем птах с яростным карканьем дергался всем телом, стремясь доползти до меня и покарать. Пришлось сбросить цепь с его шеи и на карачках отползать от клюва, что с грохотом гидравлического молота клацал перед моей перепуганной физиономией.

— Скотина пернатая, — орал я, безуспешно нарезая круги вокруг озверевшего противника, — куда тебя бить?

Фороракос, естественно, информацией делиться не желал. С невероятным упорством петух-переросток крутился на боку и все время выставлял лапы в мою сторону, прикрывая пузо. Цепи так и не сумели отгрызть двухметровые лапы и лишь сдавливали их в кольцах, не давая фороракосу встать и покончить с наглецом парой клевков. Я описывал круги и бессильно хлестал цепью, а фороракос дергался, лягался и орал так, что в ушах звенело.

В конце концов я справился, использовав для убийства не вполне гуманный, кровавый и неаппетитный способ. Как только фороракос набрал воздуха для очередного карканья, в глотку ему влетела цепь. Граненый шип на конце закрутился и проложил путь вглубь, паровозом втащил в нутро пернатого бедолаги метра три цепи, забился там во все стороны, калеча и разрывая ткани, и противостояние быстро закончилось.

Я устало шлепнулся на бездыханную тушу и перевел дух. С отмороженного курлыкана выпал ворох перьев, склянка с кровью и чуть опыта. Перья я изучал долго, крутя в пальцах, благо их едва не мешок насыпался. Впрочем, излишек можно продать Совиному Зубу и другим черноногим могиканам да сиу. Если жив останусь.

— Неудачное начало, — сделал я вывод, глядя на джунгли. — А ведь там еще и змеи… Понятно, почему островок никому не нужен.

Идти и кромсать все живое в крепкой группе человек в десять, как советовали гайды, конечно можно, но местная фауна быстро дала знать, что для одиночки с цепями в их смену подобное не прокатит. Я сменил тактику и бесшумно вполз в заросли, где пришлось прятаться за упавшими пальмами, зарываться в кучи гнилых листьев и абсолютно не героически таиться. Фороракосы шлялись по острову в неприличных количествах и регулярно бились со змеями, что я называл питонами, не желая ломать язык очередным доисторическим именованием. Робинзонада началась с унижений и вся мощь двуногого оказалась не такой уж и мощью против клювов и клыков.

В скором времени на моем счету было три птаха и больше десятка змей. С рептилиями все оказалось легко и приятно. Стоило засечь длиннющую пятнистую тварь, как цепь либо врубалась в череп шипом, либо вольготно шинковала мягкотелую колбасню на части. Змеи обитали в глубоких ямах, на ветвях деревьев и в кустах, выбрав тактику неподвижных партизан и брали фороракусов внезапностью стремительных укусов в основание черепа или в окорока. В отличие от моих цепей, клыки-шприцы справлялись с перьевой броней на раз. Единственной проблемой древних змей была их незащищенность и отсутствие какой-либо брони. Единственная же моя проблема заключалась в том, что питоны ползали бесшумно, кусали молниеносно, с невероятной скоростью выстреливая длинным телом, и пару раз я обнаруживал их присутствие только после невыносимого жжения в заднице от яда.

К полудню я достиг первых гейзеров, где и переводил дух. Солнце вышло в зенит, готовое скатиться по длинной дуге в океан и окончить путь в брюхе Чиики-Эияки. Горячие источники зверье избегало, так что я пристроился в центре небольшой площадки, окутанной паром и стреляющей в небеса струями кипятка. Обратно он падал не очень-то остывший, но я терпел, матерился и шипел, не хуже местных питонов. Стреляли гейзеры редко, но фонтаны взлетали выше пальм и облаков, обрушиваясь вниз мелким дождем, иглами впиваясь в кожу. Я отыскал подходящую по размерам, булькающую и воняющую серой, грязную лужу и с тоской смотрел на пузыри. План был готов, но не был готов сам герой.

— Эх…

Из инвентаря появился солидный моток веревки и куча трофейных перьев фороракосов. Я быстро слепил несколько широких веников, а мелкий пух сложил кучкой рядом. Система информировала сообщением о повышении общего мастерства аж до одиннадцатого уровня разом. Невероятный прогресс с начальных уровней, когда я собственноручно изготавливал великолепные еловые посохи. Прокляв птиц, остров и все на свете, я погрузился в булькающее варево. Субстанция оказалась на редкость вонючей, смердящей, горячей и липкой. Последнее должно было обрадовать, но как-то не зашло.

Я выбрался из серной ванны гуталиновой человекоподобной кляксой и основательно извалялся в пухе, став похожим на едва вылупившегося цыпленка. Осталось прикрепить веники, имитирующие крылья, хвост и остальные отличительные признаки. Облачение много времени не заняло, завязались узлы бечевки и рождение новой жизни у вонючей серной лужи свершилось.

— Дендрофекальный мастер во всей красе, — хмыкнул я и перевел недобрый взгляд на джунгли. — Если прокатит, то вам всем трындец.

Там, где минуту назад стоял великолепный образчик мужественности, героический герой и неприлично скромный искатель приключений, выпрямилось двуногое пернатое нечто. Бряцали по камням шипастые цепи, оскверняя шипение гейзеров неподобающим скрежетом. Некогда чистые серые перья испачкались и смотрелись малость неестественно. Аура целебных ванн помутнела и испортилась, а гейзер оскорбленно забурлил и выстрелил в небеса фонтаном.

— Курлык! — злобно рявкнуло существо и торопливо бросилось в кусты, спасаясь от падающего кипятка. — Держитесь, суки!

Джунгли с тихим и обреченным шелестом поглотили нелепую образину. Затрещали кусты, колыхнулись верхушки пальм, многоголосое кудахтанье огласило небеса и пернатый грязный уродец схлестнулся с благородными фороракосами. Солнце с облегчением покатилось подальше от безумного Полумесяца и его диких обитателей, желая в скорейшем времени передохнуть в пузе глупой рыбы.

Остров я преодолел лишь на третий день.

— Падла…

Хрип вырвался из глотки, едва я выпал на другой стороне Полумесяца. Цепи безвольными тентаклями тащились за онемевшим телом, не в силах втянуться в ладони. За спиной горели джунгли, я был плотно покрыт грязью, перьями, сажей и засохшей птичьей кровью пополам со змеиной. Взгляд с трудом сконцентрировался и уперся в невредимую «Мертвую воду».

— Ура… — закашлялся я.

В воде у берега покачивались несколько дохлых тварей самого отталкивающего вида. Колыхались в волнах щупальца, лапы, когти, шерсть, клочья шкур и хитина… Корабль находился в центре черного мутного облака, похожего на разлитую нефть. В стороне вспух портал и что-то обрушилось в воду, дергая многочисленными худыми лапами. Мимо проковылял двуногое создание, напоминающее волосяной шар. Головы или рук я не заметил. Пыхтящий некто исчез в джунглях, заорал невидимый мне фороракос, а глухие удары подсказали, что мохнатый встретился с местной фауной и эта самая фауна сейчас разбирает его на запчасти.