Замуж не Напасть, Но как бы Замужем не пропасть (СИ) - Шевцова Наталья. Страница 20

Первые несколько недель мои глаза, ещё не привыкшие воспринимать потрясающее по своему разнообразию и яркости буйство красок, беспрестанно болели и слезились. Голова раскалывалась на тысячи осколков и гудела от слишком громких, звонких, шипящих, скрипящих, скрежещущих звуков, потому что я слышал их все, но не мог отделить друг от друга. И на фоне этого я ещё и испытывал постоянный, изнуряющий голод, который нельзя было утолить ничем, кроме как человеческой кровью. Голод, который испытывал не столько я, сколько каждая клеточка моего существа. Я не просто жаждал, я грезил теплой, живой, всё еще пульсирующей кровью, которая бы согрела меня, избавила от вымораживающего изнутри могильного холода, который секунда за секундой, день за днем – превращал меня в ходячего мертвеца. Я откуда-то знал, что единственное, что вновь вернёт меня в лоно «живых», единственное, что вернёт мне наслаждение жизнью – это кровь. Кровь, которую я, словно из родника, смогу испить из артерии всё ещё живого человека.

– Я чувствовал, как я усыхаю. Я видел, как я усыхаю. Видел, как истончается и становится всё суше и суше моя кожа. Как выпадают мои волосы. Как тускнеют глаза. И все же я держался. Не поддавался ни на уговоры, ни на мольбы, ни на истерики Джулианы. Да я оказался недостаточно верным мужем, хорошим отцом или богобоязненным, чтобы не соблазниться обещаниями вечной жизни, и всё же я был достаточно человеком, чтобы категорически отказаться отнять человеческую жизнь. Я знал, что умираю, но меня это не волновало. Я не боялся окончательной и бесповоротной смерти, я боялся окончательно и бесповоротно потерять себя.

Вот только моя окончательная и бесповоротная смерть не входила в планы Джулианы. И снова моей роковой ошибкой стали невежество и идиотизм. Возможно, кто-нибудь другой на моём месте и задался бы вопросом, почему спустя два месяца голодного пайка он всё ещё жив, но не я. Точнее, вопросом-то я задался, но вместо того, чтобы заподозрить очевидное, я придумал себе сказочку о божественном наказании. Я видел себя мучеником, которого за его многочисленные грехи Бог наказал нескончаемыми танталовыми[3] муками. Параллель между мной и Танталом казалась мне тогда более чем очевидной, ведь и я, подобно древнегреческому царю оказался слишком обласкан божественным благословением и точно также как он возгордился и поставил себя выше Бога.

Впрочем, я отвлекся, хотя прежде чем, я продолжу, я хочу, чтобы ты мне поверила, невзирая на всё то, что тебе сейчас продолжает показывать Ваас, все эти отвратительные кровавые сцены, я клянусь тебе, эта девочка – она стала моей единственной жертвой. Ни одно другое человеческое существо – я больше не лишил жизни. И эта девочка, которую я убил… – он судорожно вздохнул. – Если бы Джил не подмешивала мне человеческую кровь в воду все те два месяца, постепенно увеличивая дозу и тем самым подсаживая меня, словно на наркотик, именно на человеческую кровь… Если бы она не подсунула мне этого ребенка уже истекающего кровью, я бы никогда, поверь мне, Милли, я бы никогда не прикоснулся к малышке и пальцем.

Я знаю, что ты думаешь, и я полностью согласен с тобой. Ничто не оправдывает убийства. Тем более убийства ребёнка. И я не оправдываюсь, просто… на новообращенного вампира не только вкус, но и запах живой крови действует как сильнейший из дурманов. Моментально, как при опиумном флэше[4]. Мозги раз и отключились. Вот только, в отличие от флэша, для наступления которого в первый раз требуется совсем небольшая доза опиума, вкусивший в первый раз тёплой крови новообращенный вампир, начав пить, уже не может остановиться.

Не один известный человечеству наркотик, в том числе секс, не сравнится ни со степенью зависимости, ни с силой экстаза от насыщения живой кровью, – вампир горько вздохнул. – Ещё мгновение назад струившаяся по венам дышащего разумного существа кровь, обеспечивает даже «старому» вампиру в сотню раз более яркий и насыщенный «флэш». Что же касается «новорожденного» вампира… За всю историю существования вампиров – не было ни одного вампира, который смог бы устоять перед неутолимой жаждой испить свою первую жертву до последней капли крови. И я, к сожалению, не оказался исключением.

[1] Лайош I Великий или Людвик I Великий, (5 марта 1326, Вишеград, Венгрия – 11 сентября 1382, Трнава, Словакия), старший брат Иштвана (имя, которое в бытность человеком носил Микаэль)  – король Венгрии с 16 июля 1342 года, король Польши с 17 ноября 1370 года до момента своей кончины. Происходил из Анжуйской (Анжу-Сицилийской) династии.

[2] Мария I – (1371 — 17 мая 1395) — правящая королева Венгрии и Хорватии, дочь короля Венгрии, Хорватии и Польши Людовика I Великого и Елизаветы Боснийской; последняя представительница Анжу-Сицилийской династии на венгерском престоле.

[3] Танталовы муки – выражение из древнегреческой мифологии. Тантал, царь Фригии, любимец Олимпийских богов, часто присутствовал на их пиршествах из-за чего он возгордился и решил, что равен богам, и это был наказан. Согласно Гомеру и его «Одиссее», наказание Тантала состояло в том, что он, будучи низвергнут в Тартар, он был обречен вечно испытывать муки голода и жажды. При этом он стоял по горло в воде, а над ним висели ветви с разнообразными плодами. Но только он наклонялся к воде, чтобы напиться, как она опускалась все ниже и ниже, пока не исчезала совсем, и как только он протягивал руки к ветвям с плодами — они поднимались вверх.

[4] Флэш – состояние эйфории, которое испытывают при получении внутривенной инъекции опиума. Флэш  наступает уже в первые секунды поступления опиума в кровь

Глава 12

В поисках мобильного телефона Бельфегор залез сначала в правый карман куртки Микаэля, который сейчас находился в трансе, затем демон полез в левый, после чего, раздосадовано  вздохнув, полез в правый задний карман, но уже джинс. Затем ему пришлось лезть ещё и в левый задний карман все тех же джинс и, так как и там искомого предмета не оказалось, то теперь перед ним маячила неотвратимая перспектива лезть еще и в передние карманы штанов…

«А затем, возможно, мне ещё и под куртку придется лезть...» – от этой мысли демон прогресса возмущенно рыкнул, но вспомнив, что отступать ему некуда, продолжил поиски.

– Я ведь тебя как нормального вампира просил, купи мне мобильник! Чтоб ты знал, вампирюга тупо-узколобый, я не могу одновременно и ваши с Милдред мысли подслушивать и с Люком общаться по средствам телепатии! – с искренно-праведным негодованием в голосе отчитывал он, своего непредусмотрительного друга, обследуя карман за карманом. – Кроме того, ты более чем достаточно богат и легко мог подогнать мне мобильничек! Просто, чтобы сделать другу приятное! Чтобы мне не пришлось сейчас лазить по твоим карманам как какой-то извращенец или мелкий воришка! Брррр, какая мерзость! Если кто из демонов узнает, засмеют ведь! В общем, с тебя причитается, скряга! Ох, как причитается! И причем за каждый карман в отдельности!

Наконец отыскав мобильник, Бельфегор столкнулся с ещё одной проблемой. Тот оказался запоролен.

– И за это тоже будешь мне должен! – проворчал демон и, стиснув зубы, раздвоил на мгновение своё сознание, чтобы и защиту телефона взломать и суметь остаться при этом в сознании Вааса. Пролистав записную книжку, демон нашёл номер Люка Рейна.

На другом конце связи ответили мгновенно.

– Мик, ну наконец-то!

– Нет, Люк, это не Мик. Это Бельфегор. Почему не Мик, объясню потом! – прервал демон друга. – А сейчас бери всё то, что мы с тобой приготовили для ритуала-ловушки и лети сюда! Куда, сюда? А я откуда знаю? – искренне озадачился демон. – Ах, да, – осенило его. – К церкви, которая недалеко от суда. Того суда, в смысле, в котором мы сегодня были.

* * *

Милдред готова была поверить в то, что Микаэль не солгал ей касательно того, что медноволосая, ангелоподобная девочка – стала единственной, кого он лишил жизни. Однако мог ли он быть уверен в том, что не стал косвенной причиной смерти тех многих других, таких же невинных, как и эта девочка «деликатесов», которыми сам он лишь слегка «перекусил» и затем забыл об их существовании?